Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Давно Умид не видел ее. Старался не вспоминать, уверенный, что навеки потерял ее. И только время от времени его обжигала мысль о ней. Но происходило это все реже и реже. Ему уже стало казаться, что рана на сердце зажила. И вдруг — будто в самою рану ударили кинжалом! Сразу же стало понятно, что все это время он обманывал себя…

Трамвай полз чересчур медленно. Хотелось спрыгнуть и припуститься бегом. Может, он так и сделал бы, если б знал дорогу покороче. Пусть бы встречные люди принимали его за помешанного, пусть…

Умид видел разрушенные дома со зловеще обнажившейся внутренностью комнат, засыпанную мусором мебель. Тревога его с каждой минутой возрастала.

У развалин — люди. Мужчины лопатами и кетменями разгребают кучи сора, камни и бревна, которые всего несколько минут назад были домами. То и дело по улице, пронзительно сигналя, проносились машины «Скорой помощи». Большинство столбов у края дороги покосилось, и оборванные провода лежат на земле, скрутившись в спирали.

— Светопреставление, настоящее светопреставление… — повторяла одну и ту же фразу старушка, сидевшая напротив Умида.

Он спрыгнул на нужной остановке и побежал к знакомому переулку. Люди оглядывались на него, сочувствовали: «Бедняга, наверно, живет в новом городе и спешит теперь справиться, все ли благополучно обошлось с ближними…»

Умид думал о Хафизе. Картины одна страшнее другой рисовались ему. Вдруг ему показалось, что крыша над ее спальней обвалилась и она задыхается, кричит под толстым слоем земли, а бабушка, в кровь исцарапав пальцы, руками разгребает груду камней, и некому ей помочь. Он уже бежал из последних сил. В груди кололо, трудно было дышать. Вот она наконец, знакомая калитка. Умид всем корпусом толкнул ее. Калитка оказалась запертой изнутри. Умид изо всех сил забарабанил по ней кулаками.

Когда калитка отворилась, Умид чуть не ввалился во двор. Перед ним стояла Ташбиби-хола, удивленно и испуганно разглядывая его. Умид посмотрел на ее руки — нет, они не были в ссадинах. И внешне спокойна.

— Извините, — с трудом промолвил он.

— Вам кого? — спросила старуха.

— Я только хотел узнать… Все ли у вас благополучно?

— Спасибо, сынок, у нас все благополучно. А вы кто? Зашли бы, моя внучка как раз дастархан накрывает…

— Спасибо, бабушка, я спешу. Прощайте.

Умид зашел к своей бабушке Тутинисе-буви, живущей здесь неподалеку, выпил у нее стоя пиалу чая и поехал в махаллю Пичокчилик к Сократу-домулле. От него он хотел, если удастся поймать такси, поехать к дяде. По пути можно завернуть к Хатаму — поглядеть на него, не очень ли перепугался…

Умид опоздал на работу больше чем на час. Шукур Каримович, стоя в коридоре, разговаривал со сторожем. Старик рассказывал, что пережил за ночь. Умид приблизился к ним, приготовившись услышать от директора замечание, ведь он опоздал! Однако Шукур Каримович приветливо пожал ему руку и осведомился:

— Вы, я вижу, удачно отделались, укаджан?

— Все в порядке, домулла.

— А некоторые не пришли еще. И телефон не работает.

— Вай-вай-вай, настоящее бедствие, — приговаривал старик сторож, качая головой. — Говорят, самый сильный толчок на Кашгаре был. Много домов, говорят, повалилось.

Шукур Каримович взглянул на ручные часы.

— Подождем до одиннадцати. Если телефон не наладят, придется объехать наших сотрудников в машине. Думаю, скоро подойдет Елена Владимировна, она живет здесь неподалеку. Я посылал человека проведать ее…

Около десяти вновь заколыхалась земля, будто крышка на кипящем котле. Сотрудники высыпали в коридор. Бежать к выходу нет смысла — все равно не успеешь. А вот сменили один потолок на другой, собрались вместе — и словно бы страх отступил, на душе спокойнее стало. Выкурив по сигарете, посмеявшись над тем, кто как себя вел с перепугу, разошлись по кабинетам.

