Сергей Малашкин - Девушки

— Настасья Петровна, тебе не совестно?

— Чего это? — отозвалась Черняева, статная и красивая женщина.

— Посмотри, что у тебя за углы! Как кладешь! Пятнадцать лет на торфу, а кладешь штабеля…

— Не умею, — призналась Черняева, — понимаешь, не умею. Ни я и никто из моих девочек. Ну прямо беда! Даже стыдно, Оля! Сами видим, что нехорошо, а в руках никакой ловкости. Поставь нас на какую хочешь работу, хоть на цапковку, хоть на змейки или клетки…

— Да и на носку торфа! — подхватили девушки.

— Вот-вот, нигде не подгадит моя бригада! — подхватила горячо Черняева. — Это ты сама знаешь. А на углах срамлюсь. Срамлюсь, и тебя, милая, подвожу. Думаю, пройдут начальники нашим полем, увидят мои развалившиеся штабеля и скажут: «Поставили девушку начальницей, вот и развалились штабеля». Обидно мне от этого, Оля. Как друга прошу, как бывшую бригадиршу, переведи мою бригаду на другую работу. Не хочу я иметь дело с окаянными углами, пропади они пропадом, чтоб я их и не видела.

Ольга слушала и чуть улыбалась. И когда Черняева кончила, она сказала:

— Никуда я тебя, Настасья Петровна, не переведу. Возьму из хорошей бригады угольщиц и пришлю их тебе. Пусть кладут, а вы корзины с торфом носите. Да и твои девушки научатся от них углы класть. Дело-то у вас общее, лишь бы толк вышел.

— Знамо, общее! — подхватили девушки.

— Выйдет и толк! — воскликнула обрадованно Черняева. — Оля, какая ты умница у нас! Простая торфяница, а так глазасто подмечаешь все! У нас Волдырин никогда ничего не замечал…

— Замечал, да у нас, а не на поле! — крикнула одна из торфяниц.

Девушки рассмеялись.

— Рано хвалишь, — смущенно ответила Тарутина. — Я только-только начинаю управлять полем… Смотри не перехвали!

— Видно, как говорят, молодца по походке, а торфяницу по ухватке!

— Посмотрю, Настасья Петровна, что ты обо мне скажешь, когда я тебе брак запишу, — улыбаясь и поглядывая на девушек, сказала серьезно Тарутина.

— Правильно определишь — никогда не обижусь, а коль неправильно — обижусь. Обязательно обижусь! И в глаза тебе об этом скажу. Уж такие мы, рязанские. Сама, чай, знаешь.

— Ладно, Настасья Петровна. Я знаю тебя, а поэтому и люблю, — сказала Ольга и задумалась. — А вот о чем хотела поговорить с тобой…

— Что ж, давай поговори.

— От работы не хочется отвлекать тебя!

Ольга поглядела на девушек, стоящих с корзинами торфа. Штабелевщицы стали принимать корзины и укладывать куски торфа в штабель.

— Так ты же про дело ведь будешь говорить?

— Да, Петровна, — ответила Ольга и, зная, что Черняева любит поболтать и за этим занятием забудет о работе, предложила: — Будем беседовать за делом — ты торф клади на стену, а я буду класть его на углы. Я постараюсь выправить их, благо они у вас только начаты. Вот и я поработаю с тобой.

Настасья Петровна улыбнулась.

— Что ж, начальница, тогда потолкуем, как говорится, по-деловому.

Ольга приняла у девушки корзину с торфом, осторожно высыпала ее и стала возводить углы, выправляя их. Подошли с торфом еще несколько девушек. Торф от них приняли штабелевщицы. Девушки, принимая пустые корзины, смотрели на Тарутину, дружески улыбались ей, кивали головами, приветствуя. Когда они, вскинув пустые корзины на плечи, пошли за торфом, Тарутина, укрепляя углы штабеля, сказала:

— Не нравится до смерти работа по старинке. Все горбом да горбом ее двигаем. А надо бы облегчить ее, хотя бы маленько. Вот штабелевку возьми. Весь день, от зари до зари, с корзинами на спине горбимся. А отчего? Мало об этом думаем. В этом и беда наша.

