Лилли Промет - Девушки с неба

Я спросила:

— Отчего это у них? От жадности?

— Не думаю. Пожалуй, от привычки к бедности, — сказала Суузи.

Мне никогда не доводилось ступать по предназначенным для господских туфель полам дома Кобольдов. Но тех, кто работал в усадьбе, знала всех до единого. Теперь их осталось мало. Я спросила, не используют ли на работах в поместье военнопленных? Лаури сказал: Кобольд не захотел, они вроде бы неважнецкие работники.

Я спросила: предстоит ли Кобольду торжественный выезд? Техванус усердно чинил какое-то колесо.

Поездки не предвиделось. Но на карету нашелся покупатель. Кобольд дал приказ привести ее в порядок. Теперь вошло в моду скупать у господ всякое старье. Лаури казалось, что я должна помнить веливереского Иво. Немножко помнила. Ничего особенного в нем не было.

Точно. Но прошлым летом он вдруг купил в одной усадьбе старинную пароконную карету. Неуклюжая штуковина. Для использования непригодная. Она и стояла у него просто так. Детишки по ней лазали. И полно было в ней мышиных гнезд. Но эту покупку Иво якобы считает самым значительным после женитьбы событием своей жизни.

Я решила действовать сразу же, на следующий день. Когда услыхала, что возле Эмайыги копают окопы. Сказала, что хочу побывать у брата.

— Не видала Тоби бог знает с каких времен.

Хутор брата находился на берегу Эмайыги. Километрах в восьми отсюда.

Лаури обозвал меня непоседой. Но сестра сказала, что велосипед стоит в сарае.

— Он зарегистрирован?

Конечно. Номер сзади. За незарегистрированные велосипеды штрафуют. На пятьдесят марок. Суузи рассказала немецкий анекдот о влюбленной девушке, приехавшей на велосипеде к парню. Когда у них зашло уже достаточно далеко, девушка предложила:

— Франц, отдаю тебе самое дорогое, что у меня есть.

И он взял. Велосипед.

Лаури рассердился:

— Не болтай глупости при детях!

— Ах! — сказала Суузи. — Они в этом ничего не понимают!

Паал закричал:

— Как же не понимаю! Франц хотел покататься на велосипеде, и девчонка разрешила!

Мы засмеялись. Паал громче всех, прикрывая ладошкой рот. У него как раз менялись зубы. Пийбе сразу ударилась в слезы, пусть ей тоже скажут, над чем смеются.

Я спросила, не хочет ли Суузи вместе со мной поехать к Тоби? Знала наперед, что она не поедет. Суузи было некогда. Каждодневные усилия моих близких были мне понятны. Кобольд пообещал им за работу корову. Выберут из стада сами, какую захотят.

Сестра сказала, что Тоби собирался в ближайшее время скрыться. В нынешнем году он уже однажды спасся от мобилизации.

— Хотелось бы его повидать, — сказала я еще раз.

Близнецы надоедливо сновали из комнаты во двор и обратно.

Суузи пошла в заднюю комнату стелить мне постель.

Кончался мой второй день на оккупированной родине.

Я разделась. Суузи изумилась:

— Кто тебя так?

— Упала при побеге.

Суузи принесла сыворотку, бинт и пергамент. Положила компресс на руку. Обещала попозже прийти поговорить, когда дети уснут. Но двойняшки не спали. Пришли ко мне под бочок. Я пощекотала ладошку Пийбе:

— Пёс гонится за своим хвостом, хвост — за кончиком хвоста, кончик хвоста — за шерстинкой, шерстинке лень идти.

Так говорил мне папа, когда я была маленькой.

— Куда она не хочет идти? — спросил Паал.

Я не поняла.

— Ну шерстинка!..

— Ах, шерстинка! Не хочет идти спать.

Погнала их из своей постели. Славные белоголовики.

Преследующее меня чувство вины изнуряло.

Затем пришла Суузи. Села на край постели.

Проговорили полночи.

По утреннему небу разгуливали белые вспухшие облака. В воздухе пахло земляникой.

Счастье, что сравнила аусвайс Суузи со своим… Выяснилось: мой — точно такой же, только заметно, что бумага разная. На этом можно было попасться.

Оставила велосипед на краю канавы. Отправилась искать ягоды в траве под дорожной пылью. Не забывала поучений Суузи: посматривай за велосипедом. Здесь охотятся за двумя вещами: конскими хвостами и велосипедами. Ночами заходят в загоны, отрезают у лошадей хвосты. За кило конского волоса можно получить две марки и даже больше. Зависит от хвоста.

В другой раз сошла с велосипеда, чтобы глотнуть воды из речки. Дошла до середины речки по перекинутым с берега на берег бревнам. Легла на живот. Пила, сложив губы трубочкой, опустив лицо в воду.

Потом наткнулась на муравейник. Попался под ноги. На плохом месте устроен. Ни от кого и ни от чего не защищен. Если муравьев побеспокоить, они приходят в волнение. Уносят в пасти продолговатые яйца. Спасают свое потомство, как люди.

На велосипеде дорога раскручивалась быстро. Утро было необыкновенно жарким. Собаки, высунув из пасти языки, искали в тени укрытия от жары.

В Веливере увидела немцев. Они разговаривали у двери лавки Баумвалда. Увидев меня, прервали разговор. Я испугалась. Думала: не упасть бы с велосипеда. Затем сообразила: они машут мне. Один даже послал воздушный поцелуй. Разом вспомнились случаи, о которых среди всего прочего рассказала ночью Суузи!

Как минувшей осенью Маннеке позвали на похороны родственницы и раздел наследства. Маннеке достались малоношеные ботики, два мотка отбеленной пряжи и графин для морса.

Поездка по железной дороге была затяжной и небезопасной: временами железнодорожные пути и станции покрупнее подвергались бомбежке. Маннеке надеялась найти попутную машину. Говорили, что немцы охотно подвозят женщин. Особенно если те говорят по-немецки. Поэтому Маннеке взяла с собой Суузи.

Им таки удалось остановить немецкую санитарную машину. Водитель приказал Суузи сесть рядом с ним в кабину. Маннеке затолкал в крытый кузов. Между носилками. Отвечая на расспросы водителя, Суузи с ее слабым знанием немецкого ошиблась. Вместо мачеха (Сийфмуттер) она сказала свекровь (Швийгермуттер). Водителя это почему-то обрадовало. Он сказал:

— Так ей и надо!

Но уже вскоре Маннеке начала усердно подавать признаки жизни. Сначала стучала вежливо. Потом принялась изо всех сил, яростно колотить кулаком по стенке кабины. Напрасно.

Немец смеялся, как безумный. Суузи боялась, что машина взлетит на верхушку дерева. Когда добрались до места, выяснилось, что Маннеке совершенно позеленела от запахов эфира и лекарств. Облевала свою воскресную шаль.

В другой раз Суузи нужно было съездить в Тарту. Ждала на дороге попутную машину. Вечерело, и накрапывал дождь. Наконец показался какой-то грузовик. В кузове было полно мяса и колбас.

Водитель взял Суузи в кабину. Он был едва ли не меньше метра ростом. А рожа у него была такая дурацкая, что и загар не пристанет. Рот до ушей. Глаза маленькие и близко поставленные. Прямо впритык к переносице. Тотчас начал показывать семейные фото. Хвастаться своими успехами у женщин. Пел. А это куда надоедливее. В его исполнении немецкие шлягеры делались неузнаваемыми.