Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Вы к кому? — спросила смуглая девушка, перестав стучать на машинке и с интересом разглядывая посетительницу.

«К отцу, — хотела было сказать Барчин. — Он у вас первый секретарь, самый главный в городе!» — но вовремя спохватилась, смутилась и опустила голову.

— Так… Зашла… — проговорила она. И, выйдя, тихо закрыла дверь.

Вспомнился ей давнишний разговор с отцом. Они говорили о том, что дети некоторых заслуженных, умных, почитаемых людей, как ни странно, растут оболтусами, не способными ни к чему приложить руки. А спустя три-четыре дня в газете «Кизил Узбекистан» появилась статья, подписанная Хумаюном Саидбековым, где он касался вопросов воспитания. Барчин и сейчас помнила эту статью.

Барчин стало стыдно за себя. Чуть не расхвасталась она перед незнакомой девушкой. Что сказал бы отец, узнав об этом?..

Барчин заторопилась к выходу. Из дверей выходили люди с какими-то бумагами и исчезали в других кабинетах. Ведь это бьющееся сердце Шахрисябза! Здесь все заняты серьезным делом.

Барчин вошла в тенистый сквер, расположенный у райкома партии. Аллейки, посыпанные красноватым песком, были чисто подметены, политы водой из арыка. На скамейках сидели, тихо беседуя, мужчины и несколько женщин. Барчин присела отдохнуть, невольно прислушиваясь к их разговору. Она поняла, что это были председатели колхозов, бригадиры, передовые звеньевые, приехавшие на совещание в райком, которое должно было начаться с минуты на минуту. Они прибыли из кишлаков Джаркурган, Мироки, Паландра, Шерабад, Денау, Сиваза, Кутчи.

Вскоре из двери вышла девушка, которая печатала на машинке, и пригласила этих людей. Барчин осталась на аллее одна. Воробьи весело чирикали, порхая в кустах, а над клевером, которым были засеяны газоны, летали с жужжанием шмели.

Барчин встала и пошла домой. Все встречающиеся женщины и девушки в длинных платьях с любопытством смотрели на нее, догадываясь, конечно, что она приезжая, потому что только приезжая может вырядиться в такое короткое платье.

Барчин миновала ткацкую фабрику, какие-то городские учреждения и, увидев школу, постояла несколько минут, подумав, что здесь, может быть, ей придется работать. Около военкомата она увидела множество женщин, стариков, сидевших где попало с набитыми мешками. «Видно, пришли провожать своих близких на фронт, — решила Барчин. — Здесь то же самое, что и в Ташкенте».

Домой Барчин вернулась усталая, но была довольна, что осмотрела город. Мать пожурила дочку, что обед из-за нее остыл, и принялась подогревать.

Барчин зашла в кабинет отца и стала копаться в его книгах. Наконец нашла ту, которую искала. Это было описание наиболее древних городов Узбекистана. Подсела к столу и начала листать книгу.

Шахрисябз, названный его жителями «городом-садом», расположен на северо-востоке Китабской долины, у подножья Зеравшанских и Гиссарских гор. Древнее его название Каш. Появился он в результате развития здесь ремесел и торговли. Но точное время его возникновения до сих пор неизвестно.

В XIII веке Шахрисябз стал центром борьбы против арабского ига. Предводителем восстания был отважный Хаким-ибн-Хашим, ныне известный нам под именем Муканны. После подавления восстания город был полностью разрушен.

В XIV веке Шахрисябз снова был восстановлен и возвратил себе былую славу центра ремесел и торговли.

Неподалеку от Шахрисябза, в кишлаке Худжра Илгар, родился Амир Тимур, создавший впоследствии великую империю Тимуридов. Тимурленг очень любил свой город и одно время намеревался даже сделать его столицей своего царства. Хотя в эпоху Тимура и Тимуридов столицей, называвшейся «Римом Азии», стал Самаркан, но и Шахрисябз оставался крупным и цветущим городом, средоточием «наук и морали». Здесь трудились и творили многие ученые, поэты, прибывавшие из других стран мира. По повелению Тимурленга в Шахрисябзе был построен прекрасный, изумляющий заморских гостей красотой и изяществом Белый дворец. До наших дней, к сожалению, сохранились лишь его развалины…

В конце XIX века Шахрисябз по величине и значительности считался третьим городом Бухарского эмирата. При советской власти, особенно после проведения железнодорожной ветки Карши — Китаб, Шахрисябз начал развиваться как важный промышленный центр. Местное сельскохозяйственное сырье послужило подспорьем для роста в городе промышленных предприятий. Ныне в Шахрисябзе и в расположенном поблизости Китабе работают хлопковые, плодово-овощные, винодельческие и греновые заводы.

Слава о художественных изделиях фабрики «Худжум» давно распространилась далеко за пределы Узбекистана. Здесь мастерицы, которые перенимают опыт у своих матерей и бабушек, ткут красочные ковры с замысловатыми узорами, вышивают шелком сюзане, бельбаги, сумки, тюбетейки.

На окраине Китаба, среди садов, находится широтная станция имени Улугбека. Станция эта, единственная в СССР, исследует ряд процессов, связанных с магнитным полем Северного полушария. На земном шаре таких станций всего пять, и расположены они все на одной географической широте — 39°08′. Китабская — в СССР, Каргоффюрте — в Италии, Юкая и Гейтербург — в США и Мицузава — в Японии.

Мать позвала Барчин обедать.

«Надо же, какой, оказывается, знаменитый наш Шахрисябз! — подумала Барчин, закрывая книгу. — Непременно постараюсь побывать на этой широтной станции! Вот уж чем я удивлю Арслана, сообщив ему об этом в письме!» И Барчин весело засмеялась своим мыслям.

Мать посмотрела на дочь с упреком: обед давно приготовлен и успел остыть. Хамида-апа накрыла на стол в кухне. Ели молча. Мать все эти дни глубоко горевала. В иные дни, едва Хумаюн-ака закрывал за собой дверь, уйдя на работу, она садилась у окошка и долго безмолвно глядела на дорогу, все чего-то ждала. Барчин старалась ее успокоить, как могла, но мать была безутешна: писем от сына не было вот уже два месяца. Порой горевала, что в Ташкенте оставили такой великолепный дом, сами же ютятся в двух тесных комнатушках; по воду нужно ходить к колодцу; электричество то и дело по вечерам гаснет, и приходится жечь керосиновую лампу… Дочь ей в ответ нарочито громко и весело принималась расхваливать городок, восторгаясь его красотой, благоприятным климатом, приветливостью жителей.

Но при муже обычно Хамида-апа была сдержанной, делая вид, что давно смирилась с этими неудобствами. Она жалела его и беспокоилась о его здоровье. Беспокоиться же у нее были основания: два года назад он перенес инфаркт и теперь нет-нет да хватался за сердце, сосал валидол.

Беспокоила ее и судьба Барчин. Вместо того чтобы учиться в институте, девочке приходится мытарствовать вместе с ними. Что хорошего она здесь увидит? Даже пойти поразвлечься некуда. И хорошими подружками не так уж просто обзавестись.