Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Здоров, на работе.

— Тогда в чем же горе?

— Не спрашивай, пока не скажу… У меня просьба: устрой мне сегодня встречу с Мейрамом.

Жанабыл от удивления расширил глаза и даже рот раскрыл. Какая-то новая перед ним, непонятная Ардак. Еще вчера была весела и задорна, словно резвящийся на лужайке козленок. А сегодня козленок вымок под дождем, съежился.

— Что случилось?

— Я же сказала — не спрашивай. Иди, иди!..

Жанабыл дважды бросался к двери, и Ардак каждый раз останавливала его. Но так ничего и не сказала. На ее гладком лбу залегла страдальческая морщинка. Наконец она пошевелила кончиком пальца, указала им на дверь и еле слышно, шепотом, повторила:

— Иди, иди!

Выбравшись из землянки, Жанабыл побежал к Мейраму.

Был довольно поздний час. В своей маленькой комнатке, устроенной в передней квартиры Ермека, Мейрам только что напился чаю и собирался лечь спать. Тут и вошел Жанабыл. Вид у него был встревоженный.

— Меня послали сказать…

— В чем дело, кто послал? — торопил Мейрам.

— Ардак послала. Ты сейчас же должен повидаться с ней.

— Что случилось?

— Об этом она сама скажет. Я ничего не знаю.

— Не понимаю, — проговорил Мейрам, приподняв плечи. — Я не могу с ней встретиться сегодня.

— Нет, так не пойдет! — решительно ответил Жанабыл. — Какая у вас тайна — не мне знать. Но я немедленно должен привести тебя к Ардак. Обижать девушку не имеешь права, товарищ.

Мейрам колебался. Еще недавно ему казалось, что они с Ардак созданы друг для друга. Но тут — эта ее встреча с толстеньким Махметом. Нашлись любители подлить масла в огонь. Пошли пересуды, сплетни, — неизвестно, кто распускал их. Мейрам тяжело переживал это, но старался не подавать виду. Теперь он решил открыться перед Жанабылом, которому доверял.

— Слушай, старинная казахская поговорка гласит: «Слова, прошедшие через тридцать зубов, распространяются среди тридцати родов». Поэтому даже со своим лучшим другом иногда приходится говорить осторожно. Ты мне верный друг. То, что сейчас скажу, береги в душе, как я сам берегу. В свою очередь и ты открой мне все, что знаешь. Ничего не утаивай, не думай, что вызовешь разлад между нами. Больше всего в жизни я дорожу правдой.

— Не точи, не предостерегай сверх меры! — воскликнул Жанабыл, и у него засверкали глаза. — Я не только друг вам обоим, но считаю вас старшими сестрой и братом. Если я захочу скрыть от тебя какую тайну, разве она не прорвется наружу помимо моей воли?

— А у меня уже прорвалась, — признался Мейрам и начал выкладывать все, что было у него на душе. — Когда я впервые встретил Ардак там, у серых юрт, мне показалось, что я увидел луну, блеснувшую среди черных туч. Но вот что случилось дальше. В юрте Ардак остановился один пронырливый молодой человек. По ночам ее отец уходил спать под открытым небом, оставляя их наедине. Люди говорили даже, что этот молодой человек стал зятем Алибеку. Но я не верил. Что же произошло дальше?.. Буду до конца откровенен… Оказывается, «зять» бегает за другой. Может быть, обманутая Ардак в отчаянии. И вот теперь я должен идти утешать ее…

— Ну и сказал! — рассмеялся Жанабыл. — Если тайну долго хранить, то, выходит, она прокисает или покрывается ржавчиной… Ардак даже не улыбнулась ни разу этому Махмету. Эх, не мастер ты разбираться в девушках!..

— А мне кажется, что ты, Жанабыл, очень уж прост и доверчив. Ты заступаешься за молодого человека и девушку, которые всю ночь оставались в юрте наедине!

— И буду заступаться. Она — чище молока. Если я знаю ее по работе, то Майпа знает ее душу. Да, отец однажды оставил ее в юрте наедине с этим Махметом, да, Махмет собирался жениться на ней — все это правда. Он даже уговаривал ее отца. Но Ардак провела их обоих… Знаешь почему? Она любит только тебя! — Она сама сказала тебе об этом?

— Нет, сама не говорила, но я и без этого знаю. Разве о том человеке, которого не любят, говорят так много, вспоминают так часто? А она — и говорит и вспоминает. Вот сейчас за тобой меня прислала… Если ты еще не слышал от нее слово «люблю», то сегодня услышишь. Да еще поцелуй получишь.

— Может, и так, — сказал Мейрам. — Только будет ли она искренна? — Он вынул из кармана листок бумаги, подал Жанабылу. — Ты теперь грамотный, читай сам.

Жанабыл взял письмо.

«Мейрам! Люди говорят, что ты собираешься жениться на Ардак. Нам, твоим друзьям, тяжело видеть тебя женатым на женщине, брошенной Махметом».

— Это подметное письмо написал кулак! — воскликнул Жанабыл и разорвал бумагу на клочки. — Неужели я для тебя меньше значу, чем эта писулька? Если на то пошло, бывший батрак Жанабыл скажет открыто: не имеешь права позорить незапятнанную, скромную девушку! Если я хорошо знаю Майпу, так Майпа еще лучше знает Ардак!..

Теперь уже Мейраму пришла очередь успокаивать разгорячившегося Жанабыла. Каждое слово, обеляющее Ардак, было для Мейрама крупинкой золота. Сейчас он излил обиду на девушку, а в душе больше всего хотел, чтобы Жанабыл опроверг его слова.

— Ты не горячись. Ведь и мне хочется, чтобы все оказалось сплетней, не подтвердилось. Даже если бы это было правдой… Где бы и как бы ни жила Ардак, я желаю ей только счастья! Нет для меня существа более дорогого, чем эта девушка. Эх, Жанабыл, если бы ты знал… — Мейрам не договорил и махнул рукой. — Закончим этот разговор. И пусть он останется между нами… Иди скорее и передай: через полчаса я буду ждать ее на площади.

Жанабыл, не задерживаясь ни на минуту, вышел из дома. Лежавшая у двери пегая собака долго лаяла ему вслед.

За это время. Алибек возвратился домой. Ардак наливала ему чай. Алибек и всегда-то был неразговорчив, угрюм, а теперь сидел туча тучей, то сжимал, то разжимал свои длинные пальцы и тихонько поскрипывал крупными, еще крепкими зубами. Глаза он уставил в одну точку.

Он казался Ардак мрачнее скалы в темную ночь. Если бы она знала, что совершил ее отец, она опрометью кинулась бы из дому. Сидела к нему вполоборота, боясь взглянуть. Тоскливо, тяжело было за дастарханом. Алибек выпил пиалу чая и тут же отставил ее. Глянул на дочь. Вдруг раскрыл руки для объятия, позвал:

— Подойди, золото мое! Твой беспокойный старик отец вгорячах сам не знал, что говорил. Будь счастлива на избранном тобой пути. Живи по своей воле. Возлагаю всю надежду на тебя!

Не дожидаясь, пока Ардак подойдет к нему, встал, прикоснулся губами ко лбу дочери, погладил ее плечо. Она стояла молча, опустив голову. Алибек пошел к постели и, не раздеваясь, лег, отвернулся к стене.

В эту минуту вошел Жанабыл. Заметив Алибека, лежавшего на постели, он задержал готовые вырваться слова и сказал совсем другое:

— Мы с Майпой собрались в кино, пойдем с нами.

При этом он сделал Ардак знак глазами.