Мирмухсин - Чаткальский тигр

Садовников хохотал от души, вытирая платком выступившие на глаза слезы.

— Да-а, у нас на стройке тоже есть такие, — резюмировал Хазратов.

— Да разве ж всем угодишь, — согласился Садовников. — Всегда будут и благодарные, и обиженные, не без этого… Солнце и то вон не греет всю землю одинаково.

— А знаете, как некоторые продвигаются к высоким должностям? Это тоже поучительно, — сказал Хазратов, наливая в рюмки коньяк.

— Нет. Поделитесь-ка.

— Заместитель на все лады расхваливает своего начальника и способствует его повышению. А начальник, уходя, оставляет на своем месте заместителя, которого тоже в свою очередь расхваливает заместитель. И так далее…

— Значит, подсаживают друг дружку? — засмеялся Садовников.

— Что скажете об этом способе?

— А вы?

— По-моему, верный способ. Только ваш заместитель, к сожалению, не таков… Нет. Нет чтобы ваш авторитет умножать, а он продолжает водиться с Мингбаевым. Кто знает, что они там плетут против вас. Словом, остерегайтесь таких, как Мингбаев, Музаффаров…

— При чем тут Музаффаров? — быстро спросил Садовников, нахмурясь. — По-моему, он очень порядочный человек, на него можно положиться, как на себя. Наконец-то оклемался, бедняга. Теперь нам станет полегче.

— Сам-то, может, и порядочный, а сынка-то посадили. Народ верно говорит: возле казана потрешься — в саже выпачкаешься.

— Казаны бывают и без копоти.

— А этот с копотью, уверяю вас. С ко-о-опотью. Едва на работу вернулся, сразу же на меня накинулся. Вы с Мингбаевым, говорит, несправедливо обошлись.

— Он и со мной беседовал. Я ему выложил все факты. Мингбаев сам виноват. Прекрасный работник, но характер… Тигр и есть. Ладно, пусть погоняет пока свой «БелАЗ», а там видно будет. Участков у нас много, а таких работников мало…

— Вы правы, пусть гоняет себе свой «БелАЗ». План перевыполняет, другим водителям пример подает. Ведь не место красит человека, а человек место.

Садовников более резко, чем требовалось, отодвинул от себя рюмку. Его косматые с проседью брови нависли над глазами. Хазратов сразу же понял, что его слова пришлись не по душе начальнику, и поспешил перевести разговор на другое:

— Знаете что, дорогой Георгий Исаевич… На днях очень дефицитный товар должен поступить на центральную базу. Дружков у меня тут много, они сказали. А куда же посылать ценный товар, если не на такие стройки, как наша! Мы обеспечим своих красавиц жен самыми лучшими вещами. Только надо бы подготовить письмо от вашего имени. И тогда здорово обстряпаем это дело!

— Мы с вами инженеры, и у нас — свои задачи. Пусть каждый занимается своим делом. У нас Сапчабашев, кажется, занимается обеспечением. И сдается мне, он весьма проворен.

— Но если бы к его проворству еще и ваш авторитет… Сами о себе не подумаем, никто о нас не позаботится. Мы уже не столь молоды — пора и в свое удовольствие пожить. Эх, Георгий Исаевич, сколько мы с вами пережили за свою жизнь! Теперь вы на такой высокой должности, и следует воспользоваться этим. Разве вы этого положения достигли с такой легкостью, как, скажем, волосок вытаскивается из теста? Куда там, немало трудностей перенесли! А теперь и пожить можно. Не простофили же мы, роняющие лучший кусок изо рта. Иначе и жены перестали бы уважать. Ха-ха-ха!..

— Ваш мозг подобен электронно-вычислительной машине, — усмехнулся Садовников. — Но работает как-то наперекосяк…

— Ха-ха! Вы пра… Как это наперекосяк? — спохватился Хазратов.

— Прыткий вы очень. Пожалуй, не уступите в этом вашему Сапчабашеву.

— Сыграть вам на дутаре?

— Пожалуйста.

— Пока подоспеет плов, сыграю вам узбекскую мелодию. Хоть и не понимаете, а послушайте, Георгий Исаевич!

— Почему это я не понимаю? Очень даже понимаю. Мне узбекские мелодии нравятся. Когда я работал в Фергане, был очень близок с именитыми хлопкоробами Усто Гиясом, Кошчи-бобо, Умурзаком-ота. У них было много сыновей, внуков. Кто-нибудь из них да играл на рубабе или дутаре. Как только приду, бывало, к ним в гости, один из них берет в руки инструмент. И иногда сразу втроем, вчетвером играют. С той поры и люблю узбекскую музыку…

— Хвала вам, Георгий Исаевич, хвала!

Киемходжа настроил дутар и начал играть «Наво». Плавная обволакивающая музыка проникала в душу, туманила сознание. По задумчивым глазам Георгия Исаевича было заметно, что он слушает с наслаждением. Перед его взором возникла прекрасная долина — с водопадами, низвергающимися с отвесных круч, с цветущими садами и рощами, полными соловьев. А вот, как сапфир в зеленой оправе, засверкало озеро, окаймленное зарослями плакучих ив. Тиха, спокойна вода в озере. Но эта красота и безмятежность обманчивы. Нарастает тревога. В этом озере живет страшное чудовище. Оно затаилось, чуть высунув из воды нос. Стоит какому-то живому существу оказаться в воде — вмиг схватит его чудовище и утащит на дно. Даже по берегу надо ступать с опаской…

Как только Киемходжа доиграл мелодию, Гульбадан внесла в фарфоровом лягане плов.

Они выпили еще по одной и принялись есть.

Киемходжа ел руками, сказав, что только так можно по-настоящему ощутить вкус плова. А Георгию Исаевичу Гульбадан подала серебряную ложку.

Садовников хмуро помалкивал. Хозяина встревожило, что у его начальника ни с того ни с сего испортилось настроение. Пытался шутить, а на лице гостя не замечал и тени улыбки. После каждой ложки плова Садовников отхлебывал из пиалы чай. Внимание его привлекла какая-то заметка в лежавшей возле него газете. Он прочитал вслух заголовок:

— «На пути поисков новых цивилизаций».

В заметке говорилось о том, что центр по изучению космического пространства намеревается с помощью сложной системы антенн улавливать сигналы, посылаемые разумными существами из других миров. Уже и земляне послали во вселенную мощные сигналы…

— Наверное, имеются планеты, где, подобно нам с вами, тоже строят плотины, электростанции, — задумчиво проговорил Георгий Исаевич.

— Вряд ли, — сказал Киемходжа и ловко впихнул в рот ком плова с голову ягненка. — Там же нету нас с вами, кто этим будет заниматься! — невнятно произнес он.

Садовников будто и не слышал шутки.

Да что это с ним? Муху с пловом проглотил, что ли?..

Садовников вытер салфеткой губы и сказал:

— Кончилось время, когда мы ограничивались пределами нашей земли. Теперь хотим дотянуться до владений богов! Начинаю понимать Тимурленга, завоевавшего полмира. Как гласит предание, он перед смертью завещал: «Мою правую руку оставьте за пределами гроба».

— Восхищаюсь вами, Георгий Исаевич! Хвала!

Намереваясь посидеть у Хазратова всего часок, Садовников пробыл в его доме до вечера.