Фёдор Непоменко - Во всей своей полынной горечи

На колхозном дворе, оповещая село о пожаре, кто-то колотил ломиком о пустой, из-под кислорода, баллон, подвешенный возле гаража: бом! бом! бом!

Прокоп заторопился. Он слышал, как хлопнула хатная дверь и как взвился отчаянный вопль Анюты, слышал шум во дворе, голоса и беготню. Ему удалось выдернуть сноп, затем другой, и наконец в образовавшемся небольшом отверстии он увидел полыхавший вовсю пожар. На фоне зарева мельтешили силуэты и тени, яростно гудело пламя. Прокоп расширил дырку, стал искать ружье. Его он нашел скоро, а патронташ куда-то запропастился. А, дьявол! Во тьме Прокоп ощупывал солому под ногами, ползая на коленях и матерясь. Отыскав, зарядил на ощупь ружье и высунул стволы наружу, в дырку, проделанную в крыше.

Отсюда, сверху, хорошо было видно все происходившее во дворе. Он был забит людьми, суетившимися, кричавшими, тащившими откуда-то ведрами воду; мужчины баграми и вилами пытались расшвыривать горящую красную солому. Сильно, точно водопад или ливень, гудело пламя. Потом подъехала пожарная машина, Прокоп догадался об этом по голосам. Но где же Ковтун? Неужто не примчится на пожар? Толпа расступилась, пропуская мужика в брезентовой куртке, тянувшего шланг. А, Хтома! Прикатил, голубчик! Ты тоже нужен. Давай, давай, тяни! Вот сюда, поближе…

Прокоп поймал на мушку длинную нескладную фигуру, замер на мгновение от сладостного мстительного чувства, клубком подкатившего, казалось, к горлу, и выстрелил.

Толпа, пораженная неожиданностью, на миг оцепенела. Выстрел слышали все, но никто сразу не мог взять в толк: с чего бы это? Хтома, уронив пожарную кишку, рухнул наземь: «Убил, уби-ил, зверь проклятый!» — вопил, катаясь по двору и стеная. Не успела орава опомниться и сообразить, что же произошло, как кто-то (позже вспоминали и не могли вспомнить, кто же подал знак) закричал истошно: «На чердаке он! Берегись!» — и в это время прогремел второй выстрел. Толпа шарахнулась, кинулась врассыпную. Старуха Мартыненчиха, споткнувшись, упала, заголосила истерически: «Ой, людочки, спасите же меня! Ой, смертынька моя, гва-алт!..» Хтома с редкой для его фигуры прытью уполз на четвереньках за хату.

Двор вмиг опустел.

Огромным факелом пылал сарай, пламя гудело и трещало, в вихрях раскаленного воздуха вздымались искры, пепел, извивались длинные огненные языки. Было безветрие, и пожар не угрожал соседним усадьбам, однако Гнат Паливода облил угол крыши, обращенный к огню, водой и накрыл мокрым рядном. После первого выстрела расторопного Гната точно ветром сверху сдуло.

— Эй, Прокоп! — задрав голову, громко прокричал под стреху бригадир второй бригады коренастый Иван Задорожный: он затаился у стены как раз там, где засел бывший объездчик. — Прокоп Поликарпович! Не сходи с ума, кончай это дело, чуешь?

В ответ с чердака бабахнул выстрел.

— Я тебе, зараза, постреляю! — взорвался бригадир. — Слазь сию же минуту!

Бах!

— Стреляй, стреляй! Сейчас приедет милиция, она тебя живо ссадит оттуда. Слазь, говорю! Чуешь? Ты вон человека убил! — И Задорожный заговорщицки подмигнул Тарасу Янчуку, выглядывавшему с опаской из-за угла.

Наверху не отозвались. А затем снова: бах!

Задорожный сплюнул, поскреб в затылке. Потом заглянул в сени и попробовал было оттуда вызвать Прокопа на разговор, но из этого тоже ничего не получилось.

— Ну что? — спросило сразу несколько голосов, едва Задорожный обогнул хату и подошел к пожарной машине, застывшей посреди улицы. Здесь стояло несколько мужиков, а остальная масса публики рассредоточилась на дальних подступах к пожару.

Бригадир только рукой махнул.

— Вот шалава! — сказал однорукий почтальон Антип Бовтушок с явным восхищением. — Палит, как на открытии охоты! Знать бы, сколько у него патронов в запасе…

— Без милиции его все равно не возьмешь.

В толпе, стоявшей поодаль, причитала простоволосая Анюта:

— Люди, да что же вы смотрите! Свяжите его, окаянного! Г-господи, за что такое наказание?.. Он же и хату спалит! Мужики, ну что же вы?!

Мужчины отворачивались, усердно дымили цигарками.

— Ты не убивайся зря, — утешали. — Поросят половили, курей тоже… Завтра устроим толоку, и будет тебе сарай как новая копейка!

— Случай исключительно тяжелый, — сказал Степан Пономарь. — Помню, при отступлении один вот так засел с автоматом…

Рассказ Степана выслушали со вниманием.

— Так то война была, а теперь кому охота лезть под дуло?

— Хтома уже попробовал — на целый год хватит выколупывать!

— Еще повезло, что мелкая дробь попалась. А если б картечью полосонул!

— Нехай горит!

— Он, кум, похоже, умом тронулся.

— Ну, теперь-то уж ему не отвертеться! Были защитнички, да нынче и защитничкам по шапке дали!

— Эх, к нему с добром, а он…

С чердака время от времени продолжали греметь выстрелы.

— Это он для храбрости… в свет божий пуляет! — посмеивались в толпе.

Первый испуг, вызванный пожаром и стрельбой, прошел. Хтому увезли в больницу (он тоже оправился от перепугу и, постанывая, пробовал даже шутить: отделался-то легко!); сарай, ясное дело, сгорит, но беда невелика: хозяин новую крышу поставит, и дело с концом, так что поводов к унынию не было. Больше того: такое забавное представление в Сычевке нечасто случается! Антип Бовтушок предложил направить струю воды в дыру, откуда Прокоп постреливал. Нашлись и охотники сразиться с Прокопом таким образом, но затем возник спор, в результате которого было решено, что затея опасна и что рисковать не следует.

Зарево между тем постепенно меркло, крыша сарая, перегорев, рухнула, взметнув кучи искр; пламя вскоре уменьшилось, и уже совсем близко к пожарищу подступала зыбкая темнота. Анюту с Петькой приютили соседи, стрельба с чердака прекратилась, зеваки начали расходиться по домам.

Стало светать.

Синий милицейский «газик» с решетками на окнах подкатил к месту пожара, уже когда вовсе рассвело. На улице вблизи пожарной машины, которой так и не пришлось вступить в дело, вновь собрался народ. Тотчас за милицией вслед прибыл и председательский вездеход. Ковтун, крупный, полный, вылез из машины, огляделся.

— Что, хлопцы, будем цирк смотреть? — спросил баском, в котором слышались и насмешка, и те покровительственные интонации, что отличают людей, уверенных в себе и умеющих отдавать приказы. — Слышали: одному любопытному на базаре нос прищемили! Идите досыпать!

Но никто с места не тронулся: очень уж интересно было, чем все это кончится.

Пожилой невыспавшийся капитан, державшийся, впрочем, молодцевато, в сопровождении участкового уполномоченного Дереша и председателя сельсовета обошел хату, осмотрел пожарище.

— Граждане, не толпиться! Вы же мешаете! Нужно будет — позовем.