Виктор Попов - Живая защита

За спиной у Зимарина хрустнули стиснутые пальцы.

— У вас, Андрей Петрович, ничего святого…

— Зато вас, Зимарин, и такого, как Барумов, хоть в рай пересаживай.

— Ну, не надо, зачем же…

— Если в рай не годитесь, то нечего хвостом вилять!.. Теперь о распределении рабочих по участкам. Тех, что сократим. С каждого участка взять одного, в крайнем случае — два человека. Но у Барумова… Пускай десятками считает! Чтобы не менее половины ушло на путевые работы.

— Да что вы…

— Ничего. Распределять лимиты — мое право. Не забывайте.

— Но это же заведомо провалить участок!

— Ничего… В целом план дистанции выцарапаем за счет перевыполнения на других участках. Пусть потанцует, сам из Кузнищ убежит. Сколько перевидел таких! А если ковырнуть… Лень свою прикрывают, неумение работать.

— Неужели вы против честности, Андрей Петрович?

— Не против. Но я не хочу усложнять это понятие. Требую — делай! Каким путем — это другой разговор. Не можешь, так и скажи. Но не напускай на себя этакую святость. В нашем деле правда одна: выполнять приказ. Если каждый станет сомневаться в приказах, то завтра же остановятся поезда. Вот она и правда, вот она и честность…

— Но приказ приказу рознь.

— А-а, не мудрите. На свете не бывает идеально честных людей. Основное — быть честным в главном. А главное что у нас? Выполнение приказа. Ну и нечего!

— Андрей Петрович, надо хорошенько разобраться…

— Делайте!

У Зимарина похолодело в груди. В который раз при встрече с Дементьевым. Постоял перед ним, покачал головой.

— Эх, Андрей Петрович… Приказ я, конечно, выполню. Но…

На следующий день утром Лидия Александровна положила кипу газет. «Не рано ли? — подумал Андрей Петрович. — Не успеют напечатать. Корреспондент вчера весь день на узле отирался». Но газеты придвинул к себе, отложил в сторону толстые, центральные.

Дорожную газету лучше всего назвать бюллетенем, листком, одни заголовки занимают третью часть площади. А все-таки — газета. Иногда редакция подсунет такое, что кое-кому приходится несладко. Где обычно помещают критику? В подборке «Письма читателей». Еще где? В фельетоне. Ни того, ни другого в номере не было. Конечно, рано, корреспондент еще не успел напакостить.

«Вперед смотрящий», — мелькнули вверху второй страницы узенькие буквы. Ха, вперед… Надо искать другие слова, «назад смотрящий». Еще ниже напечатано: «Как ускорить осмотр вагонов». Как говорится, читать нечего. Об ускорении осмотра вагонов можно узнать из технических изданий.

Дементьев взглянул на третью страницу. Так себе, мелочишка пестрит. Опять попались на глаза узкие буквы. «Вперед смотрящий». И вдруг — словно обожгло. «А. П. Дементьев…» Мелким газетным шрифтом. Перестал дышать. Наклонился над заметкой. Черные, жирные буквы: «По телефону от спец. корр.» Дальше, дальше! «Большую работу проводит начальник Кузнищевской дистанции защитных лесонасаждений А. П. Дементьев…»

Это уже другой разговор! Большую работу… После таких слов критика невозможна. «Вперед смотрящий». Наконец-то! Уж не вернулось ли счастье? Не надоело ли судьбе измываться? А может быть, это и есть счастье — увидеть похвалу хотя бы в дорожной газете после изнурительного движения по наклонной, после стольких переживаний. Не станет ли эта заметка поворотной вехой? Волга — великая река, а вначале — узенький ручеек.

Андрей Петрович жадно проглотил заметку. Лучшего не придумать. Лекции, посадки, забота о будущем…. Ничего лучшего не надо! Показать бы заметку хорошим людям, чтобы разделили его радость. Кому покажешь, кто поймет? Вызвал Лидию Александровну. Подумал: сказать?

— Подшивку дорожной газеты, — стараясь построже, приказал он. — За весь год.

И потом, как исследователь, ушел в пыльные страницы. Ни одной заметки о работах на дороге по электрификации не было. О нем — о первом! «Как это важно!.. Как важно!» — со счастливой улыбкой думал Андрей Петрович.

Чудеса! Уж не Барумов ли разболтал корреспонденту? Только он встречался с приезжим человеком. Но как Дементьев обошелся? Навязывалась мысль: вызвать Барумова и извиниться. Ну, не-ет… Вряд ли он станет расхваливать…

Дверь открылась, без спросу и бесшумно вплыла встревоженная Лидия Александровна.

— Андрей Петрович, — обеспокоенно зашептала она. — К вам корреспондент. Я ничего не сказала. Впускать?

— Приглашай! — весело ответил Дементьев и с удальством, по-ямщицки махнул рукой. Гулять так гулять!

Лидия Александровна удивленно попятилась, рукой нащупала холодный дерматин двери.

До чего приятный человек! Молодой, а как держится! Будто с пеленок ходит по дипломатическим приемам. Сразу видны воспитанность, такт, ум, а может быть, и способность журналиста располагать слушателя. Даже толстые очки удивительно к лицу. Без них, когда протирал очки платком, корреспондент казался куцым.

— Читали? — показал он свежий номер. — Я только что говорил по телефону с редактором. Он похвалил материал. Злободневно, важно, нужно…

— Приятно слышать.

— Задумал я, Андрей Петрович, написать очерк о вас. Мою задумку редактор одобрил. Сказал, чем быстрее, тем лучше. Если не возражаете…

Господи, да кто возражает! — воскликнул бы Дементьев. Но он знал, как надо беседовать с этим народом.

— Чем могу помочь? — спросил Андрей Петрович.

— Нам бы по душам поговорить. Без этого трудно, профессия такая у меня. Иначе не выйдет очерк.

— По душам… Что ж, пожалуйста, если удастся в таком кабинете. — Усмехнувшись, Дементьев показал на шкаф, на потолок, на стены. — Впрочем, зачем церемониться? Идемте на квартиру. Там никто не помешает. За квартирную скромность, надеюсь, не осудите?

— Что вы, Андрей Петрович! — словно оправдываясь, сказал корреспондент.

Квартира героя очерка… Столько подробностей жизни, столько деталей… Этого не выдумаешь.

Андрей Петрович бодро подошел к шкафу, снял с гвоздика пальто.

Как всегда, на зиму в Кузнищах создали оперативный штаб по борьбе со снежными заносами. Главным был начальник дистанции пути Бобров: больше всего заносы беспокоили, конечно, путейцев, поэтому в первую очередь ему и достались круглосуточные заботы. Права большие. Потребуется, бери прямо с работы из ремонтных цехов паровозников, вагонников, движенцев, свободных от дежурства. Но лучше не пользоваться этим правом, лучше всего, если бы метель обошла стороной. Тяжелое это дело, хлопотное.

Молоденькая девчушка из штаба обзванивала все предприятия узла. Метель! Надвигается метель!

Прошел один день. Тополевым пухом перелетали снежинки. В Кузнищах смеялись: у метеорологов, как обычно, все наоборот. А в ночь тополевый пух полетел гуще. Телеграфные столбы стали белобокими. На черном песке между шпалами появились белые закраины. Вскоре для пробы выпустили снегоочиститель. Подталкиваемый паровозом, он прошел к выходному светофору, мигнул красными фонарями и растворился в белесой мгле.