— Эх, да что и говорить, трудна наша работа! Ноги в грязи до колен. После такой работенки хочется поесть как следует, а харчишки твои украдут столовщики.

— Теперь не воруют. Долгунов поймал воров и под суд отдал.

— Это правда. Спасибо ему! Парторг у нас лучше отца родного, — вздохнув, согласилась Настасья Петровна. — А все же трудно нам.

— Вот и надумала я, что торф надо носить к штабелям не корзинами.

— А чем же, милая? — спросила Настасья Петровна.

— Если твоя бригада будет согласна, то я носилки маленькие закажу. И мы попробуем. Пойдет у нас дело скорее и легче, то наделаем их и для других бригад.

— И верно, начальница. Отчего же хорошего дела не испытать! Давай носилки, заказывай. Я поговорю с девчонками своими, и они не будут ворчать. Хотя новое приспособление в работе и лучше, но люди не так скоро отвыкают от того, к чему привыкли.

— Значит, договорились?

— Мы с тобой да не договоримся! Гляди, а уголки-то штабеля ты знаменито сложила! И так быстро! Да у тебя, Оленька, руки-то золотые. Спасибо за это! Вот бы мне угольщицу такую заполучить в бригаду, дело у меня пошло бы еще шибче.

— Ничего, пойдет, Петровна! Я сказала, что пришлю.

Тарутина осторожно спрыгнула со штабеля и пошла на соседние карты.

Техник Нюра Ногина встретила Ольгу. Поздоровалась с нею за руку. Ольга окинула опытным взглядом участок и осталась довольна. Лучший техник, Ногина поставила сушку и штабелевку торфа по всем правилам. Торф был сухой, как порох, карты сухие, без торфинок, даже блестели. «На ее карты можно через два дня пускать гидромассу», — решила Тарутина. Бригада работала дружно, с огоньком.

— Молодец, Ногина, приятно мне видеть твой участок! — сказала просто, с задушевностью Ольга. — Спасибо тебе!

Ногина зарделась и промолчала. На пожарной вышке подняли флаги.

— Обед! Обед! — раздались голоса девушек с карт.

Они быстро подняли корзины и устремились с ними к штабелям. Укладчицы спрыгнули шумно со штабелей и шагнули на бровку. Одни уселись на торфяные клетки, другие — прямо на зеленый ковер травы.

Девушки бригады Шуры Ртищевой не заметили, как пришла на их участок Тарутина, — они обедали на другой стороне штабелей. Ольга услышала, что они разговаривают о ней, хотела было выйти к ним, но ее удержала Ногина.

— Ольга, постой. В этой бригаде ничего плохого о тебе не скажут. Послушай. Да и мне интересно.

Ольга на минутку задержалась.

— Правда это или брешут, — разжевывая хлеб, проговорила маленькая, живая, с рябинками на личике Лена Огнева, — будто Аржанов Федька сейчас же деранул, как узнал, что начальницей у нас будет Тарутина.

— Так он и испугался ее! — усмехнувшись, сказала другая, лежащая на спине с закрытыми глазами. — Станут мужики слушаться ее, покажут ей фигу с маком!

— Почему не станут? — возразила Огнева.

— Девка ведь, девчонка. Никогда не было, чтобы на торфу девки начальниками были! Техниками — еще так. Не получится из Тарутиной начальник!

— Ну и дурья у тебя голова! — сказала сердито Огнева. — Затвердила: девка да девка, девчонка да девчонка. Что же, что Ольга девчонка? На девушках и бабах, глупая, весь торф нынче держится. Да что торф — вся работа в тылу. Где теперь девушки да женщины не работают! Они и начальниками, и директорами, и инженерами, и в милиции. Да где только нас, девушек, нет!