Григорий Медведев - Миг жизни

— Ну что?! — бросился он к сильно измазанному суриком Перцеву. — Рассказывайте подробно.

Перцев обстоятельно рассказал о характере дефектов.

— Это же сумасшедшая работа! — воскликнул капитан первого ранга и, не спросив совета у Перцева, сам принял решение: — Нет, мы отказываемся от этой работы!

— Оно можно, конечно, и отказаться, — пробурчал Перцев, несколько обескураженный поспешностью начальника завода в таком важном деле.

Инженер-капитан первого ранга остановился против Перцева и проинструктировал:

— Сейчас мы войдем в кают-компанию. Там адмирал. Докладывать буду я. Но могут спросить и вас… Тогда опишите как следует сложности работы. Я буду настаивать на отбуксировке корабля на северный завод…

— Лады… Буксировка так буксировка, — пробурчал Перцев.

Они вошли в кают-компанию. Перцев отметил, что народу тьма, и все больше гражданские. Воздух густой и душный, будто пружинистый. Вошел — и сразу сдавило, и захотелось уйти.

За столом сидели замглавкома ВМФ вице-адмирал Новихин и какой-то мордатый штатский с Золотой Звездой на лацкане. Остальные сидели и стояли вокруг.

Перцев никогда раньше не видел такого крупного морского начальства и теперь с чувством острой новизны рассматривал адмирала. У того было небольшое, круглое какое-то, сбитое, но сильно тронутое острыми морщинками лицо, живой серповидный профиль и быстрые, с негаснущей искоркой серые глаза.

Он вдруг представил адмирала на мостике ракетного крейсера, несущегося в штормовом океане, в пилотке и меховой канадке, и подумал, что это лицо, должно быть, хорошо обтекать ветру…

— Осмотрели? — спросил адмирал Ивана Васильевича.

— Так точно, товарищ вице-адмирал!

— Докладывайте.

— Повреждения очень серьезные. Сильно погнута тяга руля, есть подозрения на задир вкладышей вертикальной оси пера руля, а также на погиб штока сервомотора. Работа сложная и не одного дня.

Вице-адмирал нахмурился, наклонился к столу и, глядя исподлобья, спросил:

— Говорите прямо, инженер-капитан первого ранга! У вас на заводе смогут сделать эту работу или нет? Лодка должна идти в трудный поход на Тихий океан… Говорите прямо…

— Нет, товарищ вице-адмирал… Задача слишком ответственная и нам не по силам, — ответил капитан первого ранга Скиба, выдержав испытующий взгляд замглавкома.

Барабаня пальцами правой руки по столу и словно задумавшись, адмирал повернулся вдруг к штатскому со Звездой и спросил:

— Что будем делать?

— Придется буксировать на северный, — негромко ответил тот, занося что-то в записную книжку.

— Потеряем несколько дней, — недовольно сказал Новихин и снова обратился к начальнику завода: — А сколько потребуется времени на эту работу, если мы все же обяжем вас делать ее?

Капитан первого ранга понял, что берут на силовой прием, но решил стоять до конца:

— Мы не сможем отрихтовать тягу. У нас нет нужного станка.

— Скажите, — не отступал адмирал, — а кто смотрел повреждения?

— Инженер-капитан первого ранга обрадовался:

— Он здесь. Лучший мастер нашего завода. Он все расскажет. — Иван Васильевич взял Перцева за плечо и выдвинул перед собой.

Замглавкома пристально посмотрел Перцеву прямо в глаза и спросил:

— Скажите… Прости, я не знаю твоего имени… Михайло Иванович? Скажите, Михайло Иванович… Ты большой мастер?

— Пусть другие говорят, что я буду…

— Большой, большой мастер! — воскликнул начальник завода, — Лучший бригадир у нас. Специалист по рулевым устройствам. Его слово последнее, товарищ вице-адмирал.

— Скажи, Михайло Иванович… Как отец сына спрашиваю… Можешь сделать эту работу?

— Нет! — поспешно выкрикнул за спиной Перцева капитан первого ранга. — Конечно, нет!

Глаза Перцева встретились с глазами замглавкома. В них играли веселые искорки.

У Перцева вдруг что-то перевернулось в душе. Он остался теперь один на один со своей совестью и с натужным возмущением подумал: «И как же это так — нет, если да…»

— Сделаем, товарищ командующий! — сказал Перцев, преодолев себя и сильно вспотев.

— Сделаешь?!

— Сделаю, товарищ адмирал! — почти выкрикнул бригадир и ощутил какое-то радостное освобождение души.

Замглавкома откинулся на спинку кресла и весело рассмеялся:

— Ну, молодец! Какой срок просишь?

— Двое суток.

— Отличные у тебя рабочие, инженер-капитан первого ранга! Приступай, Михайло Иванович… Спасибо!

Замглавкома встал и крепко пожал Перцеву руку.

Перцев, весь в испарине, выскочил за дверь. У двери стоял Кешка Немытов и сверлил указательным пальцем висок:

— Ты что, спятил, Миша?! Против начальника завода попер… Ну, теперь держись, теперь держись!

Перцев взорвался:

— Чего ты кудахчешь, как тетерев на току?! Чего — держись?! Совесть есть?! Россия просит… Сделаем! — И вплотную обернулся к Кешке: — Что мы можем, я спрашиваю?!

— Самого господа бога сотворить, товарищ бригадир! — выкрикнул весело Кешка и отдал честь под свой видавший виды, не единожды мятый в руках козырек.

— То-то же… Иди зови бригаду на док…

В это время инженер-капитан первого ранга Скиба как-то очень торопливо вышел из кают-компании. Всё лицо его и лысина были густо-красными, и длинные белокурые волосины на темени стали заметнее.

Кешка мигом оценил ситуацию и выскочил из приемной, оставив любимого бригадира один на один с руководством.

Скиба крепко взял Перцева за плечо, и они вошли в соседнюю с кают-компанией свободную рабочую каюту, где были только рундук и приваренный к палубе металлический письменный стол.

— Что же ты?! — запальчиво спросил Скиба, глядя на Перцева налитыми кровью, странно не защищенными глазами, какие Перцев никогда раньше не видел у начальника завода. — Что же ты так подвел меня?! Я же тебе сказал… Мы же говорили…

Перцеву было неловко и за себя, что как бы подставил уважаемого человека под удар, но больше за самого Скибу, который потерял вдруг начальственную строгость и теперь вот стоит и вроде унижается перед своим бригадиром.

Перцев тоже покраснел лицом и виновато смотрел в глаза Ивану Васильевичу, будто сейчас только понял, что получилось нехорошо.

Но в душе вместе с тем он ощущал и очень твердое, четкое чувство правоты, которое, словно арматура бетон, делает человека сильным и бесстрашным.

И потому дахлынувшее легкое удивление заполнило душу Перцева, и он подумал про себя: почему же это он молчит? Ведь он прав… И слова Скибы перестал слышать, а так что-то, будто ветер обдувает гору или волны бьются о берег.

— Я, Иван Васильевич, — сказал Перцев спокойно, и Скиба сразу замолчал и с выражением крайней заинтересованности стал слушать, — такое решение сразу принял: делать! Да только вы не дослушали, когда я докладывал, воротясь с дока. Не стали вы слушать.