Виктор Попов - Живая защита

«Володя! — сказал бы один из них. — Ты настоящий человек. Мы должны учиться у тебя. Но теперь помогай. Сам в люди пробился, устрой и нас. Так и пойдем в жизни. Сегодня ты поможешь, а завтра мы. Никогда не утонем. За взаимную помощь!»

— Ну-с, поздравляю, Владимир Анатольевич, — сказал самому себе Тузенков и выпил.

До чего радостно было чувствовать полнейшую свободу. Что хочешь, то и делай!

В кабинет сквозь дверь доносилось громыханье мусорного ведра. «Надо обшить войлоком и сделать вторую дверь. Тогда ни один звук не проникнет», — подумал Тузенков.

Хозяйским шагом прошествовал но кабинету, посмотрел в окно. Пока дадут квартиру, придется ночевать в общежитии. Вот это плохо — вместе с Барумовым. Почесал затылок. Ничего другого не придумаешь. Надо идти.

В общежитие вошел подчеркнуто бесцеремонно, громко стуча теплыми на меху ботинками и откашливаясь после студеного воздуха.

— Самый добрый вечер, — небрежно кивнул он головой сидевшему за столом Барумову.

— Добрый вечер, — буркнул Павел.

— Какое ложе свободно?

— Любая кровать, кроме моей.

— Кр-р-расотища… Заживем дуэтом.

Разделся, двинул чемоданчик по столу.

— Отложи книгу, не прокиснет. Ужинал?

— Гм… Какая заботливость.

— Я предлагаю коньячку, обмыть назначение.

Поставил перед Барумовым начатую бутылку, достал консервную банку, стаканчики, колбасу. Павел подержал в руках бутылку, посмотрел на этикетку и — в сторонку. Прочитал надпись «Шпроты» — и туда же.

— А-а-а… Вы решили не подавать мне руки. Это ваше изобретение, Павел Егорович?

— Ты зачем сел рядом? Чтобы куражиться?

— Ах, так… Извините. Скажите, а что вообще вы хотите в жизни?

— Одно: чтобы надо мной не издевались.

— Над вами никто не издевается. На этот счет наши законы строгие.

— Не кривляйся.

— Ну, допустим, пошутил. А как насчет карьеры? Неужели это не тревожит вас?

— Очень! Ты даже не представляешь как! Что Дементьев, что Тузенков — хрен редьки не слаще. У людей, которые назначали тебя, глаз нет! И головы!

— Павел Егорович, смею заверить — есть. Я своего достиг. А что вы наметили в жизни?

— Честно работать.

— И все?

— Могу и хочу быть грамотным инженером, а не таким, как ты. И честным человеком. Неужели этого мало?

— Опять за старое… Этим вы не обидите, Павел Егорович. Вы такой… со звездой в голове, а мы без этой самой. Зато напролом, как вы, не лезем.

— А я никуда не карабкаюсь.

— Ну и дурак, что никуда…

— Вот что, товарищ начальник дистанции, пересмотри распределение рабочих. Мой участок обделили. С такой силой годового плана не вытяну.

— Отвечу сразу, Павел Егорович. Отменять приказы Дементьева не имею права. Он — высокое лицо. Если узнает, несдобровать обоим. Так что поднатужьтесь. Ну-с, выпьем! Или вы остаетесь при своих интересах?

«Так будет весь вечер», — тоскливо подумал Павел. Встал из-за стола, оделся.

— Далеко уезжаете? Во сколько поезд? — с прежней издевкой допрашивал Тузенков.

— Погуляю. Когда уснешь, тогда вернусь.

— Давай-давай! Свежий воздух, звезды, луна… В здравом теле — здоровый дух.

Хоть в общежитии было спокойно. Теперь и этого нет. Куда деваться? Павел вышел на улицу. Мягкие хлопья снега спокойно ложились под ноги.

Увидеть бы Лену. Но — нельзя. С какой стати, скажет? Да и стоит ли вообще? У нее есть с кем расходовать вечера.

