Иосиф Келлер - Суровые дни

Зазвенел колокольчик. Они настороженно прислушались. В мастерской кто-то громко произнес условную фразу:

— Задники поправить берете?

— Берем, — ответил глуховатый басок Павла Петровича.

И снова незнакомый голос:

— А сколько возьмете за работу, папаша?

— Сколь положено.

В комнатушку вошел молодой человек. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать: сын Прохора!

— Рад вас видеть, товарищ Пылаев, — приветливо улыбнулся Валек. — Вы меня, конечно, не узнаете… А я вас помню таким. — И Валек ладонью показал, какого роста от полу был тогда Сергей. — Зовут меня сейчас Яков Семенович, фамилия Богданов. Понятно?

— Понятно. — Сергей сразу почувствовал к этому человеку большую симпатию.

— А где Прохор?

— На фронте с рабочим отрядом.

Колокольчик опять дал знак.

Они замолчали.

Вопрос, берут ли поправить задники, задал женский голос. Валек улыбнулся.

Скромная обстановка комнатушки показалась еще беднее, когда вошла невысокая женщина в богатом каракулевом саке, шляпке с пестрыми птичьими перышками и воздух наполнился ароматом тонких духов.

— Оскаровна! — воскликнул Валек. — Не могу! Разреши приложиться!

Женщина подчеркнуто важно стянула тугую лайковую перчатку. На ее пальцах переливчато заиграли камешки колец. Валек галантно шаркнул ногой и, ловко изогнувшись, поцеловал ее руку. Это так здорово получилось, что все рассмеялись.

— Как в театре! — воскликнул Вася.

— Откуда сие великолепие? — поинтересовался Валек.

— Друзья одолжили у опереточной артистки… Ненастоящие. Тэтовские. Дешево и сердито!

Оскаровна не спеша, несколько лениво сняла сак и шляпу — и тут же исчезла богатая модница с жеманными манерами и капризно оттопыренной губой. В тусклом свете трехлинейки стояла скромная и милая Маруся Авейдэ.

Трудно было представить, что за ней почти год охотились шпики и провокаторы, пока арестовали отважную подпольщицу в Самаре, куда Мария Оскаровна приехала к заболевшему ребенку. Брошенная в «поезд смерти», Авейдэ по пути в Уфу бежала и добралась до Екатеринбурга.

Казалось, после таких испытаний имеешь право на отдых, но не такова Оскаровна.

Ей удалось установить связь с подпольным комитетом. Получив паспорт на имя Марии Петровны Матвеевой, вдовы расстрелянного чекистами казанского домовладельца, она снова начала беспокойную жизнь, полную опасностей и лишений.

Строго соблюдая конспиративную дисциплину, каждый подпольщик имел дело только с членами его «пятерки». В случае провала это сохраняло организацию от полного разгрома.

Валек познакомил Оскаровну с Васей Ереминым, секретарем Союза социалистической молодежи Урала, которому удалось попасть в отряд личной охраны Гайды. Авейдэ по-матерински ласково посмотрела на зардевшегося от смущения юношу, выполняющего опасное поручение без напускного героизма, а просто, обстоятельно и добросовестно, как делал он каждое дело.

Валек рассказал Авейдэ, кто такой Сергей.

В свою очередь Оскаровна представила товарищам пришедшего с ней венгерского друга Ференца Габора, скромно стоявшего в дверях. Прикрывая со своим интернациональным отрядом отход Камышловского полка, он был ранен и взят в плен. Генерал Редигер, овладев станцией Азиатской, торжествовал: наконец-то уничтожен полк «красной сволочи», доставивший столько хлопот и неприятностей! Но, выяснив, что станцию защищали мадьяры и китайцы, а подлый изменник Лохвицкий вновь избегнул неминуемой кары, Редигер, в бессильной ярости, приказал расстрелять и бросить, как падаль, большевистских наемников.

Получив три пулевых раны, Ференц, однако, остался жив. Он дополз до домика стрелочника, но постучать в запертую дверь уже не хватило сил… Две недели Ференц не приходил в сознание. Но смерть вторично отступила от маленького Габора, и через месяц, поблагодарив своих спасителей, он уже был в Екатеринбурге, где устроился на работу в депо.

Валек крепко пожал руку Ференца.

— Ну, теперь к делу!

Он объявил товарищам, что Центральным Комитетом партии создано Урало-Сибирское бюро. Бюро будет руководить партийной деятельностью на территории, временно захваченной колчаковцами, посылая подпольщикам и партизанам оружие и деньги.

— Очень важно, чтобы ЦК знал, каково настроение населения в городах и деревнях, настроение белых солдат, особенно мобилизованных.

Вася Еремин доложил, что Гайда выезжал в Челябинск на совещание. В нем участвовали Нокс и Жанен. Председательствовал сам Колчак, откровенно заявивший: «Кто первым войдет в Москву, тот будет господином положения». На совещании решено было возобновить наступление в сторону Вологды.

— Молодец Вася! Срочно перешлем информацию в Москву. Там скажут большущее спасибо. — Валек хлопнул покрасневшего Еремина по плечу. — И подготовят хорошую встречу. Покажут такую Вологду, что Гайда по гроб не забудет…

— Ну, а как работают пермяки?

Сергей рассказал, что сделано подпольной организацией за два месяца.

— Как на заводе, что там? — поинтересовался Валек и, услыша, что орудия после ремонта вскоре портятся, обрадовался.

Валек спросил, выпускает ли подпольный комитет листовки.

— Регулярно, — ответил Сергей и рассказал о скандальном случае на благотворительном вечере мадам Пепеляевой. — Весь праздник буржуям испортили. Контрразведчики с ног сбились. Арестовали рабочих, приглашенных самой же Пепеляихой повеселиться на ее балу. Ну, продержали трое суток и выпустили, ничего не узнав.

Валек взял пальто, лежавшее на койке. Распоров подкладку, вынул несколько листиков папиросной бумаги и начал читать:

— Центральный Комитет РКП большевиков в полном сознании своей ответственности перед рабочими всего мира, перед трудящимися России зовет вас… — Голос Валека стал торжественным, в нем зазвучали металлические нотки: — Бросьте дома, забудьте о своей маленькой жизни и идите на помощь борющейся Красной Армии. Если можешь достать ружье — стреляй в спину офицерам, белогвардейцам, если у тебя есть бомба — бросай в их воинские эшелоны, разворачивай гайки, снимай рельсы, рви связь, прячь продукты, порти и взрывай их боевые склады!

Каждое слово, казалось, наполняло не только маленькую комнатку, но и все улицы и переулки города и, как круги на воде от брошенного камня, расходилось все дальше и дальше.

А Валек читал:

— Пусть каждая пролетарская мать и жена, каждый пролетарский ребенок встанет в ряды борцов за свое освобождение, за освобождение трудящихся!..

Закончив чтение, Валек посмотрел на товарищей. Их решительные лица светились радостью. И сердце Валека переполнилось чувством торжествующей гордости за родной рабочий класс, воспитавший таких бесстрашных борцов.