Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Он очень болел, а теперь уже ходит. Но работать ему врачи еще не разрешают.

— Хорошо, что он выздоровел. Спасибо вам, Махсудахон. Только… не говорите, пожалуйста, что я была.

Барчин медленно спустилась по лестнице.

Придя домой, она швырнула на стол сумку и бросилась на кровать. В комнату неслышно вошла соседка. Предположив, что у Барчин болит голова, поставила на тумбочку около нее чай и пиалушку, однако заговорить не решилась.

Барчин спала до самого вечера. Ей приснился сон. Арслан и Зейтуна, резвясь, гонялись друг за дружкой в большом красивом саду. Они не обращали внимания на Барчин, стоявшую неподалеку, даже не глядели в ее сторону.

Барчин, застонав, как от боли, проснулась. У ее изголовья сидела старуха.

— Детка, у тебя, кажется, температура. Бредишь… — сказала она.

В этот день парторг завода Ташсельмаш несколько раз пытался дозвониться к Ульмасбаеву домой. Но из трубки неизменно доносились короткие гудки. Тогда он попросил секретаря поехать к нему и, если тот сможет, незамедлительно привезти его на завод.

Утром к нему зашли ветераны завода Нишан-ака и Матвеев. Очень удивил и огорчил парторга их рассказ о том, как недостойные личности оклеветали Ульмасбаева. И он решил не откладывая поговорить с Арсланом. Знал: Ульмасбаев расскажет все как есть, выкручиваться не станет. Если где сплоховал, возьмет вину на себя, если ошибся в чем, признается… А там коллективу судить, прав он, виноват ли…

Часа полтора спустя Арслан был в партийном комитете завода. Парторг вышел из-за стола, пожал ему руку. Сели в кресла друг против друга за журнальным столиком, закурили…

Часа два беседовали они, не вставая с места. Потом парторг проводил Арслана до литейного цеха. Шум и грохот, доносившиеся оттуда, теперь мешали разговору. Они расстались, крепко пожав друг другу руки.

Родной цех был по-прежнему наполнен гуденьем вагранок, шипеньем наливаемого в формы металла, скрежетом подъемных кранов. Тела обнаженных до пояса людей смутно вырисовывались сквозь синеватую мглу. Вдоль транспортера все так же стояли мускулистые парии, спины которых лоснились от пота, они накладывали песок в медленно проплывающие мимо железные ящики. Какой-то парень, видно, новичок, все никак не мог приноровиться: совковая лопата перекашивалась у него в руках то в одну сторону, то в другую, песок просыпался на пол. Он суетливо подскакивал к куче песка, брал на лопату, поворачивался и спешил к транспортеру. Арслан улыбнулся, глядя на него. Вспомнился ему тот день, когда сам он впервые пришел на завод… Подошел к пареньку сзади, положил руку ему на плечо. Тот обернулся, во взгляде его промелькнуло смятение: дескать, что за человек в костюме, белой сорочке да еще при галстуке объявился в литейном цехе?! Арслан взял у него лопату.

— Гляди, как надо! — сказал он погромче, чтобы тот расслышал. — Поворот на носке правой ноги и шаг левой к песку. Захватываешь песок и снова переносишь левую ногу к транспортеру, а правая на месте, понял? В баскетбол играл когда-нибудь?

Парень закивал, улыбаясь во весь рот.

— Тогда легко научиться. В баскетболе есть прием такой. Как челнок — вправо-влево, вправо-влево…

Парень кивал и продолжал улыбаться, дивясь незнакомцу, который так ловко работает. По лицу Арслана уже ручьями лил пот. Воротник рубахи взмок. Он машинально ослабил узел галстука и так увлекся работой, что не заметил, как к ним подошли люди.

— Арсланджан! Эй, Арсланджан! — услышал он позади себя голос и отдал лопату:

— На, попробуй!..

И тут же попал в объятия Шавката Нургалиева.

— А говорили, что Арслан теперь не лев [89] Арслан — лев. , что силы покинули его, — смеясь, говорил Нургалиев, похлопывая бывшего коллегу по спине. — А он вон какой.

Известие о том, что председатель райисполкома Арслан Ульмасбаев пришел к ним, быстро распространилось по цеху. К Арслану подходили, здоровались за руку, справлялись о здоровье, о делах. Пользуясь случаем, высказывали и свои просьбы.

Арслан в сопровождении Нургалиева обошел цех. Много нового увидел он здесь. Вагранки были снабжены сложными приборами, и теперь расплавленный металл извлекался из них полуавтоматическим способом. Старые тали, которые при малейшей перегрузке кряхтели, будто старики, заменены новыми…

Нургалиев пригласил Арслана во двор покурить. Приятная прохлада охватила разгоряченное тело, и воздух показался таким чистым и живительным, что трудно было надышаться. Так чувствует себя путник, истомленный жаждой и едва добравшийся до ключевой воды.

Арслан отказался от предложенной Нургалиевым «Примы».

— Вы же «Беломор» курили, Шавкат-ака.

— Э-э, изменений много, как видишь. Цех перешел на высококачественные мощные печи, коллектив пополнился новыми кадрами. Ну, а я перешел на «Приму», — смеясь, сказал Нургалиев. — Послушай-ка, женушка моя Марзия и мать в обиде на тебя. Говорят: «Как стал большим человеком, забыл нас…»

— Передайте им, что я не забыл их, — улыбнулся Арслан. — Кланяйтесь. Как-нибудь выберу время и зайду.

— Слышал я о неприятностях, свалившихся на тебя, — сказал Нургалиев, стряхивая в урну пепел. — Недавно узнал о них. И обиделся на тебя. Признаюсь — подумал, что ты зазнался… Почему сразу же не пришел к нам и не рассказал обо всем? Ты же, можно сказать, испечен в печи нашего цеха, а мы только высококачественную продукцию даем. Провинился — спросим с тебя, не виноват — заступимся…

— Спасибо, Шавкат-ака. Я поначалу не придавал всяким мелочам значения. А потом заболел.

— Почему не сказал, что тебя оклеветали, когда мы заходили к тебе?.. Ладно, дело прошлое. Мы тут, несколько коммунистов, ветераны завода, решили — пойдем в горком и поговорим там.

Домой Арслан вернулся перед вечером. Махсудахон, заметив его с балкона, выбежала на лестничную площадку и, как только Арслан поднялся, выпалила:

— Арслан-ака, приходила Барчин. Я пригласила ее посидеть у нас, но она отказалась. Оказывается, она не знала, что мы поменялись квартирами…

Арслан, заметив, с какой радостью соседка сообщает ему эту новость, улыбнулся. Тревожно застучало сердце.

— Зачем приходила?

— Не знаю, ничего не сказала…

Арслан постоял мгновенье в задумчивости и снова стал подниматься по лестнице. Обернувшись, спросил:

— Как там Бабур Мирзо? Такой же резвун?

— Зашли бы проведать.

— Рахмат. Передайте привет ему и Джамшидбеку.

Арслан открыл дверь и оказался в полусумеречной тихой прихожей. Постоял, прислонясь спиной к двери. Пусто в доме. Мать, видно, опять отправилась к Сабохат, у которой разболелся ребенок. Казалось, что из комнаты сейчас выйдет, шурша халатом, Барчин, легкая, как ветерок, повиснет у него на шее и скажет: «А я заждалась…»