Но чем больше думал, тем нетерпеливее хотелось ее увидеть. Уже казалось невозможным возвращаться в общежитие, не услышав хотя бы одно слово. Пусть прогонит! Прежде чем повернуть оглобли, он объяснит, как тяжко стало на работе. А что будет дальше? Она, конечно, поймет, догадается, что дело не только в работе…

Нельзя идти! — диктовал он себе. Но шел и шел по Сигнальной, будто иной дороги во всех Кузнищах не найти. Калитка с негостеприимным стуком захлопнулась за спиной. Кирпичная дорожка подметена. Лишь остались плоские кругляши снега, притоптанные к кирпичам. Ее следы, маленькие. Значит, дома. Негромко, но требовательно постучал в окно и сразу же поднялся по мерзлым деревянным порожкам.

Дверь открыла она. В халатике, в тапочках на босу ногу. Удивилась. Растерялась.

— Набрось пальто.

Ничего не спросила, послушалась. Вышла в валенках, в пальто и сером платке.

— Случилось что-то?

Значит, по его лицу прочитала. Да он и не маскируется, в последних событиях радости мало.

— Да так… Тузенков стал моим начальником.

— О-о, понимаю… — тихо сказала она.

Он положил руки на мягкий песцовый воротник, наклонился к ее глазам. В душе стало холодно и страшно.

Она не сопротивлялась. А он целовал ее щеки, губы, лоб и прижимал глубокую песцовую мягкость.

— Боже, какая дура! — наконец прошептала она. — Я должна тебя выпроводить… — и уткнулась лицом в его шерстяной колючий шарф на груди.

— Никуда не уйду…

— Я не гоню… Но должна! Я так решила в тот вечер. Ничего не понимаю… Зачем ты мне? Сколько ребят на курсе… Зачем ты мне, старый женатик?

В ответ Павел радостно смеялся.

— Пусть будет начальником, правда? Счастье не в этом, правда? — по-дурацки допрашивал он.

— Хоть императором. Пусть будет. А ты не переживай… Знаешь, отец уезжает, зайди попрощаться. Я сказала, что ты пришел.

Яков Сергеевич был на кухне. Рубашка расстегнута, на лысине проступил пот. Напротив сидел Ванек. Павел разделся, взглянул на хозяев. Отец Лены и Ванек прятали глаза в дымные от чая блюдца. Предательски ярко у Лены горели щеки. Сел, приложился к поставленной чайной чашке.

— Уезжаю, брат ты мой, — сказал Яков Сергеевич.

— На курсы?

— Да, переучиваться. Поздновато. Не в мои годы сидеть за партой. Но что поделаешь… Иначе останусь безработным…

— Ничего, Яков Сергеевич, освоите.

Павел старался говорить степенно, в тон хозяину.

— За тем и еду. Но лучше бы не осваивать, поздно гнуть старые кости. Работенку и без этого мне подобрали бы. Но какую? Мальчик на побегушках не для моего характера. Вот и приходится ехать.

— Не расстраивайтесь. Время летит быстро.

— Я больше не за себя волнуюсь, вот за этого человека. — Яков Сергеевич указал на Ванька. — Был бы как все ребята, я бы не думал. А он так… Куда ветер. Последи за ним. И на работе, и так, где придется. Писать буду. Ты уж не ленись, отвечай и ничего не скрывай. А ты, мой дорогой, смотри! Что начальник твой прикажет, все выполняй. Даже по домашним делам. Иначе…

Ванек выслушивал, наклонив голову над блюдцем.

Павел засиделся допоздна. Ему было так хорошо, словно ни одно облачко не заслоняло солнца. Уходя, спросил на пороге:

— Кого ждала у закусочной?

— Запомнил… Нашего студента, вместе на практике здесь, в кино ходили.

— Обрадовала…

Павел даже на Тузенкова не злился. Пусть работает, коль назначили, только бы палку не перегибал. Даже считал возможным выполнить годовой план с наполовину урезанным штатом рабочих. Все казалось не таким уж трудным…