Владимир Сергеев - Непредсказуемый Берестов

— Я шестой. Есть связь. Слышу нормально. Так точно. Ясно!

И вдруг голос Урынбаева совсем близко у двери. Женька отшатывается, готовый выскочить наружу. Но тут Урынбаев говорит:

— А хотите, скажу откровенно? Якименко по-своему прав, везде война. И Волков — прав, не место мальчишке здесь. А спроси меня, как поступить, сейчас не отвечу, не решил. Почему не решил? В науке это называется парадоксом… Волков! К аппарату!

Эх, Женька! Реакция подвела! Заслушался, как старая черепаха. Деваться некуда — дверь они открыли одновременно: Женька к себе, Урынбаев — от себя. Столкнулись носом к носу. Женька тут же сделал невинный вид — уж это он умеет! Урынбаев отступил в сторону, давая Женьке пройти.

— Благодарю за связь! — серьезно сказал Урынбаев. И, секунду выждав, спросил: — Где Рябин?

— А он, а он… тут… по нужде…

— Марш спать! — и вдруг повернулся к Якименко. — Вы научите своего друга элементарным правилам субординации, — сказал политрук и вышел, плотно затворив за собой дверь землянки.

Якименко и Волков молча глазели на Женьку. Потом Коля сказал, улыбаясь:

— Дурья ты башка, Морковка! Когда командир благодарит, что надо? Встать по стойке «смирно» и ответить: «Служу трудовому народу!» Ясно?

Разыгрывать комедию, делая удивленные глаза, Женьке не хотелось.

— Понял, — просто ответил он.

Сняв с себя шубейку, скинув валенки, Женька лег на нары у печки, где и было его сегодняшнее место. Но сердце! Сердце колотилось, как овечий хвост. Ай да Урынбаев! Он совсем не похож на Еремеева, и все же… Все же похож. Только чем? Как ни крути, а по справедливости считать себя взрослым Женька еще не мог…

Он проснулся от крика: «Ребята, генерала убили!»

Все, кто был в землянке, выскочили наружу. А Женька все никак не мог попасть голой ногой в свой огромный валенок… Но вот он уже бежит, видя впереди себя только спины связистов и ничего еще спросонья не соображая…

На краю заснеженного спуска к реке, на фоне серого утреннего неба стоит повозка, в которую запряжен Смелый. А вокруг над низенькими трубами землянок столбиками поднимаются сизые дымки. Тишина и безветрие. Даже со стороны передовой ни звука.

Как это убили? А Смелый сам дошел до расположения? Ну да — он ведь все понимает… Дядя Боря… Вот тебе и дядя Боря…

Связисты молча обступают повозку. Показались девчата, вынырнувшие из своей землянки. Кричат что-то. Все им знать надо…

— Цыц, перепелки! — прикрикнул на них Волков.

А Генералов лежит, уткнув лицо в солому, упершись согнутыми ногами в большой мешок, а под рукой, прижатой к груди, — ботинки, связанные шнурками… Связисты тихо переговариваются:

— Как же его?

— Осколком небось.

— Еще с ночи, видать…

— Постойте, постойте… — вдруг говорит Коля Якименко. — А ну, тихо! — Он наклоняется над Генераловым и… большими пальцами рук резко поддает повара под ребра.

— Ой! — вскрикивает мертвец и вскакивает как ошпаренный. — Рехнулся?! — набрасывается он на Колю.

А вокруг хохот.

— Долго жить будешь, Генерал!

— Ну ты и горазд поспать!

— Кто первый сказал: генерала убили? А ну…

— Да что вы, ребята… — оправдывается повар. — Сон меня сморил… — Он поворачивается к Женьке. — Примерь, — отдает ему ботинки. — И еще чего… — достает из-за пазухи серого цвета носки толстой деревенской вязки.

Пораженный всем произошедшим, Женька даже «спасибо» не сказал.

— Давай, Морковка, — говорит кто-то из связистов, — переобувайся. Теперь есть в чем домой податься.

— Опять ваши шутки, — огрызается Женька. — Домой ехать… Никуда я не поеду!

Он тут же уселся на повозку и скинул валенки… Молча следят бойцы за процедурой переобувания. Довольный, раскрасневшийся повар первым нарушает молчание:

— Задаю тебе, Евгений, вопрос глубокой важности. Что есть у бойца, в его, так сказать, теле самое главное, что всегда должно быть в полном и безусловном порядке для окончательной победы над оголтелым фашистом?

— Есть ноги! — улыбается Женька.

Вокруг опять засмеялись.

— А ботиночки-то впору! — веселится Коля Якименко. — С тебя, Морковка, причитается. Обновка, как ни говори…

— Что это здесь происходит? — раздается позади властный и спокойный голос.

Все обернулись.

Заложив руки за спину, в шинели щегольского вида, перепоясанный ремнем с портупеей, в начищенных до блеска сапогах, стоит молодцеватый розовощекий капитан. За ним, в нескольких шагах, — штабная «эмка», закамуфлированная грязно-белыми пятнами.

Женька обомлел. Он сразу почуял нешуточную опасность и полную свою беззащитность. Радость от ботинок и теплых носков мгновенно улетучилась. Заныло, засосало под ложечкой…

Бойцы молчали, дядя Боря глядел в землю, переминаясь с ноги на ногу, а капитан спросил бесстрастным голосом:

— Почему ребенок в расположении?

Женька понял, что спорить с капитаном здесь некому и заступиться за него никто не сможет.

— Я не ребенок… — решил сам себя защитить Женька.

Но капитан даже не взглянул на него. Тут, не удержавшись, «проявился» Коля Якименко:

— Бездомный он, товарищ капитан. Прижился… Не надолго ведь… Вреда от него нет…

— Отставить разговоры! — оборвал его капитан. — Прижился! Что за терминология? Приживаются кошки да собаки. Кто здесь старший?

Старшего вроде как не оказалось. Вокруг были простые связисты-телефонисты, радисты, ремонтники… Красноармейцы молчали.

В воцарившейся тишине стало слышно, как по дороге, идущей краем леса, урча, двигался трактор.

Капитан сообразил, что «понимания» среди связистов искать бесполезно, и, чтобы не оказаться в глупом положении, решил:

— Вот вы… — красноармеец, на которого указал капитан, вытянулся по стойке «смирно». — Тракториста ко мне!

Боец козырнул и побежал по дороге, а капитан, заложив руки за спину, прохаживался, ни с кем более не разговаривая, не обращая ни на кого внимания.

Женька видел, как Федя Рябин побежал в сторону штабных землянок… Видел, что поодаль стояли обе девушки, Катя и Лена, в накинутых на плечи полушубках. Лена о чем-то просила подругу, а та, склонив голову, молчала. Потом повернулась и ушла в землянку. Лена, махнув рукой, последовала за ней…

Тракторист, оставив на дороге работающий трактор, бежал следом за связистом, а Женька еще не понял смысла этой операции, но в том, что все это относилось к нему, не было сомнений.

— Товарищ капитан… — переведя дыхание, выпалил тракторист.

— Куда направляетесь?

— К артиллеристам… В артполк, товарищ капитан, зенитку везу в ремонт.

Капитан повернулся и, протягивая руку, словно хотел взять Женьку за плечо, приказал, именно приказал, а не сказал:

— Ребенка в артполк. Оттуда в тыл. Скажите, распоряжение капитана Маслова.