Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

И вдруг до его слуха донесся далекий всплеск, который нарастал молниеносно. Волны глухо хлопали где-то совсем рядом, как широкие доски под напором порывистого ветра. В самый последний момент он вспомнил о своем спасательном жилете. Судорожно разгладил его рукой и, прикусив зубами короткую резиновую трубку, надул его.

Море обдало нестерпимым холодом, веером брызг. Кузовлев успел перевеситься и упал вниз головой, как настоящий ныряльщик. Стальной шлем смягчил удар, но от сотрясения заныла рана. «Парашют», — лихорадочно подумал он и четко представил все необходимые действия. «Парашют надо отстегнуть. Он топит», — вспомнил он советы инструктора. И тут же скрылся под водой. Затем отыскал на комбинезоне стальной замок и расстегнул его, сбрасывая с плеч лямки. Освободившись от тяжести парашюта, вынырнул на поверхность, шумно заглатывая открытым ртом воздух. Высокая волна подняла его на гребень и тут же швырнула вниз. Он взмахнул рукой, чтобы удержаться на поверхности, но удар пришелся по мягкой резине.

— Лодка! — закричал он от радости.

Резиновая лодка прыгала перед ним на волне, тяжело хлопая широким днищем. Баллончик со сжатым воздухом вовремя надул ее круглые обводы, и она приобрела плавучесть. Летчик ухватился за ускользающий борт, стараясь подтянуть лодку к себе. Она вертелась перед ним, как необъезженный конь: взлетала вверх, бросалась в стороны и упруго вырывалась. Для него перестал существовать мир, и все мысли сосредоточились на борьбе за лодку, но она не сдавалась. Кузовлеву несколько раз удавалось подтянуть ее к себе, но стоило только привалиться к борту, как она стремительно отскакивала. Он снова и снова повторял попытки, придумывал новые способы, но успеха не добивался. Один раз ему удалось вползти на край, но сильная волна снова показала свой норов: сбросила его и перевернула лодку. Захватит лодку — спасен! Потеряет — погиб! Разгоряченный борьбой, он пока не ощущал холода, но пальцы рук уже теряли обычную подвижность.

— Врешь, не вырвешься! — приговаривал летчик, стараясь грудью прижаться к высокому борту, уползающему от него в сторону. — Врешь, не сдамся!

Лодка взлетела на волну, и он сразу потерял ее в темноте. Лихорадочно заколотил руками по воде, вертясь по сторонам. Первый раз настоящий испуг парализовал его действия. Волны ожесточенно били, захлестывали водой. Он слизывал пересохшим языком соленые капли, не чувствуя вкуса.

— Врешь, не сдамся! — Он с прежней силой принялся колотить руками по воде, чтобы удержаться. Иногда высокие волны накрывали его с головой, но он снова выныривал, тяжело и жадно дыша.

Неожиданно он услышал сильный хлопок. Это был удар лодки, он в этом не сомневался. Она была где-то рядом. Он бросился в сторону донесшегося звука, бешено загребая руками. И вот пальцы правой руки царапнули по скользкой резине. Большей радости, пожалуй, Кузовлев не испытывал еще в своей жизни. Он с силой послал тело вперед и правой рукой намертво ухватил резину. Пальцы, как тиски, промяли круглый борт и закостенели. Никакая сила не смогла бы их расцепить, как замкнутую скобу замка.

— Врешь, не вырвешься! — шептал летчик, чувствуя, что силы покидают его. Держаться на воде становилось все труднее и труднее. Мокрый комбинезон, высотные ботинки тянули ко дну, топили. — Ну, кто из нас сильнее? — Он выкрикивал слова, не вникая в их смысл, возбужденный борьбой с лодкой. — Кто из нас сильнее?

Но напрасно Кузовлев считал, что выиграл борьбу. Море было против него. Волны словно сговорились утопить. Наскакивали с разных сторон, били в плечи, накрывали ледяными валами, вырывали лодку. Несколько минут назад он сносил сыпавшиеся на него удары, словно не замечая их, но теперь, ослабев, все чаще уходил с головой под воду и давно бы утонул, но лодка выдергивала его на поверхность.

