Григорий Медведев - Миг жизни

— Мне пока не удалось во всем разобраться, — продолжал Сапаров, — но похоже, Козис не туда гнет. Понимаете, он бесконтролен. Создал институт в институте. Зачем? Пора его призвать к порядку, и ваша роль тут не последняя. Поясню. Козис человек энергичный и потому достоин уважения. И все же, все же… Он выдает никудышный проект первых очередей. Более того, он поднатужился и успел выдать на-гора технический проект второй очереди Чегерольской атомной электростанции. Согласитесь, энергия завидная, но не уверен я, что этот проект лучше первого. Ваша задача разобраться, поставить точки над «и». С сего числа, — Сапаров глянул на календарь, — вы назначаетесь председателем экспертной комиссии института по атомным электростанциям.

«Ну-ну! — подумал я. — Так вот для чего берегли охламона! На наковальню его, провинциала, и молотом. Вот это ситуация — козисная ситуация».

В душе мгновенно поднялась волна неприязни к такому благополучному и респектабельному Сапарову. Мне вдруг показалось, что на кончике его правильного, прямого и даже красивого носа висит маленькая капелька. Я присмотрелся и понял, что ошибся.

— Проект надо завалить? — тяжело спросил я.

Главный по-девичьи порозовел и отвел глаза.

— Ну зачем вы так! Надо обеспечить его высокое качество и обязательную переработку. Для того и назначается экспертиза. — Он протянул мне руку. — Желаю успеха!

Прощаясь, я заметил, что в лице его тенью мелькнуло едва уловимое чувство досады. Я вышел. Мне было весело. Сапаров определенно добрый дядя. Я нервно хихикнул. Потер вспотевшие вдруг руки.

«Ну, дорогой, — сказал я себе, — отступать некуда. Москва слезам не верит».

Я чувствовал себя, как, наверное, чувствует ловец жемчуга, вынырнув с десятиметровой глубины. Не сразу я отдышался. Веселенькое дело! Пресс, конечно же явный пресс. Вот-вот по башке жахнет. Но пока что ничего, денек еще можно жить по-человечески. Бедный Козис ничего не подозревает. А ведь и ему больше коврижку не жевать, ясное дело. А ясное ли? За Козисом — стена людей. В огромном, трехтысячном коллективе этого проектного концерна я был как иголка в стоге сена. Я практически никого не знал, меня тоже. Да ведь так и лучше! Никаких личных отношений нет, не будет упреков и обид.

Я пошел к себе, чтобы набросать план действий.

Возбуждение спадало, голова прояснялась. Логика инженера, технаря успешно перерабатывала эмоции. Перво-наперво немедленно нужен проект — экземпляр техпроекта второй очереди Чегерольской атомной электростанции.

Я бросился в архив. Удивительное дело — там ни одного экземпляра. Я — к главному инженеру проекта Маркову. Он приподнял лицо от бумаг, эдакими просветленно-умными голубыми глазами посмотрел на меня. По его взгляду я понял, что моя личность «просчитана» Козисом и его подчиненными вдоль и поперек. И еще я понял, что цена мне дана невысокая. После некоторой паузы Марков сказал спокойно, что проект отдан на тиражирование и будет готов через два дня. Когда он говорил, глаза его бегали и теряли выразительность.

И вдруг мне стало ясно, абсолютно ясно, что в группе Козиса я с самого начала рассматривался как вероятный противник. И они готовы к битве. «Но ведь это дичь, дичь, — едва не закричал я, — мы ж государственные люди, нам ли какие-то мелкие счеты сводить!»

На мгновение я ударился в панику и уже мысленно клял и себя, и Сапарова, и всю эту авантюру, в которую ввязался.

К вечеру выйдет приказ о моем назначении председателем экспертной комиссии. Козис тут же выставит встречный план — сжатый срок предоставления экспертного заключения. Одновременно под всякими предлогами будет затягивать выдачу мне всего состава проекта. Я не выдам вовремя заключение экспертизы и буду дезавуирован. Козис направит техпроект на научно-технический совет министерства. Проект будет утвержден. В результате — премия сектору Козиса за халтуру. Доработка же на стадии рабочего проектирования и в жестких рамках финансово-технологического графика практически невозможна.

Так выглядел вариант моего поражения. Но вариант — это еще не поражение, и я не собирался отступать. Да и отступать, как мне казалось, было некуда. А главное, речь шла не обо мне лично. Обо мне бы — так я бы сейчас же рванул в свою дальнюю берлогу.

Я лихорадочно собирал информацию. К вечеру узнал, что Минтехмаш, имевший опыт проектирования аналогичной электростанции, направил в Госстрой на утверждение техпроект второй очереди Приморской АЭС. Я сказал об этом Маркову. Он хитро посмотрел на меня и, подчеркнув, что выдает секрет, ответил, что наш проект на шестьдесят миллионов дешевле. Я выразил сомнение. Он теперь уже зло посмотрел на меня. «Да мы за премиальные, которые накапают с экономии в шестьдесят миллионов, горло десятку таких, как ты, сусликов перервем», — читалось в его взгляде. Что ж, не знаю еще как, но и я определенно использую эти рублики!

Все шло своим чередом. К вечеру появился приказ о моем назначении председателем экспертной комиссии по новому техническому проекту атомной электростанции. Утром все уже об этом знали, и в первую очередь, разумеется, Козис. Вскоре он позвонил мне:

— Поздравляю с назначением, Юрий Иванович! Когда будет готово экспертное заключение?

«Все идет как по нотам», — подумал я и официально запросил у него экземпляр техпроекта для изучения.

— Обратись к главному инженеру проекта Маркову, у него все есть, — посоветовал Козис и бросил трубку.

Когда срок тиражирования проекта истек, я снова толкнулся к Маркову. Лицо у него на этот раз было наглое и чуть насмешливое. Я перевел это примерно так: «Крышка тебе, парень».

— Проект в архиве, — сухо бросил он и тут же вышел из комнаты.

«Когда они успели переправить туда пятнадцать томов?» — думал я, направляясь в архив. В архиве проекта не было. Крут замкнулся.

Конечно же можно снова пойти к Маркову, в конце концов к Козису, устроить скандал, доложить Сапарову и так далее. Но хорош спец, который с первого дня показал свою некоммуникабельность. Стало быть, это не вариант. Я впал в уныние — нет ничего хуже вот такого нелегкого положения. И в то же время по опыту я отлично знал, что даже самая грозная опасность отступает перед собранностью и готовностью действовать до конца.

Было понятно, что сегодня работа не пойдет. Я отправился в общежитие, лег на койку и в нетерпении стал есть купленные вчера яблоки. То было нечто вроде психоза: есть я не хотел, но нетерпение, владевшее мною, требовало хотя бы какого-то действия. Я знал: пусть перегорит ярость, остынет воспаленная голова, и я определенно что-нибудь придумаю.

В дверь постучали.

— Не заперто, — сказал я.

Дверь распахнулась, на пороге стоял — я глазам своим не верил — Пузанов, директор Чегерольской АЭС, мой старый добрый друг, мой бывший начальник и коллега.