Борис Рощин - Открытая дверь

Заурчал, отъезжая, «газик» директора.

— Шевелись, убогие! — прикрикнул Дурмашина. — Смотри, как там Антоныч с нашим Петькой выдают. Ремень лопнет.

И, словно бы в подтверждение Васькиных слов, мотор транспортера облегченно взвыл, разорванный ремень шумно залопотал концами. Потом наступила тишина.

— Все, — сказал Васька, — приехали. Готовь, убогие, свою альтернативу к ручной работе. У меня душа чует…

Пока Антоныч с грузчиками, чертыхаясь, сшивали ремень, прошло не менее получаса. Локатор все чаще и чаще кричал прохожим: «Который час?» Время приближалось к одиннадцати.

На сшитом ремне проработали совсем немного, он лопнул через двадцать минут.

— Пора, — проговорил Локатор, достал из кармана десятку, взятую в долг у Риммы, протянул ее Убогому.

Петька зажал деньги в кулак и неожиданно легко скользнул под вагон…

— Что с ремнем? — недоумевал Антоныч. — Совсем новый получили. Один сезон на нем проработали. На зиму снимали, на просушку развешивали, а он, смотри-ка, сгнил!

— «Сгнил»! — подмигнул Цимус дружкам. — А я-то думал: чего ить Голуба на лимонадный возил на Соловье… — и, понизив голос до шепота, Цимус продолжал: — Это он ремнями с лимонадным заводом махнулся. А в придачу бутыль «черта» получил. А я-то думал: чего ить он туды возил…

— Вот скотина! — прорычал Локатор.

— Тише вы! — прикрикнул Васька. — Услышат грузчики, шум поднимут. Особливо Федька Пряник. Он на Голубу давно зуб точит. Узнает Голуба, что ты, Цимус, про ремень «стукнул», он тебе устроит альтернативу.

В третий раз транспортер проработал всего несколько минут, ремень вновь лопнул.

— Что будем делать? — спросил Антоныч у грузчиков.

— Я, Антоныч, тебя предупреждал: без транспортера из хранилища не потяну, — проговорил Кулик-Ремезов. — Года не те.

— Ладно, — успокоил бригадир товарища, — будешь с Убогим ящики на плечо подавать. Куда это Петька запропастился? Никак, в магазин убег?

Решение бригадира грузить вагон «горбом» «волки» восприняли с покорным равнодушием. Они ждали из магазина Петьку и ни о чем другом думать теперь не могли. Лишь Васька Дурмашина загадочно усмехнулся. Он был сегодня в превосходном настроении и втайне надеялся обойти всех, даже Антоныча, остаться на вагоне одному. Пусть бы почесались про это языки в Заготконторе. А то думают некоторые, что пора списывать его, Дурмашину, во вторсырье.

Начинать работу «горбом» до прихода Петьки «волки» решительно отказались.

— Сей момент Петруха подбежит. Глонем для бодрости и только вить будет в вагоне, — успокоил бригадира Цимус.

Петька принес две бутылки «Экстры», пакетик с жирной сочной тюлькой, буханку хлеба. «Волки» придвинули два ящика с картошкой поближе к вагонным дверям, уселись на них.

— Веселей жуйте, мужики. Вагон стоит, — поторопил Антоныч.

— Вагон ведь не альтернатива. До старости стоять может, — сострил Васька и загоготал. Потом дал указание Локатору: — Мне пятьдесят граммов. На вагоне не пью.

Работа «горбом» от работы с транспортером отличалась, и даже очень. Взвалив на плечо с помощью Кулик-Ремезова ящик, не столько для него тяжелый, сколько неудобный, Васька сразу же пристроился за бригадиром. Антоныч шел с грузом плавно, мелкими частыми шажками, совсем почти не отрывая ног от земли. Васька, наоборот, шел по пятам бригадира крупными тяжелыми шагами. По ступенькам, мелким, но крутым, Антоныч взбежал до лестничной площадки, где стоял транспортер, так же легко. Васька, стараясь не отставать, перешагивал через ступеньку и сбил дыхание. Попробовал идти шагом Антоныча и потерял ритм, споткнулся. Груз на его плече сразу налился двойной тяжестью, ребро ящика больно врезалось в шею.

Антоныч на лестничной площадке несколько мгновений отдыхал, прислонив ящик к раме транспортера. Потом вновь сорвался с места и, согнувшись, опираясь одной рукой о колено, другой придерживая груз на плече, плавно засеменил вверх. Васька решил проскочить лестничную площадку без передышки. Но в узком проходе между стеной и станиной электромотора застрял, едва не уронил ящик и, вконец сбив дыхание, стал взбираться по ступенькам как-то неуверенно, боком. Когда Дурмашина выбрался наружу и бросил ящик в вагон, в глазах его плыли белые пятна, ноги дрожали, словно с великого перепоя. А бригадир уже бежал назад — сухонький, легкий, в аккуратном латаном ватнике. Ваське даже показалось, что Антоныч подмигнул ему.

«Вот паразит, — не без восхищения подумал Васька, — ведь лет на пятнадцать меня старше. Ну ничего! Сдохну сегодня, а от себя не отпущу», — и Дурмашина, пошатываясь, ринулся вниз по лестнице, грохоча резиновыми сапогами.

После третьей ходки Васька стал понемногу приходить в себя. Дыхание его выровнялось, сердце успокоилось, билось четко и гулко. Теперь он без прежнего напряжения держался за бригадиром. Так же, как Антоныч, Васька спускался вниз по ступеням, не торопясь, расслабившись, стараясь дать отдых рукам и спине. На бригадира не смотрел, а только чувствовал впереди себя его легкий плавный ход.

За Васькой вплотную держались двое: Федор и Степан. А вот Локатор и Цимус в работе не спешили. Подолгу простаивали на лестничной площадке, отдыхая, охотно уступали грузчикам и дорогу, и очередь.

Постепенно все втянулись в работу, вошли в темп. Разговоры и мат смолкли, они сбивали дыхание, ослабляли. Даже Локатор с Цимусом прибавили скорости. В полутемном хранилище слышно было теперь лишь тяжелое дыхание людей, поднимающихся вверх по лестнице, да приглушенный говор старух, затаривающих картошку в дальнем отсеке.

Первый перекур Антоныч объявил наверху, у вагона. Ваське этот перекур был вовсе ни к чему. Он так хорошо вошел в работу, что останавливаться и сбивать настрой не хотелось. Но, повинуясь слову бригадира, Васька вместе со всеми уселся возле вагона на рельс, закурил.

Начинать работу после перекура тяжело. Три ходки Васька вновь держался за бригадиром с трудом. Он даже пропустил впереди себя Федора, но потом обошел его. Васька чувствовал, что после перекура с ним стало твориться что-то несуразное. В сердце покалывало, ноги временами становились чужими, в голове мутилось, будто выпил он не пятьдесят граммов «Экстры», а бутыль картофельного первака.

«Сдохну, а на вагоне удержусь», — который раз подумал Дурмашина.

После перекура Цимус с Локатором сникли, таскали ящики нехотя, с трудом. Петька в вагоне не в силах был поднять ящик выше четвертого ряда, и грузчики по очереди залезали в вагон, помогали ему «забивать» верхние ряды. И только Васька Дурмашина по-прежнему плотно держался за бригадиром, не отставал от него ни на шаг.

Антоныч понимал, что силы «волков» на исходе и скоро его грузчики останутся одни. После каждой ходки бригадир с тревогой заглядывал в вагон. Стена ящиков придвигалась к вагонной двери очень медленно. Вагон был загружен едва на треть.