Николай Романов - После отбоя

И начал с отделочников здания электроподстанции. Им прислали трех бетонщиков, а нужны сантехник и электрик, эти работники должны идти впереди отделочников. А сейчас получается несуразица: оштукатурят стены, а потом сантехники и электрики шлямбурами, а то и ломами дырявят эти стены, отбивают штукатурку. Чуть не двойная работа. На подземных коммуникациях не хватает экскаваторщика, слесарей, изолировщиков, а им прислали каменщиков. В помощь стекольщикам вместо плотников прибыли монтажники. Причем, как выяснилось, в электриках, сантехниках, сварщиках, слесарях и других специалистах нет недостатка, но они разбросаны, их действия не согласованы с общим планом на пусковом корпусе.

— Может, кооперировать, нет, пожалуй, не то слово, специализировать, решать эти вопросы комплексно? — предложил Борис.

К концу беседы подошел Федор Оленин, заместитель Иванчишина. Он тоже интересовался, чем заняты отозванные из управления рабочие, подкрепил выводы Точкина своими наблюдениями, только рассказывал о них длинно, подробно. Он часто жалел, что не служил в армии и, может, поэтому был мешковат, не мог говорить кратко, на совещаниях и собраниях выступал редко, когда неволили, что, впрочем, не относилось к работе, где он был напорист, инициативен.

Иванчишин порадовался рассудительности, деловитости Точкина — смело входит партгрупорг в строительные дела. Впрочем, ничего удивительного. На пограничной заставе обстановка иногда меняется в день по нескольку раз, и надо найти лучший вариант в организации охраны границы. Не только офицеры, сержанты — каждый солдат приучался к самостоятельным действиям, каждый гордился, что именно его поставили на самый ответственный участок границы.

Иванчишин подбросил мысль о создании спецбригад начальникам стройуправлений, те обрадовались: открылся просвет в организации более полного взаимодействия в сложившихся условиях. Начались непрерывные консультации. Они продолжались на второй и на третий день, а на четвертый, в начале работы, позвонил Вараксин:

— Хочу дать тебе дельный совет.

— А, Митрофан! Ну, давай, давай, я обещал твои советы в фундамент закладывать.

— Напрасно язвишь. Ты сейчас вроде купринскрго прапорщика — один шагаешь в ногу. У себя дома не можешь навести порядок, хоть бы в той же бригаде бетонщиков, а пытаешься другими управлениями командовать. Нашли время менять структуру треста.

— При чем тут трест? Неужели начальники управлений не могут самостоятельно решить, в какой бригаде убавить или прибавить людей?

— Не дури, Алексей, в верхах недовольны тобой.

А через несколько минут Иванчишина срочно вызвали к Главному.

Леша не успел прикрыть дверь кабинета, как услышал разгневанный голос Магидова:

— Ты что партизанишь?! Кто тебе позволил снимать людей с пускового объекта? Все напряжено до предела, каждый человек на учете, каждая минута расписана. Рушить эти расчеты — значит губить встречный план.

— Послушайте…

— Хватит! Наслушался! — угрожающе гремел Магидов. — Я давно раскусил твой, с позволения сказать, стиль работы: делай, как я, по принципу — что хочу, то и ворочу.

Иванчишин еще ни разу не видел Магидова таким разъяренным. Теперь не только лысина полыхала, горели щеки, уши, покраснели глаза.

— Запомни раз и навсегда: здесь не казарма, здесь нет ни рядовых, ни сержантов, ни офицеров, здесь рабочие, инженерно-технический персонал, и управляют ими не полковники, а руководители треста, в данном конкретном случае — я!

Иванчишин, будто по чьей-то команде, вскинул голову, вытянул руки по швам и, чеканя каждое слово, заговорил!

— Воины — пограничники, танкисты, саперы — начали, продолжают и завершат строительство алюминиевого завода. Здесь, у центрального въезда, им воздвигнут монумент славы как героям мирного труда. Снимите перед ними шляпу, товарищ Главный!

Секундное замешательство Магидова сменилось руганью:

— Мальчишка! Фразер! Думаешь, все сойдет тебе с рук: грубость, компрометация руководства? Сходило, многое сходило, но всему есть предел. Пиши заявление «по собственному желанию». Вот здесь, за этим столом!

Леша с поднятой головой удалился из кабинета. Секретарша бойко стрекотала на пишущей машинке, делая вид, что не слышала разговора. Иванчишин заставил себя неторопливо надеть пальто, спокойно пройти по длинному коридору управления треста.

А Магидов метался по кабинету, не зная, что предпринять. Ведь этот наглец не смирится с участью изгнанника, будет стучаться во все двери, начнутся нудные разбирательства, трепка нервов.

— Вредитель! — вслух проговорил Главный и обрадовался, что нашел наконец точное определение действиям Иванчишина. Не срыв, не партизанщина, а именно вредительство. А раз так, только самые крутые меры могут восстановить порядок на строительстве.

Он вызвал Вараксина, приказал:

— Через полчаса всем начальникам и главным инженерам строительных управлений быть на селекторной связи.

И разговор Магидова по селектору был спокойным, но твердым:

— Перемещение рабочей силы, пересортицу бригад и другие упражнения по ломке трестовской структуры запрещаю. По мере поступления металлических и железобетонных конструкций, бетона, кирпича и других материалов будем работать по субботам, а возможно, и воскресеньям. Все ясно? — В динамике слышался только шорох. — Почему молчите?

— Разжевываем, — послышался голос Юры Носова.

— У тебя что — вставные челюсти? — резко спросил Магидов. — Я спрашиваю: все ясно?

— Ясно, — не очень твердо прозвучали голоса в динамике.

Штурм корпуса нарастал. В газете появилась подвальная статья главного инженера треста А. Магидова под внушительным названием: «Автоматизированная система управления — залог прогресса». Автор делился опытом, как плановые органы треста благодаря научному подходу к использованию рабочей силы и материально-технических ресурсов нашли возможность досрочного завершения годового плана строительства.

Павел Иванович Таранов наблюдал за переменами Главного. Тот становился не просто спокойнее, хладнокровнее, а величественнее. Сейчас не скажешь, что он руководит подчиненными, нет, повелевает. В его глазах отражалась внутренняя удовлетворенность, откровенное довольство собой, торжество победителя. Магидов говорил по телефону с Виноградским, а смотрел на сидящего перед ним секретаря парткома, давая понять: не его вина, что разговор затянулся.

— Все понятно. Я еще раз подтверждаю: план будет выполнен к тридцатому декабря. До свидания!

— Неприятности? — поинтересовался Таранов.

— Наоборот, комплименты, но они, пожалуй, потяжелее неприятностей. Оказывается, о наших повышенных обязательствах знают не только в главке, но и в министерствах строительства и цветной металлургии. Ничего, выдержим!