Николай Романов - После отбоя

Организационное начало выдохлось, пошла неуправляемая самодеятельность.

Сибиркин подошел к пианино, спросил:

— Мара, ты играешь?

— Нет, мама.

Яша обратился к хозяйке:

— Гелена Ивановна, вы не могли бы подобрать аккомпанемент к какой-нибудь известной современной песне?

— Их очень много, Яша.

— «Подмосковные вечера».

— Пожалуйста.

Она села за пианино, Яша тихо о чем-то попросил ее, Гелена Ивановна улыбнулась, согласно кивнула.

Сибиркин, как заправский конферансье, вышел на «авансцену», представил самого себя:

— А сейчас перед вами выступит лауреат конкурса эстрадной песни Яков Сибиркин! Аплодируйте же, олухи!

Все засмеялись, захлопали.

Яша привычным жестом снял воображаемый микрофон, поднес к самым губам, ногой откинул мешающий «шнур», великодушно кивнул аккомпаниаторше. Полились, поплыли медленные задушевные звуки песни. Голос у Яши был слабый, но пел он верно, неторопливо. Однако с каждым куплетом темп песни ускорялся, «лауреат», кого-то копируя, бойко ходил по сцене, размахивал руками, выламывался, а темп нарастал, нарастал, пока не превратился в ритм поп-музыки. Яша уже не пел, а выкрикивал неразборчивые слова. Последняя фраза, последний взмах головы, рук, застывшая самодовольная улыбка…

Робко, прерывисто просигналил звонок. Хозяйка поднялась, обронила:

— Наверно, по ошибке, под Новый год всякое бывает.

Нет, ошибки не было, в двери показался Митрофан Вараксин, галантно поцеловал руку Гелене Ивановне, пояснил:

— На огонек. Не прогоните?

— Милости просим, — скорее смущенно, нежели приветливо ответила хозяйка и попросила: — Мальчики, штрафной бокал вина опоздавшему.

Мальчики не двинулись с места, делая вид, что не заметили вошедшего. Но больше всех это внезапное появление Вараксина покоробило Мару. Что подумают собравшиеся? А тут еще Сибиркин объявил:

— Ну, братва, пора отбивать поклоны.

Мара запротестовала: это всего лишь первая половина встречи, начинается вторая, в ней хозяйничают девушки, ухаживают за мальчиками, приглашают к танцу, угощают. И показала пример, избрав своим партнером Бориса.

Вновь залилась радиола, закружились пары. В перерывах, словно сговорившись, танцоры не садились за стол, девушки на мелких тарелочках приносили своим кавалерам кусочки торта, конфеты, фрукты. Особенно усердствовала Юля. Гена отбивался:

— Юля, у меня всего две руки.

— Ничего, я подержу. Бери сначала вот с этой тарелки. Это домашнее пирожное. Правда вкусно?

Мара ухаживала за Борисом, стараясь показать, что Вараксина нет не только здесь, он не существует вообще. Образовалось как бы два лагеря: танцующие сгрудились за елкой, а за столом Гелена Ивановна, по обязанности приветливой хозяйки, занимала запоздалого гостя. Кирка от нечего делать прислушивался к их разговору.

— Знаете, Гелена Ивановна, Мара в ушедшем году сыграла если не главенствующую, то очень важную роль в ускорении темпов строительства. Ее авторитет среди молодежи непререкаем. Но ее надо не только уважать, но и беречь, да, беречь! Вот почему я иногда подвожу ее на своей машине. Путь далекий, а она всегда задерживается в комитете. И сегодня подумалось, как девушка будет добираться домой. Начал разыскивать. В Доме культуры нет. Объездил чуть ли не все клубы в городе, наши общежития — как в воду канула. И тут мелькнула счастливая догадка: а вдруг она изменила своим правилам и празднует дома? И как видите, чутье не подвело меня. Вы уж извините за позднее вторжение…

— Не смущайтесь. Новый год — все приходят и уходят поздно. Налить вам вина?

— Одну рюмочку, пожалуй, можно.

А в углу за елкой Мара разыгрывала новую викторину: мужчины тянули жребий, кто кого будет провожать. Произошло то, чего в душе желала молодая хозяйка: Яша «вытянул» Женьку, Гена — Юлю, Борис — Мару, Кирке осталась записка: «Первую попавшуюся женщину».

…Расходились под утро, веселые, шумливые, довольные. Мара успела шепнуть всем, кроме Вараксина, что незаметно смывается, прощание будет происходить на другой стороне улицы, напротив ее дома. Яша шутливо пересчитал собравшихся, расставил попарно, одиночку Симагина повернул в сторону идущей посередине улицы женщины, напомнил:

— Твоя суженая идет.

— Че ты мелешь?

— Таков жребий, провожай! — настаивал Яша.

Его поддержали остальные. Кирке ничего не оставалось, как подчиниться. Он неохотно зашагал наперерез женщине, поздоровался, заговорил:

— Гражданка, мне велено вас проводить.

— Куда, милай?

Тут только Кирилл рассмотрел, что гражданке лет под семьдесят, спросил удивленно:

— Бабушка, неужто Новый год справляла?

— А как жа, милай? Он для всех новый — и для старых, и для молодых. Ты ограбить меня собрался?

— Да что ты, бог с тобой! — испугался Кирка. — Велено проводить. Играли мы, ну и достался билет проводить первую попавшуюся.

— В фантики, значит? — догадалась бабушка. — И мы, бывало, играли, и тоже всякие записочки смешные вытаскивали. Раз выпало такое несчастье — провожай. Можеть, и в дом зайдешь, наливочки попробуешь? Крепкая, на спирту настояна.

— Подходяще! — заурчал Симагин. — Я в гостях был, но хозяева скаредные, шампанским, винами разными угощали, а что покрепче — спрятали.

— Чтой-то они? Новый год однажды бывает. Пойдем, родимый, наливочка на облепихе, страсть как хороша.

Симагин подхватил бабушку под руку, и они бодро зашагали.

Яша первым заметил зеленый огонек такси, усадил Юлю, Женьку, Гену, помахал рукой оставшимся.

— Настала моя очередь провожать, — сказал Точкин.

— Я не пойду домой, пока не уйдет машина.

— Тогда ждем вместе.

— Боря, по-честному: ты не жалеешь, что принял приглашение?

— Что ты, Мара? Уже одно то, что мы увидели ребят с новой, неожиданной стороны…

— Всех, кроме тебя.

— У меня нет талантов.

— О чем ты секретничал с Юлей?

— Она взяла с меня слово хранить наш разговор в тайне.

На той стороне заурчала «Волга» и, рыская фарами, отошла от дома.

— Путь открыт, — напомнил Точкин.

— Да? — растерянно протянула девушка и шагнула к дому. Борис попытался взять ее под руку, но она отстранила его: — Не надо, я одна…

Мара накинула цепочку на дверь, нехотя разделась, подошла к матери:

— Мама, потом уберем, а сейчас посидим на диванчике, отдохнем.

— Давай, — согласилась Гелена Ивановна. — Но я не устала. И знаешь почему? Когда ты рассказывала про своих строителей, я не всегда верила. Натура у тебя восторженная, переоцениваешь людей, замечаешь в них только хорошее, а возможно, сама приписываешь им высокие достоинства, но то, что я увидела сегодня, меня очень обрадовало. Даже Симагин по-своему привлекателен, хотя и нуждается в умном наставнике.