Мирмухсин - Чаткальский тигр

— Слушай, что говорят старшие, недотепа! — кричал он, не давая тому возможности оправдаться. — Глядя на тебя, кто скажет, что ты тот самый Можаев, который с шестьдесят третьего года тут работает! Ишь ты, еще огрызается! По справедливости шерстит тебя начальник участка. Поглядите-ка на него, яйцо курицу учит. Садись в свою телегу, шалопай! И попробуй мне еще…

Когда парторг накинулся на парня, Караджан поначалу оторопел. Но по раскрасневшемуся лицу Ивана понял, что тот немного под хмелем.

— Ясно, Иван Иванович, все понял. Следующую машину высыплю, куда прораб укажет, — смущенно повторял шофер и пятился к кабине своего «БелАЗа».

— Разрешите вас на минутку, Иван Иванович, — сказал Караджан, беря приятеля под руку, и отвел его в сторону. — Похоже, маленько пригубили, Иван Иванович?

— Ваня, для тебя я Ваня, — ответствовал тот, умильно улыбаясь и норовя обнять Караджана за плечи.

— Я рабочим запретил появляться на плотине под хмелем, а вы, Иван Иванович… — проговорил Караджан, хмуря брови.

— Вы да вы, что ты выкаешь-то? Сейчас грипп свирепствует, а это, — он щелкнул себя по горлу, — первое средство против него! Что ты на меня как тигр смотришь, а?

Караджан усмехнулся. Они медленно пошли к краю плотины. Под подошвами сапог хрустела галька.

— Вот что, Ваня, приказать тебе не имею права, ты старше по должности. Но прошу как друга: если выбрал такой метод лечения, не появляйся на плотине, пока не выздоровеешь полностью.

— Ты тут хозяин, не могу ослушаться, — рассмеялся Шишкин. — Какие еще претензии?

— Никаких. А просьб найдется немало. Вот одна: я написал в Гидропроект, чтобы новый пьезометр прислали, а они медлят. Уже больше недели прошло. Поторопил бы ты их. Без этого аппарата мы как без глаз, не можем хорошо следить за режимом фильтрации.

— Сегодня же позвоню. Что еще?

— Двух сварщиков я там представлял. Чтоб им шестой разряд дали. Напомни Георгию Исаевичу.

— Я в курсе. Вчера с Садовниковым обсуждали этот вопрос. Нескольким рабочим будет повышен квалификационный разряд. Что еще?

— Пока все, Вань.

— Тогда скажи, почему сам какой-то… кислый?

— Разве?.. Похоже, эта зараза и ко мне прилипла. Самый противный из всех недугов: и больным себя не чувствуешь, чтоб в постели лежать, и работать как следует не можешь.

— А почему ты здесь торчишь, если болен? — спросил Шишкин, останавливаясь. — Ходишь тут, понимаешь, заражаешь всех!

— Ну что ты, я даже тебе не подал руки, чтоб не заразить, — улыбнулся Караджан.

— Немедленно отправляйся домой. Врача пришлю следом. А если хочешь, пошлю новую сестричку Маечку. Говорят, она мастерски делает уколы, и не почувствуешь. — Шишкин весело подмигнул.

— Спасибо. Но тут и так людей не хватает.

— Потому и приказываю как старший по должности: лечись, поскорее выздоравливай и выходи на работу. Жители гор, я слышал, понимают толк в фитотерапии, Кандил-буви тебя быстро на ноги поставит. — Шишкин посмотрел по сторонам и, увидев прораба, разговаривающего с рабочими, окликнул его: — Товарищ Никаноренко!

Тот кивнул: сейчас, дескать.

Пока Иван Шишкин и Караджан беседовали, прораб дал рабочим новое задание и подошел к ним.

— Слушаю вас, Иван Иванович.

— Вот что, товарищ Никаноренко, ответственность за все работы на плотине временно возлагается на вас. Начальник участка болен. Я сейчас отвезу его домой. Если будет сопротивляться, вы мне поможете впихнуть его в машину.

— Понятно, — ответил Никаноренко смеясь. И, обращаясь к Караджану, заверил: — Все будет в порядке, не беспокойтесь.

— Идем, — сказал Шишкин и, обняв Караджана за плечи, слегка встряхнул. — Что же ты, дружище, себя не жалеешь? Ведь тигры занесены в Красную книгу, а в наших краях они и так почти перевелись.

Газик пробуксовал и рванулся с места.

Три дня Кандил-буви не выпускала сына из дому, заставив его лежать в постели. Поила горьким отваром из трав, кормила супом из редьки, простоквашей с накрошенным в нее луком и чесноком. И на четвертый день Караджан почувствовал себя почти здоровым. То поправляя подушку, то подтыкая под него одеяло, старушка не переставала сетовать на то, что в их краю, где отродясь не слыхивали ни о каких болезнях, вдруг появился какой-то «герип», с которым люди сладу не знают.

— Ни дед, ни прадед мой не ведали, что такое герип, — говорила она, процеживая через марлю травяной настой. — В горах у нас такие травы растут, которые любую хворь из тела выгонят. Заваривали да пили как чай. А нынче люди только к цейлонскому да индийскому чаю привыкли, а про свою целебную травушку-то и забыли. Вот и одолевает их какой-то пустяковый герип.

Едва мать вышла в другую комнату, Караджан придвинул к себе телефон и набрал служебный номер Шишкина.

— Товарищ парторг? Приветствую.

— А-а, здравствуй! — обрадовался Шишкин. — Здоровье как?

— Отличное. Завтра собираюсь выйти на работу.

— Не рано ли? Тебе же дали бюллетень на семь дней.

— А ты предлагаешь мне еще четыре дня бездельничать?

— Не я предлагаю. Есть распоряжение Министерства здравоохранения — больных гриппом освобождать от работы на семь, десять и более дней, до полного выздоровления.

— Значит, медики не могут лечить быстрее. А вот мама моя может, — засмеялся Караджан. — Поверь, я совершенно здоров.

— Интересно, — проговорил Шишкин раздумчиво, — как тебе это удалось?

— Кто болен и кто здоров — всем моя мама советует пить отвар из трав, — и Караджан, загибая на руке пальцы, перечислил названия нескольких растений. — На себе испытал, потому и рекомендую. Сам видишь, я выздоровел в два раза быстрее.

— Послушай, — сказал Шишкин. — У меня сейчас начинается совещание. А вечером я к тебе приеду, чтоб поговорить с твоей матушкой. Как говорится, лучше раз увидеть, чем десять раз услышать. Представляешь, какое будет чудо, если мы научимся людей ставить на ноги в два раза быстрее!

— Приезжай, ждем, — сказал Караджан и положил трубку.

Кандил-буви села возле печи на курпаче и стала стегать ватное одеяло.

— Слышишь, ойиджан, — сказал ей Караджан, — вечером Ваня приедет. Хочет, чтобы вы научили его готовить снадобья против гриппа.

— Мои снадобья не только от герипа, сынок, но и от многих других болезней. Научу, пусть приезжает. Ты же говорил, что он у вас парторг, разве он тоже заболел?

— А ты думала, парторги не болеют? — рассмеялся Караджан.

— Не должны. Ведь на такую должность самых здоровых должны ставить — и душой и телом.

— Ваня о других печется. Хочет советы давать тем, кто захворал.

— Добрый человек этот твой Шешкен, да будет милостив к нему аллах. Хоть и рыжий, а сердечный, о людях душой болеет.

Кандил-буви работала, пока у нее не устали глаза. Потом свернула одеяло, положила в угол и поднялась, опершись рукой о колено.