Виктор Попов - Живая защита

— Сюда, пожалуйста, — указал Дементьев на трибуну. — Пус-сть вс-с-се видят. И каждому впредь выходить сюда.

«Куда спешишь! Куда прешься!..» — лихорадочно думал Тузенков, поднимаясь по деревянным ступенькам.

Вышел, встал на трибуну. А сказать нечего. Хоть провались! По залу прошелестел ехидный смешок. В памяти мелькали Тамочкин, Лидия Александровна, Зимарин… Обычные подчиненные. Да что ж Дементьев не предупредил! Не подсказал, что и как! Плавай теперь… Никто не выручит, не подскажет. Зимарин, Барумов… Стоп! Не Барумов, а машина его. Машина!

— Ваше задание, Андрей Петрович, дистанция живой защиты выполнит беспрекословно. Люди на электрификацию будут выделены. И собственный план выполним.

«Как хорошо, что вспомнил проклятую машину! Как хорошо…»

— Людей, что останутся на работах по живой защите, поставим на те участки, где не обойтись без ручного труда. Зато на самую трудоемкую работу — на рубку кустарников на омоложение — не выделим ни одного человека. Эту работу сделаем измельчителем. Есть у нас такая машина.

— Давно появилас-с-сь?

— Только что изготовили своими силами.

— Кто сделал?

«Зачем все нутро выкладывать? Есть машина, что еще надо?»

— Коллектив, Андрей Петрович.

— Молодцы. Видите, товарищи, вс-се можно сделать, если подойти творчески… садитесь.

«Готов всю дистанцию оставить без людей. О-от дерьмо! — подумал Дементьев. — Ну и пусть. Собственный план провалит, это уж точно. Взыщем сполна! Ну и черт с ним, такого не жаль».

— Следующий у нас начальник депо… — объявил Дементьев.

Тузенков, свалив невидимую тяжесть, легко, будто на воскресной прогулке, прошел к своему ряду, подсел к Боброву. Тот покосился на соседа и угрюмо отвернулся.

«Это мы еще посмотрим, товарищ Барумов, кто больше выиграет на измельчителе. Цыплят по осени считают. Это мы еще посмотрим…» Единственное, чем Тузенков был обеспокоен, это мысль об официальном признании машины Барумова.

«Но ничего… — утешал себя Владимир Анатольевич. — Пусть будет шаг назад. Ничего… Зато начальника дистанции живой защиты всем командирам отделения в пример поставили. А это не шаг, а километр вперед. Да еще какой! Посмотрим, что дальше-то будет…»

За ночь волнение Тузенкова улеглось, работать можно было спокойно. И все же новый трудовой день начался со скандала. И опять — Барумов. Все было бы хорошо, если бы не это бельмо на глазу. Вызвал Тузенков Зимарина и приказал:

— Нечего тянуть с разными там комиссиями. Вы уверены в машине Барумова?

— Еще бы!

— Ну и отлично. Составьте акт, можете включить и меня в комиссию, что испытания проведены. Короче говоря, займитесь оформлением от начала до конца. Прикиньте экономический эффект, набросайте приказ о выплате авторского вознаграждения. Таких людей надо поощрять. Заслуживают.

Изумленный Зимарин стоял перед Тузенковым так, словно на его глазах происходило перерождение человека.

— Удивляетесь? Ничего не поделаешь — такова жизнь. Все равно передовое, прогрессивное дорогу себе пробьет. Пусть в машине далеко не все гладко, я даже на это иду. Но надо смотреть глубже — есть что совершенствовать. Если мы сами не сделаем, что нам надо, то помощь со стороны не привалит. Все в наших руках.

Зимарин ничему не поверил, пожал плечами и пошел. Видимо, Барумов успел нажаловаться кому-то из влиятельных и тот надавил. Может быть, произошло что-то другое. Черт те что делается на белом свете…

Потом Тузенков вызвал Барумова. Тот пришел щетинистым, готовым к схватке из-за машины. Но едва услышал первые слова, глаза потускнели, словно вмиг потерял смысл посещения кабинета, и стоял мягким, доступным.

— Я приказал Зимарину немедленно узаконить твою машину. Проследи. Удивлен?

— Да н-нет… Так и должно быть…

«Получил бы ты у меня фигу в саже, если б не Дементьев. А он такой, возьмет да и проверит, есть ли на самом деле машина. Даже не с проверкой, а просто так, возьмет да и придет. Здесь он работал, ему интересно. Придет, а измельчителя нет. Или есть, но не узаконенный. Выкручивайся потом! Считай, Барумов, повезло тебе. Но посмотрим, кто больше выиграет…»

— Нашим механизаторам прикажу для каждого участка сделать по машине, по такой же.

— Это правильно.

«Не ты один умный. Ишь ты, правильно… Будто от твоего одобрения что-то зависит».

— Экономический эффект от многих машин будет больше, чем от одной, увеличится и авторское вознаграждение. Понял?

— Чего же не понять? Выплачивать положено.

«Фигу тебе, если даже и положено! Повезло, вот в чем дело. Чуть-чуть ты выиграл. Только и всего…»

— А теперь об очередной задаче. Начинаются работы по электрификации. Нам и другим предприятиям узла приказано выделить рабочих. Снимай своих людей — и амба. Оставь только обслугу измельчителя.

— Да ты что-о! Кроме рубки кустарника на участке уйма других дел.

— Поможем. Задание выполним и всех людей — тебе.

— А другим участкам кто будет помогать? С других участков тоже будешь снимать людей?

— Конечно. Много ли твоей горсткой сделаешь? А насчет помощи — это моя забота. Организую.

Щедрость с измельчителем Павел раскусил. Видимо, сейчас главное для Тузенкова не шлагбаум перед Павлом. Не случайно отношение к измельчителю изменилось в день приезда Дементьева. Побаивается чего-то Владимир Анатольевич.

— Рабочих с участка снимать не буду.

— Вот как? — улыбнулся Тузенков. Так смеются сильные люди над недалекими простачками. — А я приказываю.

Опять улыбнулся. Что дальше придумаешь, товарищ Барумов?

— Приказывай… Выполню… Только не в устной форме.

— Вот как? Зачем бумажка? Не все ль равно?

— Ты с меня требовал документ? Не забыл? Вот и я требую. Получу письменный приказ, выполню его, об этом безобразии сразу доложу вышестоящему начальству. Не думаю, что одобрят твой метод работы.

Уперся, как баран в новые ворота… Тузенков уже не улыбался. Даже хорошо, что Барумов предупредил. Мог бы выполнить устный приказ, а потом нажаловаться. Последних рабочих с участка отобрали… Вонь пойдет. Дементьеву не понравится. Кто знает, чем могло бы обернуться? Ну и человек… Да неужели без его людей нельзя обойтись?

— Вот что… Уходи!

Проследил, как Барумов мешковато поднялся со стула. Похоже, что осточертела ему такая милая беседа. Нервишки пошаливают, хотя и сдерживается. Ушел. Не хлопнул дверью в сердцах, не бросил на прощание злого взгляда. Аккуратно прикрыл за собою, будто ничего не произошло.

Тузенков надавил на кнопку, и в кабинет заглянула Лидия Александровна.

— Как вы его выносите? — спросила с душевной теплотой. — Ну и терпение у вас!

— Ничего, не такое выдерживали. Вот что, обзвоните начальников участков, разумеется, кроме Барумова. Приказ: с завтрашнего дня всех людей передать в распоряжение электрификаторов. Временно.