Мирмухсин - Чаткальский тигр

— Обсудим, — согласился Садовников, — Еще посмотрим, как они справятся…

— Не подведем, не бойтесь, — пообещал Никаноренко. Наклонясь над разложенными на капоте автомобиля листами бумаги, он вместе с Караджаном изучал проектные чертежи шестого створа.

— Не говори «гоп», пока не перескочишь, — улыбнулся Садовников. — Побереги на сей раз голову. Однажды поставили на ней шишку скалкой. На этот раз одной шишкой не отделаешься.

— Ну и ну, Георгий Исаевич, — смутился Никаноренко и тут же зычно захохотал. — Все еще помните?

— А как же? Ведь на моих глазах тебя жена колотила, — весело засмеялся Садовников.

— Как жена колотила, я уж позабыл давно, а вот красотку ту, из-за которой все это… м-м-м… до сих пор сердце млеет!

Подобревшее на мгновенье лицо Садовникова опять сделалось строгим. Его кустистые брови снова сомкнулись над переносицей. Он обернулся к Мингбаеву:

— Ваше предложение в основном верно. Снимите слой и заново уплотните. А вы, Галечка, возьмите под контроль каждый квадратный сантиметр. Вечером мне обо всем доложите, товарищ Мингбаев. Все!

И он решительно направился к своей машине. За ним последовали Леднев и специалисты из Москвы. Шишкин и Хазратов, продолжая спорить, заспешили к другой машине.

Караджан, сворачивая чертежи, кивнул Никаноренко, и они зашагали к четвертому створу, где, приглушив двигатели, уже стояли наготове бульдозеры. Водители, собравшись в круг, курили в сторонке и обеспокоенно поглядывали в сторону начальства. Прикидывали: пора идти защищать начальника участка или пока рановато? Увидев шагающих к ним Мингбаева и Никаноренко, они побросали наземь окурки и заняли свои места.

Никаноренко свернул в сторону и, слегка сутулясь и опустив большие руки вдоль туловища, грузно зашагал к экскаватору, который заблаговременно, еще ночью, перегнал на плотину из карьера.

Бульдозеристы уже и сами знали, что им делать. Караджан только махнул рукой и крикнул:

— Давай, ребята!!!

Сегодня Файзулла Ахмедович не стал валяться в постели, ожидая, когда жена позовет пить чай. А встал раньше обычного, побрился, освежил лицо одеколоном, надел темно-синий костюм, в котором когда-то ходил на коллегию, повязал шелковый галстук в крапинку и вышел из дому. Мархаматхон, провожая мужа до ворот, сняла с тщательно отглаженных брюк соринку и сказала, что он сегодня «прямо-таки конфетка в золотой обертке».

— А что! — улыбнулся Файзулла Ахмедович. — Чем я не джигит! Нынче молодые так спешат, что делят персик пополам и проглатывают обе половинки, одну за другой, не жуя. А мы хорошенько пережевываем, смакуем, наслаждаясь вкусом, потом уже глотаем. Так что не принижай достоинств зрелого человека. Конь, кормленный овсом, и в старости резво тянет соху.

— Об-бо-о! — засмеялась Мархаматхон. — И надолго ли вы собираетесь впрячься в эту соху? Я думала, шутите. А вы…

— До шуток ли? Все эти дни я размышлял над словами Мингбаева. Он прав. Кто еще может работать, пусть трудится… Начальник треста — мой бывший ученик. Давно я не видел его. Схожу-ка проведаю. Заодно о работе поговорю. Может, найдет для меня в Чарваке какое-нибудь занятие.

— Обедать приедете? Что приготовить?

— Что может быть для бедняги пенсионера лучше, чем горсточка плова?! От супов да борщей у меня в животе урчит.

— Плов так плов.

Минут через десять Файзулла Ахмедович вышел на улицу Навои и повернул налево, издалека любуясь красивым четырехэтажным зданием. Прежде он ходил туда довольно часто, а сейчас вдруг разволновался, будто должен встретиться с дорогим человеком, которого давно не видел. У входа крупными буквами было написано: «ЧИРЧИКСТРОЙ». Вошел в прохладное фойе, поздоровался с вахтером, тот его сразу узнал и, вскочив, раскланялся. По широким мраморным ступеням поднялся на второй этаж. Бесшумно ступая по мягкой ворсистой дорожке, миновал длинный коридор и вошел в приемную начальника треста. Слева от высокой двери, обитой дерматином, сидела за письменным столом молодая женщина — секретарша. Другая, не та, с которой Музаффаров был когда-то знаком. Пришлось назвать свою фамилию и попросить доложить. Секретарша кивнула и скрылась в кабинете начальника.

Не прошло и минуты, как начальник треста, мужчина с одутловатым лицом, лет сорока, вышел в приемную и, схватив руку Файзуллы Ахмедовича, сердечно затряс ее. Затем пригласил в свой кабинет. Усадил учителя в полукруглое кресло, а сам расположился напротив. Разговорились. То и дело, мешая их беседе, трезвонили телефоны. Их на массивном полированном столе было несколько: белый, черный, красный, желтый… Но начальник делал вид, что не слышит никаких звонков.

— Я к вашим услугам, учитель, — сказал он.

И Файзулла Ахмедович, видя, что он чрезвычайно занят, объяснил цель своего визита коротко и ясно.

— И все? — улыбнулся начальник.

— Все, — сказал Музаффаров. — Какую бы работу ни сочли для меня подходящей, я на все согласен. Лишь бы не сидеть сложа руки среди четырех стен. Место мое — на Чарваке. Там сейчас кипит работа… Не из-за зарплаты я, ей-богу. Сто двадцать пенсия, из академии получаю. Хватает… Жить хочу, не существовать.

Начальник треста понимающе закивал. Пройдя к своему столу, сел на место и снял телефонную трубку.

— Чарвак!.. Соедините с товарищем Садовниковым! — И пока телефонистка вызывала штаб стройки, обратился к Музаффарову: — Вы, наверное, знаете Садовникова? Прежде он был заместителем министра Узводстроя. Опытный инженер. Долго ломали голову, кого послать на Чарвак, остановились на нем… — И тут же, понизив голос, заговорил в трубку: — Георгий Исаевич? Салам! Да, это я. Как у вас, все в порядке?.. Ну что ж, пусть всегда так и будет, так держать… Георгий Исаевич, а у меня к вам просьба. Вы знаете инженера Файзуллу Ахмедовича Музаффарова?.. Да, да, он самый, преподавал нам с вами в институте. Передам, передам, примите от него тоже привет. Ну так вот, Файзулла Ахмедович хочет поработать у вас на Чарваке. Говорит, кто-то из ваших инженеров раззадорил его… В самом деле, жаль, что такие опытные специалисты находятся в стороне от нашего дела… Значит, вы не возражаете, если я его направлю к вам? Благодарю. Только, пожалуйста, берегите нашего домлу! Рахмат, рахмат. До свидания, будьте здоровы, Георгий Исаевич!

Начальник треста положил трубку, облокотился о стол, сцепив под подбородком пальцы, и устремил лучистые глаза на Файзуллу Ахмедовича: дескать, все в порядке, слышали сами…

Файзулла Ахмедович вышел из Узбекэнергостроя удовлетворенный. Им овладело давно позабытое чувство волнения и радости, испытанное в тот день, когда, после окончания института, он получил назначение на работу. Домой он летел как на крыльях.