Иосиф Герасимов - Ночные трамваи
- Название:Ночные трамваи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1988
- Город:Москва
- ISBN:5-265-00020-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иосиф Герасимов - Ночные трамваи краткое содержание
Ночные трамваи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Он часто мучился бессонницей, снотворные не помогали, и он привык сидеть в кресле в красной атласной пижаме у окна и слушать звуки ночи. Лось отдыхал в эту пору, и если под утро ему все же удавалось заснуть на два-три часа, то потом он все же был бодр весь день. Но нынче, после прихода дочки Найдина, все было иначе.
Она явилась к нему, после того как над городом ударила гроза, с зонтика у нее капало, но дочь Найдина, не обратив на это внимания, повесила его на крюк вешалки, быстро сняла косынку, энергично тряхнула головой, чтобы освободить волосы от влаги: они были у нее тяжелые, соломенного цвета со светло-коричневыми прядями, упали свободно на плечи, и только после всего этого она взглянула на Зигмунда Яновича темно-зелеными глазами, очень быстро, оценивающе, и он ахнул — до чего эта женщина похожа на Катю, вторую жену Петра Петровича. Вроде бы когда была девчонкой, то скорее походила на отца — это из-за зеленых глаз, а сейчас… Вот ведь сколько лет прошло, а Катю Лось помнил, недолго ее знал, но запомнил, может быть потому, что когда встречались, то были годы особые, вспоминали и войну, и другое, мысли и вера у них в ту пору была одна: должна наступить пора честности и людской открытости… Да, тогда они в это верили, даже самозабвенно.
«Как ее зовут?» — напряг память Зигмунд Янович и тут же вспомнил: Светлана. Ах ты, как нехорошо забывать имена.
— Что же вы не предлагаете мне пройти? — улыбнулась она.
Улыбка изменила ее лицо, оно сделалось мягче, добрее, крупные черты потеряли резкую очерченность, очень правильной формы губы приоткрыли идеально ровный строй зубов, и на щеках обозначилось нечто вроде ямочек.
— Прошу, — сказал он и отступил, но все еще по привычке внимательно разглядывал ее. Как только Светлана шагнула вперед, то перестала казаться высокой. У нее была хорошая спортивная фигура, держалась она излишне прямо, синий костюмчик с короткими рукавами, окантованными белым, как и воротничок, лишь подчеркивал упругость ее тела, и, хотя она приветливо улыбалась, Зигмунд Янович легко ощутил некую агрессивность, идущую от нее, такое он распознавал легко, и понял: дочь Найдина явилась его атаковать, разговор, скорее всего, будет нелегким, и тут же пожалел, что уступил Петру Петровичу. Он не терпел у себя дома деловых встреч, хотя в последнее время болел часто, но позволял являться к нему только по крайней необходимости.
Вот уже семь лет после смерти Насти он жил один. Настя была ему верной женой, ждала его и после финской, и из лагеря, и с войны, вместе состарились, один сын уехал в Ленинград, другой — в Казахстан. Сыновья уж стали дедами, не всех своих правнуков Зигмунд Янович видел в лицо, фотографии, правда, были, письма ему сыновья изредка присылали. В квартире у него всегда было чисто, приходила женщина — работала уборщицей в обкоме, — молчаливая, спокойная, убирала, стирала, а когда он болел — готовила еду, он платил ей и по старинке называл домработницей, хотя племя этих жительниц городов почти исчезло.
Он прошел к своему старому столу с зеленым суконным полем — стол этот еще остался от отца, его Зигмунд Янович берег и лет десять назад ремонтировал, перетянул сукно, хотя купить его оказалось нелегко. Здесь, возле стола, он помедлил: а стоит ли гостью приглашать сюда, не лучше ли в столовую, но тут же решил: коль она по делу, то он сядет в свое кресло, а она по другую сторону стола, как садились работники прокуратуры, когда прискакивали сюда со своими кожаными папочками.
