Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Есть такой город Стокгольм…

— Швеция? Шведы очень пассивны…

— Не надо забывать, что в каждом свободном государстве живут разные люди из разных стран и выполняют разные задачи.

— И вы имеете отношение к этим задачам?

— Возможно.

— Такой ответ меня не устраивает. Да или нет?

— Да.

— И что вы тут делаете? Вербуете недовольных и выкинутых за борт?

— И это.

— Так считайте, что вы меня завербовали. Может быть, Кайминь вам уже рассказал о моей идее подготовить меморандум Генеральной Ассамблее ООН о восстановлении в Латвии прежнего положения?

— Рассказывал.

— Поможете довести дело до конца?

— Помогу. Текст меморандума написан?

— Да, но мы еще должны вместе его отредактировать. Сейчас принесу.

— Как обстоит дело с подписями?

— Плохо.

Они долго возились с меморандумом. Она пододвинула к печке столик, и они вместе редактировали текст. Затем они разработали план, как регулярно собирать учащуюся молодежь, информировать, убеждать и запугивать ее. Потом собрать подписи, вовлечь молодежь в группу.

Когда все, казалось, было распределено и обговорено, Велта открыла в книжной полке потайной шкафчик, достала выпитую наполовину бутылку коньяка и две рюмки. Поставив все это на маленький столик, она наполнила рюмки. Потом швырнула на пол перед печкой маленький коврик и опустилась на него на одно колено. Взяв со стола рюмки, она одну подала Лейнасару:

— Выпьем за успех нашего дела.

Лейнасар смотрел на уже дотлевавшие в печи угли.

— Только я настаиваю на одном. Все это нужно сделать как можно быстрее.

— Почему?

— Во-первых, потому что Генеральная Ассамблея уже началась и, во-вторых, потому что мы должны попасть в Швецию еще до конца навигации. А она может в любой день прекратиться.

— В Швецию? И я тоже?

Лейнасар оторвал взгляд от дотлевших в печке углей и увидел перед собой неприкрытое колено. Одной рукой он взял рюмку, другую положил Велте на колено.

— Да, и ты.

Лейнасар выпил свою рюмку. Рюмка Велты упала на пол и разбилась.

В ту ночь Лейнасар на улицу Безделигу не вернулся.

Почти никто не мог похвастать тем, что он провел больше одной ночи в уютной квартирке на улице Матиса. Увлечения Велты обычно носили мимолетный характер и развивались исключительно по ее воле.

На этот раз случилось по-другому. Лейнасар надолго задержался на квартире Рейман.

Наутро Велта вынудила Лейнасара рассказать ей все. Когда Лейнасар, рассказывая о себе, пытался утаить что-нибудь, она каким-то инстинктом сразу догадывалась об этом. Она узнала даже о Бригите.

— Ладно, что было, то было, постараюсь к прошлому не ревновать. Но если у тебя что случится, пока мы вместе, то ты проклянешь тот час, когда на свет явился.

Навалившись на него грудью, она пристально заглянула ему в глаза.

— Понял?

— Понял.

Шаг за шагом Велта Рейман вытянула из Лейнасара все его похождения за последнее время. Лейнасар сам не понимал почему, но сопротивляться этой женщине он был не в состоянии, нечто более сильное, чем железная логика, заставляло доверяться ей.

Вскоре Велте надоело быть лишь пассивной участницей в делах Лейнасара, она стала все активнее вмешиваться в них.

Она считала, что квартира на улице Кантора перегружена, к тому же Пакалн чересчур заметная фигура и внимания чекистов ему не миновать. Лейнасару на улицу Кантора пока лучше не показываться. А за квартирой Пакална надо тщательно следить. Она сама подыщет подходящего для этого человека, через него можно будет поддерживать связь.

— Какую связь?

— Ну, с Фредисом и со всеми, кому надо что-то передать. Или с теми, от кого надо получать сведения.

— А как с улицей Безделигу? Не отсутствую ли я там слишком долго?

— Когда тебе тут надоест или у нас возникнут какие-нибудь подозрения, тогда переберешься туда. А может, тебе там вообще приятнее, чем здесь?

— Там холодно и скучно…

— А здесь?

— Здесь тепло, приятно и мягко…

— Что значит — мягко?

— Я имею в виду тахту.

— Ладно, тут хоть тахта. Но все же нужна лучшая конспирация. Особенно теперь, когда до отъезда остались считанные дни.

— Да, самое время сматывать удочки. Пускай твой связной также узнает о положении льда в заливе.

— Не мой, а твой связной.

Связным стал студент Академии художеств Крусткалн. Из-за нового порядка, заведенного Велтой Рейман, пришлось понервничать и Фредису Лидаку, когда он после разговора на улице Стабу явился к Пакалнам на свидание с Лейнасаром.

Возникли подозрения, не обнаружил ли Лейнасар «смену курса».

Но никаких оснований для этого не было.

— Посмотрим, может быть, тут что-нибудь другое, — успокаивал Фредиса Гайгал. — Но вы, разумеется, должны быть начеку.

Чтобы выяснить настоящее имя Рича, была необходима его фотография. Лидак лишь знал, что тот работал при немцах на «Телефункене», и все.

Но из-за того, что Лейнасар на улицу Кантора больше не ходил, с фотографированием на несколько дней задержались.

Дважды Крусткалн исчезал из виду, прыгая на ходу в трамвай. После долгих стараний Димзе наконец удалось сфотографировать Лейнасара, когда тот по поручению Велты пошел на рынок за молоком.

Теперь было нетрудно выяснить настоящее имя Рича и узнать его биографию. По первой перехваченной радиограмме можно было легко догадаться, что Лейнасар высадился в родном поселке Приежусилс. Намерен ли он оттуда же и уехать? Видимо. Но это покажет дальнейший ход событий.

Тем временем Велта организовала у себя на квартире несколько «политических сеансов». Специально вовлеченных студентов Велта свела с «радиотелеграфистом парохода дальнего плавания», который знает много такого, чего в Латвии покамест еще никто не знает. Лейнасар делал что мог, чтобы угодить своей новой подруге и реализовать затею с меморандумом Генеральной Ассамблее ООН.

Студенты приходили на сеансы охотно. Велта привлекала только таких, которые, как она знала, не были в восторге от советской власти. Причина у всех была одна и та же: их старики раньше жили на широкую ногу, а теперь насилу перебиваются.

И все же подписи под меморандумом собирались не в таком темпе и количестве, как этого хотелось бы Велте Рейман и Ансису Лейнасару. Никто не соглашался обходить других со списком. Это еще можно было понять. Но и у самих участников сеансов очень вяло поднимались руки, когда от них требовали подписи. Чтоб ободрить их, Лейнасар после каждой подписи, по-всякому изощряясь, ставил десять — пятнадцать вымышленных фамилий. Но и это мало помогало. Если Велта чересчур настойчиво размахивала перед чьим-нибудь носом авторучкой, то тот обычно отговаривался: «Чего ты разошлась? Такое дело надо как следует обмозговать».