Константин Паустовский - Том 9. Письма 1915-1968

Я получил телеграмму от редакции «Красной звезды» — очень вежливо приглашают приехать в Москву «для писания рассказов», обещают создать все необходимые условия. Я ответил, что смогу приехать, но гораздо позже. «Красная звезда» напечатала «Робкое сердце» (под названием «Встреча») в номере от 5 июля. Там у вас, должно быть, можно достать «Красную звезду»! Получил ли ты мою новую маленькую книгу? Я послал бандеролью. «Белых кроликов» разрешили ставить при условии другого конца. Сейчас идет спор из-за конца. Чем он окончится — еще не ясно.

Вот мои планы (я напишу их тебе и тем самым приведу в ясность и для самого себя). Сейчас я оканчиваю пьесу для МХАТа — осталось всего две картины (из восьми). Сегодня подписал договор с театром Завадского на «Рыцарей». Немца будеть играть Астангов, Клебера — Мордвинов… Потом в начале августа мы со Звэрой поедем в Барнаул к Таирову, а в конце августа или в первых числах сентября — в Сталинабад (к тому времени Альберт закончит «Лермонтова», и, кроме того, Юткевич хочет ставить «Северянку»), а из Сталинабада — в Самарканд к тебе. Вот примерный план. Дальше загадывать нельзя. Из Сталинабада приехал ко мне (опять поправки «Лермонтова») очень милый больной человек, некий Громов. Он объясняется преимущественно одним словом «петрушка»

(«Когда у Лермонтова случилась эта самая петрушка (дуэль) с Мартыновым» и т. под.). Были у Ильиных, и, когда в темноте шли обратно, Звэрунья упала в арычок, разбила немного лапу. На днях смотрел прекрасную английскую картину «Алжир». Вчера председательствовал на вечере, посвященном Хлебникову в публичной библиотеке (самое забавное, что в московских газетах уже давно сообщили об этом вечере как о состоявшемся). Разослали великое множество телеграмм — Рувиму в Солотчу, Александре Васильевне, Доре Сергеевне

Рувцу я предлагаю выслать вызов сюда, т. к. с Рязанью очень не важно. Кончаю, т. к. уже кончается бумажная норма. Буду писать часто

Здесь Прокофьев. Он закончил музыку для «Лермонтова». Володя Луговской здесь — очень величавый, но славный. Подробно рассказывал о тебе. Коля и Семынин приходят очень редко — это хорошо, а то совсем не мог работать.

1942 г.

Глубокоуважаемый Александр Яковлевич, — я попал в лапы к кино (Вы, конечно, прекрасно представляете себе, что это значит), потерял много времени и сил, написал два сценария (оба — серьезные) и только сейчас заканчиваю мхатовскую пьесу. Все обстоятельства сложились очень неблагоприятно для меня — я болел (сердце), врачи запретили мне одно время работать.

В последние дни работать трудно из-за поистине экваториальной чудовищной духоты. Над самыми крышами лежат свинцовые неподвижные облака, должно быть из солончаковой пыли. Какой-то слепой свет разлит под городом, и все чувствуют нечто вроде разжижения мозгов. Мне очень хочется «дорваться» наконец до пьесы для Камерного театра. Я почему-то уверен, что это будет очень свободно написанная вещь, свободно потому, что «лицо» Камерного театра всегда б>ыло для меня очень близким, может быть, потому, что я всегда был склонен к западничеству (иначе говоря, к его высокой культуре), романтике, всегда ненавидел «нутряную», «кондовую», «аржаную» и прочую стихию.

Мне кажется, что лучше всего будет поступить так: на днях к Вам в Барнаул едет Георгий Петрович Шторм (у него, кажется, пьеса почти готова). А я приеду после Шторма, когда он сделает основную работу вместе с вами. К тому времени и Вы освободитесь и я окончу все свои дела и развяжу себе руки для «Камерной» пьесы. Когда это будет? В конце июля, не раньше

Я злюсь на себя за то, что все время опаздываю с работой. Раньше я работал быстро, шутя, теперь, после войны, работать стало, конечно, гораздо труднее.

Я мечтаю о Барнауле еще и потому, что очень стосковался по России. Здесь все очень чуждо, олеографично, а народ — вялый и скучный.

Не сердитесь на меня за опоздания и сумбур со сроками. Надеюсь, что упущенное удастся наверстать.

Передайте мой сердечный привет Алисе Георгиевне. Привет Оттену и Богатыреву.

Всего хорошего.

Ваш К. Паустовский.

Я буду Вам телеграфировать.

16 июля 1942 г. Алма-Ата

Простите, тов. Михайлова, что с таким опозданием откликнулся на Ваше письмо.

Сегодня послал Вам заказной бандеролью рукопись кинорассказа «Белые кролики». Это вещь в новом для меня жанре — острый гротеск и сатира (о германской армии). Вызвала она много шуму в кругах кино и, очевидно, будет сниматься для экрана.

Не писал, т. к. был долго занят работой над пьесой для МХАТа, которую наконец одолел.

Буду очень благодарен, если Вы сообщите мне о судьбе «Белых кроликов».

Материал буду присылать. У меня готова первая часть повести (7–8 листов) — современной, — канун войны, предгрозье, великая лирическая сила самого понятия «родина». Когда удастся написать II часть (где будет война) — не знаю. Хотелось бы напечатать первую часть (вполне самостоятельную), но… там еще нет непосредственной войны и после «Капитального ремонта» рискованно печатать первую часть, если не готова вторая.

Сейчас работаю над пьесой для Камерного театра (он в Барнауле).

Всего хорошего. Жду ответа.

Ваш К. Паустовский*

Алма-Ата, ул. Калинина, 63, кв. 29.

17 июля 1942 г. Алма-Ата

Серячечек, сегодня я напишу тебе немного, так как навалилась куча всяких дел. Вчера Ал. Вас. прислала из Москвы бандеролью бумагу (мою, латвийскую). Правда, немного, но мы очень этой бумаге обрадовались, а Звэра даже заплакала, когда увидела, что бандероль связана московским шнурочком от пирожных. Часть этой бумаги завтра вышлем тебе, но несчастье в том, что до сих пор мы толком не знаем твоего адреса (может быть, мы такие бестолковые). Пошлем, как всегда. Сегодня в Москву едет Шкловский (он отвез вчера Китю в Талгар, в Рязанское артиллерийское училище). Едет он в великом смятении п через месяц надеется вернуться. Мы посылаем с ним маленькую посылочку Ал. Вас. Из Москвы Шкловский привезет нам кое-какие вещи, если их раньше не привезет в Барнаул Таиров (он уехал на две недели в Москву, и я послал ему телеграмму с просьбой захватить в Барнаул посылку для меня от Ал. Вас.). Шторм прислал письмо из Барнаула — восторженное. Я не помню — писал ли я тебе, что и Таиров прислал мне письмо и вызовы для меня и Звэры… Таиров пишет, что в Барнауле — очень хорошая рыбная ловля (на Оби и озерах). План такой — примерно 1-го августа мы едем в Барнаул, потом в конце августа — в Сталинабад и к тебе. Тогда и решим весь «вопрос» с переездом.

Вчера я наконец окончил пьесу для МХАТа. Вышла большая пьеса, но сократить ее довольно легко. Повожусь еще дня два. Пьесу для Завадского («Рыцари») напишу быстро. У нас тихо. Приходит Луговской, Мальва, Смолич. Коля исчез, так как к нему приехал какой-то приятель из Ленинграда. Я выступал на днях в очень тяжелом госпитале, среди безруких и безногих (обрубков). Было жутко и трудно, по все обошлось очепь хорошо.