Юрий Стрехнин - Выходим на рассвете

— Наш великий мастер Сеня, — отрекомендовал Бедогонов. — Ну как, сможем говорить с Айгой?

— Обождите! — сердитым голосом ответил парень. — Вроде было слышно, да опять прервалось… Дай срок, налажу!

— Договоримся так, — предложил Ференц Бедогонову, — для усиления позиций по правую сторону пути вы переводите всех своих людей туда и, как и были, остаетесь их командиром. Я со своими займу позиции слева от насыпи. Этот окоп с телефоном будет нашим общим, командирским. Хорошо?

— А что, пусть, — согласился Бедогонов.

…Время приближалось к полудню, солнце в чистейшем, без единого облачка, небе стояло высоко над вершинами дальних елей, темной зубчатой стеной видных за болотом. Ференц только что пришел в окоп к Гомбашу и сказал ему, что надо подобрать для разведки трех-четырех бойцов, ловких и находчивых и обязательно знающих чешский язык.

— Я сам и поведу! — сразу же загорелся Гомбаш. — По-чешски я понимаю!

— Да? Вот не знал! — удивился Ференц. — Где научились?

— Возле Вашварада есть чешские села, оттуда были клиенты моего патрона. Да и в армии чехов было немало. Так что имел практику.

— Это хорошо. Но старшим в разведку идти не обязательно вам.

— Почему?

— Вы командир, вам нельзя оставлять взвод… Да! Хорошо бы взять в разведку одного из здешних жителей, знающих местность. Бедогонов говорил, у него такие есть. Попрошу, чтобы дал.

Ференц ушел. Гомбаш выбрал для разведки троих — все фронтовики, народ тертый. Старшим назначил Бюкаша, молодого годами, но разведчика опытного — это Гомбаш знал из его рассказов в кругу товарищей еще в ломском лагере: Бюкаш любил вспоминать, как когда-то, в Галиции, хаживал в разведку к русским позициям.

Когда Гомбаш, собрав разведчиков, начал напутствовать их, в окоп, с шумом осыпая подсохшую на солнце землю, ввалился усатый боец в добела выгоревшей солдатской фуражке и темной рубахе, вытянулся, заученным движением поставив винтовку к ноге, доложил:

— Боец Гречихин, приказано к вам для разведки!

— Вы здешний? — спросил Гомбаш.

— Так точно! Из Завертаевки, пять верст отсюдова.

— Давно оттуда? — полюбопытствовал Гомбаш.

— Четвертый день, — бойко ответил Гречихин. — Я с германского фронта по ранению, потом председателем сельсовета был. А как в деревню офицерский отряд с чехами заявился Советскую власть рушить, я и убег. Сюда подался.

— Вот, знакомьтесь, — показал Гомбаш на Бюкаша и других разведчиков. — С ними пойдете.

Вскоре разведчики выбрались из окопа и скрылись в кустах впереди.

…Прошло, наверное, не менее трех часов. Все это время на стороне противника было тихо — только один раз донеслось несколько винтовочных выстрелов.

Гомбаш все более тревожился: что случилось с посланными? Неужели ловкий Бюкаш допустил какую-нибудь оплошность? В нетерпении Гомбаш давно уже всматривался в опушку леса вдалеке.

Но вот впереди на болоте шевельнулся куст. Возвращаются? Или — враг?

— Тихо, товарищи! — обернулся Гомбаш к бойцам, возбужденно заговорившим, когда кусты шевельнулись. Он снова продолжал настороженно всматриваться.

Кусты шевельнулись еще, между ними показался какой-то человек. Бюкаш! Конечно, он — в русской солдатской фуражке и старом австрийском мундире. Но кто это, так же пригнувшись, спешит вслед за ним? В незнакомой форме защитного цвета, на голове — кепи вроде французского, в руках русская трехлинейка со штыком. Чехословацкий солдат? Взят в плен? Но почему он с винтовкой? Следом, пригнувшись, идут еще два разведчика-венгра, последним — Гречихин. Все целы!

Минута, другая — и Бюкаш, почти до пояса измазанный в рыжей болотной жиже, спрыгнул в окоп. Его слегка полноватое, с крохотными усиками, румяное лицо сияло. Смахнув со лба пот, он обрадованно выпалил, показывая на чехословацкого солдата:

— Он вам все расскажет, товарищ командир!

— А почему винтовку не отобрали?

— Так он же сам к нам шел! Обрадовался, когда нас увидел.

Чех — молодой, ровесник Бюкаша, чем-то даже похожий на него, явно не понимающий венгерской речи, но, как видно, догадавшийся, что говорят о нем и кто здесь командир, вытянулся, взяв винтовку к ноге, четко отрапортовал:

— Големба Ян, солдат!

— Вы действительно хотели добровольно перейти к нам? — спросил Гомбаш по-чешски. Големба, услышав, что с ним заговорили на его родном языке, просиял.

— Да, да! — радостно заговорил он, показывая на разведчиков, которые привели его. — Они уже все знают, я им рассказал.

— Он нам почти сразу встретился, как к лесу подошли, — объяснил Бюкаш. — Глядим — лежит, озирается, будто что потерял. Мы думали, он не один. Но пригляделись — других нет… Нас не видит. Я говорю: будем брать живым! Только поднялись, а он вскочил — и навстречу: здравствуйте, очень рад вас видеть!

— Ну что же, очень хорошо! — Гомбаш улыбнулся Голембе. — Вы сделали правильный выбор. Больше вы ничем не рискуете. Мы вас отправим в тыл.

— Нет! Прошу вас, оставьте меня здесь! — Големба показал на свою винтовку. — Хочу сражаться вместе с вами за революцию в России и везде.

— Да вы сядьте пока! — предложил Гомбаш. — Вы, конечно, поможете нам сейчас? Нам очень важно знать намерения чехословацкого командования — здесь, на нашем участке.

— Я сам хотел вам рассказать! Я слышал разговор офицеров наших и русских о том, что скоро с вами здесь будет покончено. Сегодня приезжали какой-то очень сердитый русский полковник и наш чешский майор. Не знаю, кто из них старше. Я дежурил посыльным при штабе и слышал, как они разговаривали с нашим командиром, капитаном Швеглой. Полковник говорил, что здесь не Западный фронт, чтобы сидеть в окопах, а надо действовать решительно. Он требовал немедленного наступления. Но майор сказал, что чехословаки подчиняются только своему командованию и что он не намерен жертвовать жизнями своих солдат только для того, чтобы разбить большевиков на день или на два раньше. Русский полковник стал настаивать на своем. Он предложил майору направить солдат в обход по лесу, чтобы зайти вам в тыл и отрезать вас от станции. Полковник сказал, что у него есть надежный проводник из местных жителей, который покажет дорогу через болото. А майор упрекал полковника, почему нет обещанного русского пополнения, говорил, что против большевиков прежде всего должны воевать сами русские, что чехи уже сделали свое дело. Он сказал, что, когда будут русские солдаты, тогда полковник пусть и посылает их куда хочет. И еще сказал — лучше и вернее ударить в лоб, чем заниматься сомнительными маневрами по болотам, где много больших мух, которые так больно кусаются, этих мух русские почему-то называют слепыми.

— И какое же офицеры приняли решение?

— По-моему, никакого! — Големба улыбнулся: — Я не знаю, кто из них может решать. Они все спорили…