Зигмунд Янович так и не переоделся после врачей, был в атласной алой пижаме с блестящими обшлагами, он ее любил, она была легкой и приятной, но едва он сел в свое кресло, как почувствовал — все же надо было хотя бы надеть рубаху, а то неловко как-то, это ощущение рассердило его, и он сказал строго:
— Я батюшку вашего уважаю. У нас с ним много связано. Однако… — он сделал паузу, — однако, — повторил он, — я ему сказал: никакого протекционизма не терплю, от кого бы он ни исходил, а если что-нибудь будет не так, то уж вы на меня не серчайте…
— А что «не так»? — с улыбкой, скорее всего насмешливой, чем доброй, ответила Светлана. — У нас все так. А вот у вас… Впрочем, это вы сейчас убедитесь. Но вы ведь с отцом дружны смолоду. Да?.. Я вас помню. Ну, не таким, а прежним помню. Вы веселый были. Почему же сейчас так меня встречаете, будто недруг к вам пришел?
Ему нравилось, как она открыто, безбоязненно смотрела на него. «Вот чертовка!» — подумал он, и тут его раздражение улеглось… Ведь, в самом деле, он был веселый, он всегда был веселый, заводила, запевала, и после войны, особенно в шестидесятые, когда его стали двигать все выше и выше, он ощущал себя свободным, многое умеющим. Он был высок, с длинным носом, над которым потешались в молодые годы, особенно над бородавкой, которую он так и не свел, хотя, наверное, мог бы, однако же женщинам он нравился — стройный, с рассыпчатыми светлыми волосами, которые долго не седели. А сейчас он обрюзг, сгорбатился, живот свисал, да и облысел, правда, над ушами еще сохранились пегие волосики. Он постарался увидеть себя глазами Светланы и внутренне усмехнулся: ну конечно же он кажется ей злым, плешивым стариком, не умеющим и слова доброго сказать. А ведь это нехорошо, совсем нехорошо… Да, конечно, он болен, зажился на этом свете, да и засиделся на работе, но без нее он мгновенно обратится в полное ничто.
— А как я вас должен встречать? — спросил он Светлану с любопытством.
— Как дочь друга молодости встречают. Ну хотя бы чаем угостили. Я с утра из Третьякова. Есть хочется.
Она сказала это так, что сразу сделалось неловко и мелькнуло: вот бы слышала-видела такое покойница Настя, она бы ему это не спустила, она бы ему такого жара дала. Дом их в самые голодные времена хлебосольным считался, все, кто приходил сюда, могли рассчитывать: семья Лося поделится последним, все, что есть из самых заветных припасов, будет на столе.
— Да что же вы сразу не сказали! — в смущении воскликнул он.
— А все ждала: вы предложите.
Зигмунд Янович оперся большими руками о стол, поднялся, пошел было один, шлепая тапочками, к кухне, но тут же остановился, попытался улыбнуться:
— Я ведь вдовствую. Может, вы похозяйничаете?
— Ну конечно!
Они прошли на кухню, просторную, светлую — сейчас таких и не строят, все здесь блестело, Настя любила чистоту, Зигмунд Янович привык к этому и после уборки домработницы старался чистоту поддерживать.
— Я обедал, — сказал он. — А вы… Вот холодильник, что понравится…
— А кофе выпьете?
— Кофе можно.
Светлана легко отыскала передник, зажгла газовую плиту. Он следил, как она ловко орудовала, чувствуя себя и в самом деле хозяйкой, и более никакого раздражения к ней не испытывал, ему начинала нравиться в ней ловкость движений, и как она откидывала тяжелую прядь волос со лба рывком головы, он чувствовал: в этой женщине есть сила и твердость, то есть та внутренняя пружина, которая при необходимости сжимается так плотно, что если затем внезапно разожмется, то способна будет повести человека на самое отчаянное. Вот такое же он когда-то ощущал в Найдине еще в молодости. Петр Петрович в ту пору был человеком риска, он это видел на финской, да и после войны, а потом Найдин осел, скорее всего, с ним такое сталось после смерти Кати. Есть ведь люди, способные все выдюжить, кроме ухода близкого человека, будто этот близкий уносит с собой в небытие самую сущность оставшегося еще пребывать на земле, сохраняя лишь прежний облик. Так вот и с Найдиным: Катя смертью своей лишила его некой главной жизненной силы. Ничего не боялся человек, в полной был независимости от обстоятельств и вдруг рухнул душой, хотя внешне вроде бы по инерции пытался держаться, как прежде, чтобы окружающие не заметили душевной разрухи, но такое не укроешь. Так думал о Найдине Лось, а теперь, глядя на Светлану, похожую на Катю, — во всяком случае, эдак ему представлялось, — он видел: есть ведь некое продление найдинского вот в этой женщине и, наверное, без подобного жизнь не может двигаться.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: