Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Не успели еще в море выйти, а кое-кто уже дрожит, — проворчал Лейнасар. Но свистеть все же перестал.

Наконец мотор собран. Неплохо бы испробовать, но неразумно преждевременно шум поднимать.

— Где они пропадают, почему не идут? — сердился Лейнасар, опустившись на одеяло.

— Никак не нацелуются.

Лейнасар ничего не ответил. Взял свою долю хлеба и сала. Он резал карманным ножом на маленькие кусочки сало и жевал. Весь день так хотелось есть, а теперь хлеб не лезет в горло.

— Нацелуются они или не нацелуются, а до двенадцати мы должны отчалить.

— Идут! — воскликнул Альфред.

Среди сосен появились Петерис и Янис. Оба тяжело дышали.

— Где Эрнест?

— Он не едет.

— Бури испугался?

— Говорит так, а может, у него совсем другое на уме.

Лейнасар с минуту подумал, затем встал, сложил нож и сунул его в карман.

— Бензин разлейте по канистрам и погрузите на подводу; сейчас вернусь.

Когда Лейнасар вошел к Лагатам, залаяла собака, но тут же замолчала. Рядом с хлевом он увидел небольшой сарай, распахнул туда дверь и повелительно крикнул:

— Выходи!

Из темноты сарая никто не отозвался. У Лейнасара за спиной раздался кашель. Он стремительно обернулся.

— Я тут. — От сарая отделился человек.

— Почему задерживаешь нас? Все готово.

— Я не задерживаю вас.

— Мы тебя ждем.

— Я уже сказал, что остаюсь.

— Ты должен пойти с нами, на море мне с этими сухопутными крысами одному не управиться.

— Тогда не ходите и вы.

— Не болтай глупостей. Знаешь, если немцы схватят тебя, то расстреляют на месте.

— Знаю.

— Так не ломайся. Пошли.

— Не хочу.

— Почему?

— Послушай, как море шумит. Будет шторм.

— Ну и что? Не впервой тебе в море штормовать.

— Я не пойду.

— Дрейфишь?

— Нет!

— Дрейфишь!

— Нет!

С минуту они смотрели друг на друга в упор.

— Ладно, Эрнест Лагат, я тебя предупредил. Будь здоров.

Ему не ответили.

Лейнасар повернулся и быстро пошел прочь. Эрнест, привалившись всем телом к сараю, смотрел ему вслед широко раскрытыми глазами. Он хотел что-то крикнуть, но язык не повиновался. Раздался лишь тяжелый, как стон, вздох. Эрнест опустил голову. Гул морских волн казался ему музыкой. Из леса лился запах смолы. Эрнест пил его большими глотками и пьянел. Из глаз текли крупные, тяжелые слезы. Руки сжались в кулак, ногти впились в ладони. Из груди вырвался сиплый крик:

— Не могу! Не могу! Не могу!

Когда Лейнасар вернулся, все уже было погружено. Никто ни о чем не стал расспрашивать его. Все было ясно и так.

Вилис схватил вожжи, и лошадь медленно тронулась с места. Телега, покачиваясь, двинулась к морю, Все молчали.

В дюнах они остановились. Лодка была на месте. Лейнасар взял мотор и пошел к ней. Остальные с канистрами побрели за ним. Пока Ансис прилаживал мотор, они перетащили вещи в лодку, накрыли их парусом.

Лодку столкнули на воду, в нее забрались все, кроме Альфреда, на котором были рыбацкие сапоги брата Эрнеста. Ему предстояло оттолкнуть лодку от берега. Альфред украдкой, так, чтобы никто не видел, наклонился, взял горсть песку и насыпал ее в карман.

Лодка не отходила от берега, волна гнала ее назад. Казалось, море не хотело принимать, а берег — отдавать тех, кто родился на этой земле.

Лейнасар надел на руку компас, взял весло и подал другое Вилису.

Наконец лодка оторвалась от берега.

Первыми на весла сели Ансис и Вилис. Ансис понимал, что так или иначе все трудности пути лягут на его плечи. Проклятый Эрнест! Хоть он и раскис теперь, но в море все же новичком не был.

— Мы так и не посмотрели, когда отчалили, — заговорил Альфред.

— Я посмотрел, — отозвался Лейнасар, — без десяти двенадцать.

Лодка медленно выходила в открытое море. Кругом ни души. Только в дюнах стояла лошадь, укрытая одеялом. Скоро за ней придет брат Эрнеста. Не раньше, конечно, чем их лодка исчезнет из виду. Наверно, он следит за ней из дома.

Небольшая лодка была вся забита вещами. Мешала и спущенная мачта. Все, кое-как усевшись, смотрели теперь на берег. Никому не пришло в голову позаботиться об охране. На побережье было спокойно, никаких признаков войны. Все думали об одном и том же. Лодка покачивалась на волнах, под ногами уже не было твердой и верной почвы. Где-то впереди, за горизонтом, ждала неизвестность.

— Кончится война — вернемся, — сказал Вилис самому себе и остальным.

Они всегда успокаивали себя так в минуты сомнений, но этой ночью, когда в ушах стоял шум моря, а над головой висело облачное, словно заваленное огромными глыбами небо, ничто не помогало. Где они там приткнутся? Может, чужбина как морской ветер, на который нельзя опереться? Может, она такая же холодная?

Вдруг берег начал заволакиваться дымкой. Исчезли очертания уютных сосен.

— Туман! — воскликнул Альфред. — Еще не хватало, чтобы мы ничего не видели!

— А на что тебе море видеть? Хочешь — перегнись через борт и пощупай его, — резко сказал Вилис.

— А мы не проскочим мимо Готланда?

Лейнасар не ответил, только взглянул на компас.

Туман сгущался, вставал вокруг непроглядной стеной. Лодка, пробиваясь сквозь эту стену, двигалась на запад.

Родной берег исчез. Кругом туман, резкий ветер и плеск волн.

Петерис сменил Лейнасара на веслах, и тот взялся за мотор. Будет работать или не будет? Если не будет, то навряд ли удастся что-нибудь сделать с ним на этих качелях. Тогда надрывайся целую неделю с веслами, мучайся с парусом.

Ансис попытался включить мотор. Фыркнув раз, другой, третий, мотор наконец затарахтел. Это, конечно, не был смелый и громкий говор доброго рыбацкого мотора, но все же он бормотал кое-как, и лодка уже куда увереннее и быстрее шла вперед.

Чем быстрее шла лодка, тем резче становился ветер. Все пытались укрыться за бортами и рюкзаками. Но из этого ничего не получалось. Спасаясь от холода, они, как звери в норе, сели спинами друг к другу. Только Лейнасар остался один. Отрегулировав руль, он опустился на дно лодки, чтобы укрыться от порывов ветра. Его протянутые длинные ноги доставали чуть ли не до середины лодки. Теперь он меньше всего думал о том, что будет дальше. Что-нибудь да будет.

Разговаривать при таком ветре было почти невозможно. Все погрузились в полудрему. Густой туман начал блекнуть. Короткая летняя ночь кончалась.

Они плыли долго. Время от времени Лейнасар проверял бензобак. Когда тот почти опустел, он отвинтил одну из канистр, налил оттуда в меньшую посуду и уже из нее наполнил бак до прежнего уровня. Ветер плеснул маслянистую жидкость прямо на одежду и даже в лицо. Все пропахло бензином.

Когда туман на востоке пожелтел, стало ясно, что взошло солнце. Оно, безразличное к людям, не грело.