Сергей Малашкин - Девушки

Незаметно подкравшись к девушке, засмотревшейся на чирков, Аржанов обнял ее и, запрокинув голову, стал целовать. Она вскрикнула и резко оттолкнула его.

— Оставь, оставь меня! — крикнула Соня и побежала.

Трава шумела под ногами. Тот бросился за нею. Он поймал ее. Она, смеясь, отбивалась от него. Потом они оба со смехом упали на землю, скрылись в пряно-пахучей пламенно-зеленой траве. Она обвила руками его шею.

— Милый, как тут хорошо! — шептали ее губы.

Аржанов самодовольно засмеялся. Синева неба обрушилась на нее, обдала горячими волнами, они подхватили ее и понесли…

Аржанов поднялся и, не глядя на Соню, лежащую в траве, отошел к обрыву. Внизу щетинились новые заросли. Из воды, за ивняком, белели водяные лилии. Вода казалась мутно-зеленоватой, густой. Он внимательно разглядывал ее. Когда Аржанов оглянулся, Соня уже поднялась и смотрела на него. Он увидел на ее смущенном и растерянном лице улыбку, яркий блеск в больших черных глазах. Поправляя волосы, она медленно подошла к нему, путаясь ногами в высокой траве, и села рядом.

На этой стороне озера, у крутого берега, изредка пробегал ветерок; от его дыхания шелестели ивовые кусты, собиралась серебристая рябь по воде. Над берегом пролетали стрижи. На воде вспыхивали их тени и тут же гасли. Соня и Аржанов молчали. Так они сидели несколько минут. Солнце давно уже вышло из зенита, и тени деревьев на воде стали длиннее. Воздух был сильно накален, его не охлаждали даже лес и озеро. Аржанов скосил взгляд на Соню и сказал:

— Неплохо бы искупаться. Как ты думаешь?

— На Оке купалась, а тут боюсь, — ответила девушка.

— Боишься? Чего? — спросил Аржанов. — А я вот не боюсь. В такую жару да не выкупаться!

— Внизу невылазная тина, боюсь утонуть.

— Скажешь тоже! А я-то для чего тут?

— Ты? Да разве удержишь меня, когда тина потянет? — подняв глаза, проговорила Соня. А когда он не выдержал ее взгляда, отвернулась и сказала громче: — Нет, купаться я не стану.

Федька промолчал, потом стал насвистывать какую-то песенку. Соня загрустила, — ей не нравилось выражение лица Аржанова, оно было неприятно-злым, пугало и отталкивало ее. Чувствуя на себе пристальный взгляд девушки, Федька поморщился и недовольно сказал:

— Что так уставилась на меня? Не видела, что ли, давно?

Соня не ответила, но и глаз не отвела от его лица. Она вспомнила ночь на добыче, когда был налет фашистских самолетов.

«Вот тогда у него было такое же выражение лица, как и теперь», — подумала Соня и поднялась.

— Знаешь что… — сказал, оживляясь, Аржанов.

— Что? — отозвалась Соня, не спуская с него испуганных глаз.

— Купаться не хочешь? А сидеть так скучно. Давай хоть побегаем, поиграем. Я такие умею выделывать номера, что ты, зоренька, ахнешь!

— Ты не циркач? — не понимая, чего он хочет от нее, спросила с вялой улыбкой Соня.

— Ого! — воскликнул Аржанов. — Ты таких номеров, какие выделывал я, не увидишь и в цирке. — Он вскочил, выпрямился, спросил: — А ты была когда-нибудь в цирке?

— Ни разу.

— Так и знал. Это видно. Сейчас я, зоренька, покажу тебе интересный трюк.

Девушка равнодушно проговорила:

— Показывай.

— Становись вот сюда. Стой прямо, не напрягайся.

Соня встала так, как он велел.

— Я отойду от тебя шага на четыре и разбегусь. Сделаю прыжок, упрусь руками в твои плечи, перевернусь в воздухе и стану рядом с тобою на краю кручи.

— А если сорвешься и я не сумею помочь тебе?

— Вот в этом и весь интерес, что опасно! На ровном месте всякий дурак может прыгать и вертеться, как ему угодно. Я хочу, зоренька, показать тебе свои номера. Это интересно. Опасность вдохновляет — в этом сила молодости, героизма.

— Я не советую. Прыгай лучше подальше от берега, — сказала нерешительно Соня.

— Не согласен! Нет, только тут! — Он взял за руку девушку и, не дав ей опомниться, поставил на краю обрыва. — Стой лицом ко мне! Так. Хорошо.

Соня смотрела большими глазами на Аржанова. Он отошел от нее на несколько шагов и разбежался. Не успела она опомниться, как он, коснувшись руками ее плеч, перевернулся в воздухе и, встав на ноги за ее спиной, замер в двух шагах от обрыва.

— Ловко, а? Хорошо получилось?

— Да. Но я боюсь, не хочу больше, — запротестовала Соня. — Не хочу…

— Нет, давай я прыгну еще разок, — ласково сказал Аржанов. — А потом сама так расхрабришься, что прыгать станешь.

Не ожидая согласия Сони, Аржанов отступил и разбежался, не глядя девушке в лицо, ударил головой ей под сердце.

Соня не вскрикнула — тупая боль подвалила к ее горлу, сдавила его. Потеряв сознание, она упала в озеро. До слуха Аржанова долетел шум камыша и всплеск воды. Он наклонился над обрывом. На воде Сони не было видно, только ширились круги на ее поверхности да поднимались пузыри со дна. Чирки взлетели и захлопали крыльями над озером. Аржанов испугался их шума и бросился к плотику. Ноги у него дрожали от страха, белки глаз покраснели. Крик чирков и стрижей он принял за людскую погоню за ним. Вскочив на плотик, он усиленно заработал доской, а переправившись на берег, метнулся, как ящерица в лес, притаился в кустарнике. Чирки больше не кричали, стрижи спокойно летали, попискивая. Никто не шумел так страшно вокруг него, как это показалось ему на островке. Стояла напряженная тишина. Солнце белело за деревьями, и только его косые лучи падали на поверхность озера. Успокоившись, он быстро зашагал в сторону Шатуры.

Кусты и сучья, раздвигаемые им, пугали его, но он бежал и бежал. Добежав до узкоколейки, Федька остановился в кустах и сел на землю. Не прошло и четверти часа, как до его слуха донесся рокот колес, лязг вагонеток. Поезд шел медленно по рельсам, лежавшим на болотистой колеблющейся почве. Пропустив мимо себя паровозик и четыре вагонетки с торфом, Аржанов выскочил из кустов, прыгнул в вагонетку и растянулся на кусках сухого торфа.

Беловатый шар солнца гнался за поездом, то пропадая за деревьями, то появляясь из-за них.

«Фу! — морщась от резкого его света, фыркнул Федька и сплюнул. — Да, парень, теперь будь умнее, с комсомолками не связывайся. Сонька — как гора с плеч…»

Корней сидел в зарослях ивняка на плоту и плел из прутьев корзинку. Над ним летали стрижи. В ведре плескались щуки, окуни и лещи, поблескивая чешуей, лежала свернутой здесь же рыболовная сеть. Она была еще темной от воды — плохо сохла в тени крутого берега. Сильный всплеск воды в озере так напугал Корнея, что он вскочил на ноги и чуть не упал с плотика. Он быстро взял багор и поплыл к обрыву; зорко вглядываясь в воду, осторожно подвел плотик к тому месту, где со дна поднимались пузыри.

— Что это?! — воскликнул он, увидев колыхавшуюся в воде ткань, — Батюшки, да ведь это…