Виктор Попов - Живая защита

В окно общежития брезжил голубой снежный свет. Укладываясь удобнее, Павел приказывал себе немедленно уснуть. Считал в уме до ста, до тысячи, но сон не приходил. Грудь разрывало от радости, руки все еще чувствовали мягкость песцового воротника. С видом владельца тайного сокровища он смотрел на спящего Тузенкова и жалел его. Ничего подобного у тебя нет, голубчик!

Весь день Павел просидел над бумагами. Скрупулезно подсчитал все. Львиную долю рабочей силы пожирает на участке уход за старыми полосами. И прежде всего — рубки. Запустишь с уходом, тогда посадки не долго протянут. Прежде всего отомрут кустарники, и полосы перестанут защищать путь от снега.

Нелегкое дело — рубки. Каждый кустик надо так срубить, чтобы появилась молодая поросль, на руках вытащить ветки сквозь колючую чащу, а потом вывезти, чтобы не захламлять землю, не оставлять рядом с насаждением рассадник для жучков и прочих вредителей. Вот куда нужны людские силы.

Пилить — не проблема, бензомоторных пил с избытком. Но все остальное… Надо бы механизировать и другие работы. Легко сказать, надо. Механизмов нет, не изобрели. Вот будет картина: участок не выполнил плана…

И все равно верил, что можно отыскать решение. В шахтах, под землей, и то комбайны имеются. А тут вишь какая механика! «Что ж, поищи, поищи», — нашептывал кто-то настойчиво.

Механик из Павла никудышный, не его это дело. Но ведь у него столько друзей было на мехфаке! Помнится, многие из них над какими-то механизмами работали для рубок кустарников, защищали дипломы по этим механизмам.

«Поищи, поищи!» — уже требовал внутренний голос.

Седой, смуглолицый, будто вынутый из-под южного солнца, Топырев, начальник пункта технического осмотра, держал перед глазами принесенный Матузковым приказ начальника вагонного депо.

— Давно пора, — сказал Топырев. — А то заучили. Главная учеба у поездов, а не в классе. — Посмотрел на Гришку. — Завтра на работу в первую смену. Будешь на Южном парке. Понял?

— Чего ж не понять, — ответил Гришка.

— Ну так-то… Арусев!

Из соседней комнаты открылась дверь. Вошел осмотрщик вагонов Арусев, коренастый, лет тридцати двух. На шапке яркая «капуста», как у начсостава. Любит, значит, красоваться. Темные, придвинутые к переносице глазки раскосо ощупали Гришку.

— С завтрашнего дня вместе будете. Помоги освоиться Матузкову. Новичок.

Арусев подал плотнокожую руку.

— Это сумеем.

Опять посмотрел на Гришку, чего-то выжидая.

— Знаешь, куда являться? Ну, помаши ручкой. До завтра.

Уже на путях, уцепившись за железные скобы вагонной тормозной площадки, чтобы через нее выбраться на прямую дорогу домой, Гришка услышал:

— Погоди-и-и!

К нему бежал Арусев. Запыхался.

— Идем вместе.

Пошли. Арусев спросил, как зовут. Оказалось, что у него дружок был, тоже Григорием звали. Срок получил, на лесоразработках сопли морозит. Якобы на контейнере с импортными кофтами погорел. Не могло этого быть! Золото, а не человек. Кому-то стало невтерпеж от такого дельца с кофтами, а на него свалили. На суде был тверд, как статуй. Вот человек!

С путей выбрались на улицу.

— Наскребем на маленькую? — спросил Арусев.

— Ни копеечки, — сознался Гришка.

— Ну… ничего, ничего… Тогда, знаешь, давай-ка заглянем к моей разлюбезной. Заначку имеет.

— Не хочется. Дома ждут…

— А мы по-быстрому. Голубей покажу. Ты водишь голубей?

— Нет. В руках один раз держал.

— Научу! Неудобно, слушай. Вместе работать будем, а как чужие. — И потащил Гришку узкими закоулками.

Остановились напротив низенького домика с двумя трехглазковыми окнами. Калитка из старых трухлявых досок была открыта — не было щеколды.

— Тесть с тещей живут. Я — во дворе.

Через крышу домика за двумя голыми густоветвистыми грушами просматривался островерхий треугольник голубятни. Рядом поблескивало оцинкованное железо над серыми стенами из силикатного кирпича — дом Арусева. Вошли. Навстречу из кухни выскочила Сима, жена, сухая, жилистая, с тонким длинным носом и морщинистой шеей. Она встретила Гришку щетинистым взглядом. «Что я плохого сделал?» — невольно подумал Гришка.

— Ты у нас был? — резко спросила Сима.

— Не успел еще…

— Перепутала… Столько собутыльников развел, всех не запомнишь. Пить пришли?

От такого натиска Гришка опешил. Пригласили в дом, а встречают как ежи волка.

— Не ори. Там осталось от вчерашнего, достань, — распорядился Арусев.

— А то как же! Осталось! Достань! — отчитала мужа хозяйка и заодно пояснила гостю: — Все, хватит! Конец терзаниям! Выгоняю. Терпение лопнуло!

— Что ль, пьяный пришел? — дружелюбно спросил Арусев.

— Нет!

— А чего же?

— Ничего! Просто так! — И снова Гришке: — Вчера в гостях были. Зашли, глянули на стол — все есть!..

— Ну вас к черту! — махнул рукой Гришка.

Он встал с табуретки, не прощаясь, открыл дверь.

— Попомни, зараза! — Арусев повертел кулаком перед носом супруги.

Во дворе указал на голубятню.

— Несколько пар турманов. Обожди, покажу. Есть чисто-белые. На базаре только появись — с руками оторвут.

— В этом деле я не смыслю.

— А чего смыслить? У меня звери, а не голуби. Продам, а через день, глядь, хлопает крыльями на крыше. Прилетел. Через час-другой новый хозяин прется. Голубь-то хорош. Жалко. А закон такой: без бутылки не отдавать. Понял? Почему не сделать по-хорошему. Как выходной, опять на базар. Как голубь, так опять же бутылка…

— Не люблю торговаться.

— А чего любить? Закон для всех один. Голубь или бутылка. Заходи, покажу. Зима, вот что плохо. Голубиные базары не те. Осечки бывают. Надо выпить! А птичку не хватают на базаре… Ты чего?

— Надоело. Домой пойду.

Гришка подал руку. Арусев покривился.

— Чего ты на бабу обращаешь? Поорет да и закроется, а мы все равно обтяпаем.

— Не хочу.

После семейного гнезда Арусева свой угол в закутке Лидии Александровны и Галина показались чем-то сказочным. И жизнь будто стала совсем иной. Вчера как ни храбрился, а беспокойство брало свое: что за люди, с кем придется работать? Не окажется ли он недотепой среди них? А теперь встал другой вопрос: как бы не попасть на удочку Арусева. Пустяк, если глянуть беглой пристрелкой. Но остановись и увидишь камни на дороге. Если не заметишь — споткнешься и носом в землю. Ишь ты — голуби… Как-нибудь без птах. Черт те что! Потерся с Арусевым пару часов, а уже появились заботы. Впрочем, не один Арусев будет обхаживать составы. Кроме него да Гришки, в группе еще четыре гаврика. Не может быть, чтобы все такие… шустрые.