Вскоре пришла Елена Владимировна. Извинилась, что заставила себя ждать. Сказала, что зашла по пути к двум сотрудникам, дома которых пришли в ужасное состояние. К счастью, люди успели выскочить.

Шукур Каримович зашел в кабинет и попробовал еще раз позвонить по телефону. После тщетных попыток в сердцах швырнул трубку и вышел. Жестом пригласил следовать за собой поджидавших его у дверей Елену Владимировну и Умида.

Посоветовались на ходу и решили сперва поехать к профессору Салимхану Абиди. Его дом находится недалеко от эпицентра. Ехали молча. Шукур Каримович то и дело касался рукой плеча шофера и просил ехать побыстрее.

Семейство домуллы разместилось на сури у края хауза посреди двора. Увидев гостей, Абиди поднялся с места и не спеша пошел навстречу. Поздоровался со всеми за руку, угрюмо глядя под ноги. Закон гостеприимства не дозволял не подать руки даже врагу, ступившему во двор с благими намерениями. Умид слегка пожал его мясистую влажную ладонь.

Сунбулхон-ая и дочь домуллы, поджав ноги, сидели на сури. Они издали кивнули гостям и остались на месте, не прерывая беседы. «Не будь меня, они бы подошли», — подумал Умид и отвернулся, стараясь не глядеть в их сторону. Рихси-апа засуетилась, расстелила новый дастархан, засеменила в сад, чтобы разжечь там самовар. Она, видно, опасалась заходить в летнюю кухню, расчлененную надвое широкой извилистой трещиной. Оконце перекосилось, подле него валялись осколки стекол.

— Ба! Да что же это происходит! Одно несчастье за другим! — стонал Абиди. — У моего дома рухнула вся задняя стена. Пойдемте, взгляните. Нужно немедленно составить акт. Местком должен выделить пособие пострадавшим. А? Как вы думаете?

Абиди вывел гостей за ворота и, завернув за угол, подвел к задней стороне дома. Действительно, стены рухнули, завалив тротуар и сломав несколько молодых деревьев. Крыша дома провисла. С нее сорвалось несколько листов жести, оголив чердак.

Шукур Каримович нагнулся и выдернул из-под мусора тигровую шкуру, украшавшую некогда стену.

— Странно, дома из кирпича — повалились. А глинобитные — выдержали, — задумчиво отметил Шукур Каримович.

— Сам удивляюсь! — воскликнул Абиди. — Знал бы, столько бы не тратился, когда строил. Поглядите, я же эти стены совсем недавно покрасил! Теперь и те, что стоят, непригодны — все в трещинах. Я, старый дурак, не успел даже застраховать все это! — Абиди ударил кулаком себя по голове…

В комнатах, объятых сумерками, на мебели, на подоконниках, на полу толстый слой желтой пыли, куски штукатурки, кирпичи. В пыли тускло поблескивают осколки китайских ваз, хрустальной посуды. В зале лежала упавшая люстра, зацепившись одним краем за массивный стол, другим упираясь в пол. Вокруг нее рассыпались, переливаясь, кусочки хрусталя.

В следующей комнате было светло. Из-за низко нависшей стрехи Умид не сразу понял, что здесь обвалился потолок. И свет льется прямо с неба, оттуда, где, будто взрывной волной, сорвало жесть с крыш. Поперек комнаты лежали два толстых бревна. Несколько балок, что потоньше и полегче, аккуратно сложены у стены. Около них валяется лопата. Куча мусора посреди комнаты разрыта в разных местах. Видно, здесь уже кто-то потрудился. Заметив во взгляде Шукура Каримовича удивление, Абиди выставил ладони: