Виктор Попов - Живая защита

— Тот самый, что отняли у Матузкова? — съехидничал Дедюх. — Ну и как он, тяжеловат?

— Да, если правду сказать, потяжелее, чем ему.

Вагонники засмеялись, одобрительно загалдели:

— Тише, товарищи! А теперь Матузкову благодарность, вот приказ, а еще за храбрость при тушении цистерны премию. Вот она, премия, в конверте. Иди сюда, Матузков.

Гришка стушевался. Если бы на ковер вызывали, шкурку сдирать, чтоб новая, почище, наросла, то меньше бы волновался. А так показалось ему стыдно. Все работают, не он один, а у них на глазах — благодарность и премию только ему.

— Матузков!

Гришка стал краснее свежего бурака. Для храбрости оскалил в улыбке белые ровные зубы и начал протискиваться к Топыреву.

— А еще, товарищи, новость. У Матузкова сын родился!

— Ого-о! Молодец!

— Не оплошал!

— Нечего ржать. Пожелаем хорошо воспитать его, и вот — подарок от нас и от месткома. Общий, чтоб на мелочи не распыляться.

Топырев, как фокусник, приподнял светло-зеленую коляску, потом картонную коробку с чайными чашками и тарелками, потом мягкий сверток с распашонками, детским одеялом и по-кукольному маленькими шапочками. Рабочие весело захлопали.

Обомлел, окончательно растерялся Гришка. Он взял в левую руку припухлый конверт с премией, правую положил на блестящую ручку детской коляски. На языке вертелись благодарственные слова людям, что устроили его семейству праздник. Надо говорить, а он стоял истуканом и от избытка чувств не догадывался, с чего начинать. Наконец сообразил и пальнул:

— После собрания все на экскурсию в наше депо.

Дружный хохот каменным обвалом грохнул на его слова.

— Тише, товарищи! — закричал Топырев. — Продолжим наш разговор…

«Да что я шепчу в кулак!» — осудил Павел себя. Он спрыгнул со ступенек, по узкому пешеходному мостику, поднятому над станцией железными, из старых рельсов, сваями, перешел пути.

Сейчас все было ясно и просто. Не стоило отдавать столько нервов скандалу с Яковом Сергеевичем. Давно бы надо зайти, и все улеглось бы.

Твердо, с глубоким гулом в крашеных бревнах, врытых в землю, захлопнулась калитка. Едва сдержался, чтобы не заглянуть в окно. Прошел к веранде, начал чистить туфли о железный скребок, не замечая хозяина, выходившего из дома. Поднял голову, схлестнулись взгляды: суровый и удовлетворенно-любопытный взгляд Якова Сергеевича, упрямый и откровенно изучающий — у Павла.

— Здравствуйте.

— Гм-м… Здоров. — Помедлил Яков Сергеевич и уступил вход. — Оттаял? Ну, заходи.

Как заколотилось сердце! Словно вечность проползла с того скандального дня. В коридоре под вешалкой стояли светлые босоножки. Ее! На крючке — ситцевый в белый горошек халатик. Значит, в доме кто-то посторонний и она одета по всем правилам. Оглянулся, Якова Сергеевича позади нет.

Павел торопливо открыл дверь в общую комнату, наткнулся на угол дивана, почти бегом направился в комнату Лены. Она спала. С чего бы так рано?

Нет, не спала. Открыла глаза, как только почувствовала присутствие человека.

— Паша? Паша-а-а…

Руки теплые, нежные, волосы мягкие, ласковые… Каким трусливым ничтожеством показался самому себе Павел, вспоминая дни тягостных опасений новой встречи с Яковом Сергеевичем!

— …Переволновалась, — говорила она, поднявшись на подушке. Голос тихий, словно болезнь отняла все силы. — Так сдавило, так больно было… Конец, думаю. До сих пор не отпускает. Онемело в груди, а все равно больно. Твердо наступать не могу. Оказывается, я очень слабенькая…

— Пройдет!

— Конечно, пройдет… С каждым шагом обрывается что-то. Вот уж чего не ожидала. Никогда на сердце не жаловалась…

— Пройдет, — твердил оглупевший Павел.

— Из больницы натащили препаратов разных. Думают, поможет. Отлежусь, тогда пройдет…

— Обязательно пройдет!

Присмиревшим шагом вошел Яков Сергеевич. Посидел, послушал дочь, вступил в разговор.

— Видал, с Ленухой как получилось?

Говорил, будто извинялся. Лишь один раз взглянул на Павла, как бы договаривал: ты тоже хорош! Из-за тебя болезнь получилась! И вдруг рубанул:

— Не торопи девку! Понял? Ходить — ходи, но чтоб никаких… насчет жениться. Успеется.

— А я не тороплю.

Яков Сергеевич кашлянул в кулак, считая разговор оконченным. Принес голубую, сложенную прямоугольничком бумажку. Постоял перед Павлом, сунул ему в руки, не решаясь назвать по имени.

«Повестка», — прочитал Павел.

— Так вот получается… — Яков Сергеевич опять кашлянул в кулак. Сгорбился, опустил плечи. — Дождался.

Давно ли Яков Сергеевич с радостью думал о проводах сына в армию. Подошел день. И на части рвется душа. Войны, конечно, нет. А разве можно быть спокойным за сына? Не готов он, не приспособлен к суровой жизни. Львом надо быть, чтобы вынести все бури. А какой лев из Ванька? Топорщится, а все одно сосунок останется сосунком.

— Увольнять, Яков Сергеевич?

— А чего же кроме? Полный расчет. Через неделю приходи на ужин. Провожать будем.

Яков Сергеевич вздернул бровями, встал, прислонил шершавую ладонь ко лбу дочери.

— Температуры вроде бы нету.

— Все хорошо, — поспешила заверить Лена.

Ее слова Яков Сергеевич пропустил без внимания.

— Надоело! Уговорил начальство, завтра в поездку. Досрочно. Без дела душа сохнет.

— Папа, может быть, когда проводим? — предложила Лена.

Яков Сергеевич все понял. Разумеется, в последние деньки надо побыть с сыном.

— Две-три поездки не помешают. Вы — доктора — ничего не знаете. Работа лучше лекарства. Она быстрее порошков человека в норму приводит… Да и с деньгами тощевато стало. Надо подработать.

Павел пробыл у Лены до позднего вечера.

В штабном кабинете Дементьев ждал звонка с линии. Он представлял, какая горячка творилась сейчас у рабочих строительно-монтажного поезда. Истекали последние минуты «окна» — перерыва движения поездов для установки опор контактной линии. Спешно засыпали щебнем глубокие ямы с торчащими из них круглыми многометровой высоты столбами, проверяли, строго ли по отвесу поставлены они, чтобы — избави бог — не повалились на путь, таскали в палатки инструменты. Вот-вот должны открыть перегон, пойдут поезда. О работе на путях тогда не заикайся.

Строители и монтажники уедут на свою базу готовиться к следующему «окну». Лишь одиноким маяком сбоку дороги останется мощный длинноклювый кран. Жаль, что на отделении не нашли для себя такого агрегата. Тогда было бы проще со строительными делами на закрепленном за Кузнищевским отделением участке. А пока приходится комбинировать. Хорошо, что не прозевал, вовремя договорился пользоваться машинами монтажников. Хорошо, что сообразил начать работы от границы смежных участков — строителей и отделения: единственный кран для установки опор будет без холостых проходов по участку. Сколько времени сэкономит такая продуманность!