Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

Советник Кыртиков руководит целым штатом образованных, сообразительных «мальчиков». Они хорошо знают сегодняшние проблемы, могут безошибочно перевести с немецкого на русский все что угодно, умеют фактически обосновать и толково написать любую справку для вышестоящего начальства. А дело Викентия Иннокентьевича — прочитать то, что ими написано, вычеркнуть или вписать два-три слова и утвердить!

Изредка — исключительно для того, чтобы поддержать свой престиж, — не утвердить. Заставить мальчиков «доработать», «довести», «дожать». Чтобы чувствовали и понимали: начальство не дремлет, оно все видит и тонко во всем разбирается.

Однако не эти несомненные деловые качества вывели Кыртикова в начальники, а нечто иное, куда более важное: умение своевременно угадывать изменение обстоятельств.

Механизм управления нижестоящими, которым пользуется Кыртиков, чрезвычайно прост, удобен и абсолютно надежен. В нем суть две пружины: бдительность и взыскательность.

Бдительность — она всегда хороша. Пользоваться ею можно неограниченно, ибо «перебдить» практически невозможно. Не было еще такого случая в практике Викентия Иннокентьевича, и он убежден: чем больше начальник бдит, тем выше ему цена.

Пружиной взыскательности, напротив, надо пользоваться осмотрительно — сообразуясь с обстановкой. Бывают случаи, когда взыскательность и строгость к подчиненному проявлять вовсе не требуется. Зачем, к примеру, проявлять оные к Георгию Позднякову? Он и без того уважает свое начальство, служит ему верой и правдой — так же, как в Москве, в управлении Якова Спиридоновича Позднякова, верно служит сынок Кыртикова. И потому он, младший сынок Вадик, тоже, естественно, пользуется «режимом наибольшего благоприятствования» у своего начальника.

Иное обращение с подчиненными, кои не проявляют должной скромности и почтения по отношению к своему непосредственному начальству. Против таких пружина взыскательности действует безотказно. В самом конце она бьет в лоб и наповал с силой парового молота. Но расправа приходит не вдруг, а, так сказать, по фазам.

Сначала подмечаются все, даже мельчайшие, недостатки и промахи с целью их накапливания и консервации до момента использования. На второй стадии они предъявляются намеченному субъекту: вот, мол, смотри и соображай, что к чему. Не лучше ли тебе притихнуть, стушеваться и верно служить своему начальнику? И уж если такое предупреждение не возымеет действия, упомянутая пружина начинает наносить систематические и всевозрастающие по силе удары: «на вид», «выговор», «строгий выговор», «выговор с последним предупреждением о возможном увольнении» и — «увольнение».

Механизм Кыртикова с двумя безотказными пружинами действует бесперебойно и осечек не дает. Не один молодой начинающий специалист вылетел из Берлина пробкой, получив вдогон соответствующую характеристику. Знай, умник, Кыртикова! До конца дней своих поминай всемогущество Викентия Иннокентьевича!

Впервые увидел Бугров грозного Кыртикова на большом совещании. Убедился, насколько точно обрисовали его внешность Петро Малашенко и Акимушка Сбитнев. Первый назвал его «замухрышкой с претензиями», второй — «фанерным Бонапартом».

Тогда же встретил Бугров и советника Паленых, прибывшего на работу в Берлин за несколько месяцев до него. По отзывам журналистов, новый советник — толковый экономист и человек с характером. Войну он окончил полковым комиссаром в танковых войсках, после фронта работал секретарем обкома в большой промышленной области, перед тем как поехать в ГДР, закончил Высшую партийную школу.

Рассказывали, что Кондрат Тимофеевич Паленых в самом конце войны получил осколочное ранение в лицо, но Андрей вначале не обратил на эти слова внимания: мало ли среди уцелевших фронтовиков так или иначе «меченных»?

Увидев, однако, советника, Бугров невольно поморщился. Это уже не метина, а страшная пожизненная маска. Целая горсть мелких осколков угодила человеку в лицо, изуродовала нос и губы, рассекла пополам левую бровь. Чудом каким-то уцелели глаза.

Хирурги сделали все, что могли: подкрепили нос танкисту кусочками его же ребра, поправили губы, зашили рубцы. Потрудилась и природа: подштопала за несколько лет дырки на лбу и на щеках, зарастила бородой подбородок и шею. Но все равно то, что получилось, похоже на маску.

А фигура у советника Паленых атлетическая, держится он молодцом, голос басистый — благородного колокольного звучания. Взошел на трибуну, заговорил, и сразу стало тихо в зале.

Обсуждался вопрос о неблагополучном положении в некоторых так называемых «акционерных предприятиях». Бугров знал уже, что это полуразрушенные и нередко полудемонтированные сбежавшими хозяевами заводы, которые достались Советскому Союзу в счет репарации по экономическим статьям Потсдамского договора. Они восстановлены и реконструированы на средства СССР с привлечением немецких рабочих. Управление предприятиями совместное: СССР и ГДР считаются равными «акционерами». На заводах трудятся немецкие рабочие, техники, инженеры, но есть и советские специалисты.

«Акционерными предприятиями» занимается теперь Кондрат Тимофеевич Паленых. В последние недели советник много ездил по стране, изучал положение на местах, беседовал с немецкими товарищами и сейчас, опираясь на факты, предлагал довольно радикальное решение: отказаться от мелких нерентабельных заводов и фабрик, сконцентрировав основные средства и технику на предприятиях крупных, ключевых, важных для нарождающейся экономики ГДР.

По тому, как страстно говорил советник, чувствовалось, что он горячо верит в жизненную силу молодой республики, в то, что ей удастся преодолеть все трудности и сложности, выйти со временем с помощью Советского Союза на прямую дорогу строительства социализма.

Вернер пригласил Андрея на воскресный обед, хотел познакомить с женой и сынишкой. Но накануне, в субботу, супруги поссорились, Эва взяла маленького Хейко и уехала к отцу в Западный Берлин.

— Взбрыкнула, — пояснил Вернер. — Это у нее бывает. Я тут кое-что накулинарничал сам. Надеюсь, ты не слишком большой гурман?

— Средней руки. А почему поссорились?

— Ты всмотрись в квартиру — тогда меньше придется объяснять.

— Квартира хорошая.

— Слишком хорошая. Эва дочь богача. У ее отца еще одна квартира в Западном Берлине и две виллы: одна в приморском курортном городке, другая в Баварских Альпах.

— И все это он добыл скальпелем?

— Как бы не так! Врач он неплохой, но его талант целителя куда скромней, чем талант деляги. Методы выкачивания денег из клиентов общеизвестны. Ты слышал уже анекдот про наших врачей?