— Не сдамся! Посмотрим, кто из нас сильнее! — Кричать он уже не мог, а лишь хрипел простуженным голосом, теряя последние силы. Изредка подгребал левой рукой, тоскливо вглядываясь в беспросветную тьму. Случайно обратил внимание на гребни волн. На них прыгали отраженные звезды. Как разноцветные камешки, они перекатывались перед ним. Он чуть поднял голову и посмотрел на небо, в бескрайнюю черноту. Узнал знакомые созвездия. Сердце тоскливо сжалось. Ему показалось, что настал момент прощаться с жизнью. Но тут же, испугавшись минутной слабости, он яростно, как клятву, зашептал:

— Врешь, не сдамся! Не сдамся!

Дальнейшие впечатления дня перемешались у него в самую невозможную мозаику, точно его несло куда-то вихрем. Где сон, где явь — разобрать было трудно. Показалось, что слышит голос генерала Лугового:

— Держись!

Он мысленно поблагодарил командира за эту поддержку. Собрал остаток сил и дерзко выкрикнул:

— Врешь, не сдамся! Не сдамся!

— Держись! — снова раздался над ним строгий голос.

Неожиданно лодка упала в провал между стенами волн, и высокий вал швырнул пловца с размаху на полотнище. Он упал на дно лодки. Упругость резиновой ткани была для него в этот момент крепче настила бревенчатого моста. Он лежал, с трудом веря в свое спасение, жадно дыша.

— Держись! — все время звучало в ушах, и он держался.

Не хватало сил пошевельнуть рукой, придать телу лучшее положение. Закрыл устало глаза и сразу забылся в тревожном, болезненном сне.

Кузовлев открыл глаза. По-прежнему стояла темнота, на волнах прыгали светлые блестки рассыпанных звезд. Они то ослепительно вспыхивали, то гасли между волнами. За несколько спокойных минут в лодке к нему вернулись силы. Голова работала с удивительной ясностью. Он снова начал вспоминать полет, стараясь разобраться, что с ним произошло в воздухе. Память выдавала ему показания многочисленных приборов, стрелок и датчиков. Цепко держал перед глазами доску с приборами. Вглядывался в каждый из них и не замечал никаких отклонений. Он хорошо помнил, что стрелки четко показывали высоту самолета, курс, температуру газов за бортом, расход керосина. Он не мог проглядеть аварийную ситуацию. Не было звуковых сигналов, не вспыхивали, слепя глаза, красные лампочки.

Начал считать, сколько раз он пикировал вдогонку за самолетом-нарушителем, а потом набирал высоту. Критически разбирал каждое действие. Хотел представить, как бы на его месте повел себя кто-то другой, более опытный. Например, майор Федоров. Ему показалось, что один раз он дал недозволенный крен, а в остальном пилотировал грамотно. Это могли подтвердить приборы и фотопленка, если бы они не утонули вместе с самолетом.

Снова забылся, в коротком сне. Через несколько минут испуганно открыл глаза. Ощупал себя. Он давно не чувствовал ног, а когда попробовал пошевелить ими, острая боль пронзила все тело. «Не спать, не спать», — приказал он себе строго. С надеждой посмотрел на небо. Отыскал Большую Медведицу. Звезды светили ярко. Ручка ковша чуть-чуть наклонилась. Сколько раз, стоя в карауле в летном училище, вот так же он смотрел на Большую Медведицу. Опустилась ручка к земле — скоро рассвет. А где его часы? Напрасно он шарил по запястью — их не было. «Дурак я, бросил парашют. В нем НЗ — спички, ракеты, шоколад, фонарь и медикаменты. Как же я должен был поступить? Спасти парашют? Тонуть?» Он задавал сам себе вопросы и тут же на них отвечал. Выходило, поступил правильно. Рука дотянулась до кармана комбинезона. Нащупал пистолет. «Пистолет со мной! Могу стрелять!»