Борис Рощин - Открытая дверь

В Заготконторе был широко известен строжайший приказ директора Римме: «Выдавать деньги только после пяти часов». Но уже спустя полчаса после возвращения Риммы из банка, Иван Александрович отъехал от конторы на «газике» в неизвестном направлении.

— Иван Александрович получил, — проговорил Цимус, чутко прислушиваясь к затихающему урчанию «газика». — Лука Петрович ему огурчиков в бочке ловил, значит «вино» пить будет.

— А может, «Плиску», откуда тебе знать? — вяло возразил Локатор.

— «Плиску» огурцами Иван Александрович никогда не закусывает, — Цимус убежденно шмыгнул носом. — «Плиску» он — в сезон яблочком, а зимой «Каракумом».

— Римме надо бы «Каракума» купить на всякий случай, — предложил Петька.

— Перетопчется! — буркнул Васька. — Вконец зажралась!

К моменту открытия кассы в коридоре и на крыльце конторы толпились уже многие Васькины кредиторы. Конюх Женя поджидал Ваську возле самого окошка кассы. По другую сторону жались два других настырных Васькиных кредитора, которым Дурмашина был что-то должен с незапамятных времен. Самую удобную позицию для ожидания Васьки выбрал завбазой Голуба. Он сидел в комнатушке делопроизводителя, посматривал зорко в приоткрытую дверь маленькими припухшими глазками. Остальные поджидали Ваську у крыльца.

Дурмашина появился возле кассы с небольшим опозданием. Он был уже слегка навеселе, но поступь его была твердой. Васька держал руки в карманах плаща и расплывался в улыбке.

— Запоздал-то че, Василий? — конюх Женя бережно поддержал Дурмашину под локоть. — Ну ниче, Васька, ниче…

— Само собой «ниче», альтернатива ходячая! — Васька выдернул локоть из рук конюха, навалился на подоконник кассы, проговорил громко:

— Штатный плотник Заготконторы Василий Яковлевич Кузьмин. Прошу зарплату.

Римма мельком глянула на Дурмашину, покусала зубками яркие губы и вдруг с ненавистью швырнула денежную ведомость Ваське в лицо. Дурмашина неожиданно ловко поймал ведомость, повернулся к Римме спиной, стал вслух разбираться в графах:

— Так… подоходный — само собой! Так… алименты пятьдесят процентов, — Васька поморщился. — Автобусный штрафик… А это что? Какой такой штраф железнодорожный? Я по железной дороге уже год не ездил. — Васька оторвался от ведомости, строго оглядел окружающих его кредиторов: — Кто из вас на меня эту пятерку спихнул?.. Ну ладно! Дознаюсь, одной бутылкой не отделаетесь.

Наконец Дурмашина дошел до последней графы и четко, раздельно прочитал:

— Причитается получить плотнику В. Я. Кузьмину ноль-ноль рублей сорок семь копеек!

— Как сорок семь копеек! — ахнул конюх Женя. — Ведь ты мне пятьдесят должон!

— «Должон», — согласился Васька. — Вот и Римме Анатольевне я «должон» сто рублей, Луке Петровичу «должон» за сотню, вытрезвителю сто двадцать пять рублей еще «должон», Нинке — бабе бывшей — за четыре года «должон», тебе, Володя, трояк «должон», тебе, Черный… Кому я еще «должон»?

На заготконторском складе комбикормов царствовала Анастасия Осиповна, женщина дородная, властная и, по слухам, самая богатая во всем райпотребсоюзе. Жила Анастасия Осиповна в собственном пятистенном доме, который ломился от ковров и полированной мебели. Страстью Анастасии Осиповны был хрусталь. Где и когда подцепила она эту необычную для работников потребсоюза страсть, Анастасия Осиповна и сама толком не знала. Хрустальными вазами, чашами, блюдами, пепельницами были заставлены в ее доме все тумбочки, серванты, книжные и даже платяные шкафы. Любимым занятием Анастасии Осиповны было протирать свои сокровища мягким льняным полотенцем, рассматривать их на свет и, легонько стукнув карандашиком, слушать чистый, мелодичный звон. Не трудно догадаться, что в Заготконторе Анастасию Осиповну величали Анастасией Хрустальной. Красивое это слово Анастасия Осиповна почему-то не любила, и горе было всякому, от кого она его слышала. Заведующая складом не только была остра на язык, но и запросто могла применить к обидчику грубую физическую силу, которой в ее руках было немало. К мнению Анастасии Хрустальной прислушивался завбазой Лука Петрович, и даже директор Заготконторы Иван Александрович побаивался ее язычка. Как-то раз начинающий заготовитель из глухой районной деревушки приехал в Заготконтору и, нарвавшись на саму Анастасию Осиповну, спросил по простоте душевной: «Где тута Настю Хрустальную найти, комбикорма получить?» С тех пор поросенок начинающего заготовителя и прочая живность его двора не ведали вкуса комбикормов. Заготовитель заходился в устных и письменных жалобах, но комбикорма будто бы перестали существовать на белом свете. Наконец опытный коллега посоветовал заготовителю явиться к Анастасии Осиповне с повинной, прихватив в подарок «какую-нибудь стеклянную посудину покрасивше». Заготовитель внял мудрому совету, и комбикорма, хоть и не часто, вновь стали, появляться на его дворе.

Пятистенный дом Анастасии Осиповны хотя и был полной хрустальной чашей, в нем не хватало главного: хозяина. Три мужа, которых она сменила, не принесли ей счастья. Были они слабы и душой, и телом, тихо непрерывно пили, и Анастасия Осиповна рассталась с ними без сожаления. Последний оставил ей на воспитание семилетнюю дочь, которую и растила Анастасия Осиповна с помощью двоюродной своей тетки. Тетка эта жила в ее доме, вела хозяйство, старалась ублажать каждый взгляд племянницы.

В последнее время, истосковавшись одна в жарких перинах, Анастасия Осиповна все чаще и чаще посматривала на Дурмашину. Прикидывала: если отмыть Ваську в бане, постричь по моде, прилично одеть, то будет не стыдно и на людях с ним показаться. А что пьет… так не тот пьяница, кто пьет, а тот, кто бросить пить не мечтает. Более того, Анастасия Осиповна была твердо уверена, что сумеет ограничить Васькину тягу к спиртному. Она улавливала в его характере настоящую мужскую твердость, которой так не хватало мягкотелым ее муженькам. Конечно же, Анастасия Осиповна не была столь наивна, чтобы вводить Дурмашину в права законного владельца годами нажитого добра. Здесь у нее был свой план…

Так заготконторский «волк» Васька Дурмашина, сам того не подозревая, попал под пристальное внимание заведующей комбикормовым складом Анастасии Хрустальной.

В тот час, когда, выйдя из вытрезвителя, явился Дурмашина на склад затаривать комбикорма, Анастасия Осиповна решила, что настала подходящая минута прощупать Васькины к себе чувства.

— Небось опохмелиться хочешь? — спросила она Дурмашину и вдруг почувствовала, что волнуется.

— Не… — протянул Васька, — я уже опохмелился. Давече заначка была. А вот выпить бы не мешало.

— Так и быть, налью тебе стаканчик, — подмигнула Анастасия Осиповна и кивнула на дверь: — Закрой на ключ, не ровен час кто заглянет.