Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

Раздался громкий щелчок. В комнату вошел красноармеец и молча поставил на стол круглый котелок, потом положил два куска хлеба.

— Обед!

Луговой нехотя помешал в котелке ложкой. Борщ принесли из красноармейской столовой. Он поддел большой кусок мяса, посмотрел на него и тут же утопил в котелке. Есть не хотелось. Швырнул ложку в сторону и принялся нервно ходить по комнате. Мысли пропали. Голова стала удивительно тяжелой. Он лег на койку и тут же вскочил — все равно не заснуть.

В сотый раз он перебирал день за днем, час за часом, старался вспомнить каждый свой шаг… Решительно ничего не вызывало у него подозрения. Его соседом в вагоне оказался лейтенант интендантской службы. Ночь провели вдвоем: пассажиров не подсаживали. Утром с интендантом сели играть в подкидного дурака. Не отказался. Когда перебрасывались картами, к ним вошел молодой человек в синем френче. «Возьмете третьим?» — спросил он, Но они уже игру заканчивали. Чем-то он был похож на старшину Воробьева, но, конечно, это был не он. «Выходит, мы с тобой в один истребительный полк получили направление», — как сейчас, услышал он слова Сергея. И как искренне был он рад, что встретил товарища, что служить будут вместе.

«Ну какой он шпион, — не переставал удивляться Луговой. — Сергей Воробьев свой парень. Тут что-то не так!»

На этот раз замок щелкнул с пронзительным скрежетом. Дверь широко распахнулась. Луговой безразлично повернул голову — он уже не ожидал ничего хорошего для себя от прихода кого бы то ни было. «Наверное, опять еду принесли», — подумал он. Но красноармеец обычно колотил алюминиевой ложкой, возвещая о своем приходе. Только после этого ставил на стол котелок и кружку чаю.

Но на этот раз в дверях стоял подполковник Сидоренко, загораживая своей широкоплечей фигурой весь дверной проем. По черному кожаному реглану скатывались дождевые капли.

— Здравствуйте, Луговой! — громко сказал командир полка, оглушая летчика своим басовитым голосом. — Случайно, не разбудил? — Крепко сжал локоть сержанта — как будто пробовал силу его руки. — Хватит бока отлеживать. Собирайся!

В узком коридоре стояли комэск, начальник штаба и капитан из особого отдела.

Луговой шагнул вперед и застыл на пороге: в лицо ударил порывистый свежий ветер. С непривычки закружилась голова.

Моросил мелкий дождь, подсвеченный солнцем. В небе, как раскаленная полоса металла, сверкала крутая радуга. «К перемене погоды», — машинально отметил он и по-детски подставил ладони под капли.

Подполковник Сидоренко терпеливо ждал, когда сержант подойдет к машине. Рядом с Луговым на заднем сиденье поместился Богомолов. Летчик удивленно посмотрел на комэска. Он впервые видел его таким уставшим. Даже черты лица заострились, а под глазами темные полукружья.

— В лагерь! — приказал командир полка шоферу.

Машина проскочила ворота аэродрома и вырвалась на широкую булыжную мостовую. Шофер обрадовался открывшемуся простору и увеличил скорость, затем долго кружили по узким улицам города, пока наконец не выскочили в поле. Вдоль дороги, справа и слева, высокая пшеница. Легкие и нежно-зеленые колосья под порывами ветра рассыпались, как прибойные волны.

Луговой неотрывно смотрел и не мог наглядеться на быстро мелькавшие поля, перелески, домики под соломенными крышами.

— Пришлось за тебя повоевать, Луговой! — весело сказал командир полка. — Капитана Богомолова благодари. Да-да, его. Он за тебя все пороги оббил, одной бумаги целый пуд исписал. Мы без тебя в лагерь перебрались, подальше от чужих глаз. Летаем на «мигах». Истребитель классный. Вот так… Признаться, беспокоит меня нынешняя обстановка. Почти каждый день нарушают границу немецкие самолеты.

— У нас же договор с Германией о ненападении, — неуверенно подключился к разговору Богомолов. — Слухов много — всем верить нельзя.

— Слухам я не верю, — сухо сказал подполковник Сидоренко. — Но Испания многому научила, а главное — не верить фашистам. Почему немцы вдруг стали нарушать границу? Думаете, хотят знать, как мы готовимся к уборке урожая? Нет! Не вам объяснять, для чего летают разведчики и какие задачи перед ними ставятся. Он обернулся и посмотрел на сержанта: — Вам, Луговой, пусть будет известно — не один «старшина Воробьев» пытался проникнуть на аэродром. Около ангара, где собирали «миги», арестовали неизвестного в форме милиционера. Какое дело милиции до наших самолетов? Враг хитрей, чем его на картинках рисуют. Пора уже знать об этом. Надо готовить летчиков к боям. Мне пришлось драться и с «мессершмиттами» и с «хейнкелями». Не такое это простое дело, смею вас заверить.

— Товарищ подполковник, — оказал тихо капитан Богомолов и подался вперед, напряженно всматриваясь в темное лицо командира полка, — я в Испании не воевал… Но и у меня есть кое-какой опыт. Мы должны помнить о нашем договоре с Германией и не дать никому повода его нарушить.

Николай с интересом прислушивался к разговору. Этот спор возник не случайно. Начался он между командирами уже давно…

— Выходит, надо готовиться к войне? — почти с иронией спросил капитан Богомолов.

— Война завтра не начнется, — улыбнулся Сидоренко, растягивая бескровные, обожженные губы. — Но готовиться к ней надо. Задача перед нами конкретная: в короткий срок освоить новый истребитель. Все летчики должны летать на «мигах». Не хватит дня — занимайтесь ночью…

Машина остановилась перед КП. Часовой на посту лихо козырнул подполковнику и торопливо поднял шлагбаум, открывая дорогу в лагерь.

— Жарко? — спросил подполковник Сидоренко.

— Хорошего дождя бы. — Красноармеец вытер потное лицо.

Дождевая туча уходила на запад, раздерганная вспышками молний, таща на землю, через поля и овраги, черные хвосты.

Подполковник Сидоренко подхватил Николая под руку и отвел в сторону. Он внимательно посмотрел на него и по-отцовски ласково, доверительно сказал:

— Советую об аресте больше не вспоминать и не затаивать обиду. Скорей устраивайся, и будем летать. Мне летчики очень нужны хорошие. А мы с тобой так и не померились силами. — Он слегка подтолкнул Николая в спину: — Иди и устраивайся. А я в штаб. Капитан Богомолов, забирайте своего летчика.

— Нам направо, — сказал Богомолов, показывая Луговому дорогу.

Он шел впереди, сбивая голенищем с листьев орешника серую пыль. Высокие сосны с медно-красными стволами обдали их настоявшимся запахом скипидара и хвои. Лес стоял стеной, и в полумраке капли смолы на красных стволах сверкали, как бриллианты.

Скоро просека поредела, и замелькали выгоревшие палатки. Комэск вышел на линейку. Пройдя немного по ухоженной дорожке, присыпанной песком, он остановился перед палаткой. Хлопнул рукой по тугому брезенту, и сверху, шурша, посыпались колючие иголки.