Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Лечение Новикова он начал с воздействия словом. Без запугивания, но с беспощадной откровенностью, и даже жестокостью, открывал перед ним все ужасы алкоголизма: опыт убедил, что доброта к алкоголику должна начинаться с разумной жестокости.

Выдерживая план, Мещеряков решил с самого же начала окружить Новикова трудными больными. Живые примеры наглядно подкрепят слова врача. Это — тоже элемент рациональной психотерапии.

С этой целью, когда в отделение поступил больной Березов, Алексей Тихонович положил его рядом с Новиковым.

Виктор Дмитриевич оказался вынужденным наблюдать за страданиями Березова, стройного, сухощавого брюнета, капитана пассажирского теплохода на участке Ленинград — Петрокрепость. Все линии его лица, удивительно сохранившего юношескую нежность, прорисовывались с контрастной четкостью. Обликом своим он ничуть не походил на алкоголика. Ему не исполнилось еще и тридцати лет.

В больницу Березова привезли в депрессивном, до крайности подавленном состоянии. Его едва привели в чувство после принятой им огромной дозы снотворного.

Мещеряков рассказал, что водка принесла Березову непоправимое несчастье — половое бессилие в такой степени, что врачи уже не в состоянии бороться с ним.

Помогая в комнате для посетителей сестре-хозяйке считать полученное чистое белье, Виктор Дмитриевич однажды увидел жену Березова, светловолосую женщину с обаятельным на редкость лицом. Она сказала Мещерякову:

— Мужа и меня все называли счастливой парой... На улицах оглядывались на нас...

Виктор Дмитриевич сбился со счета. Начал снова, и снова сбился...

В каждый следующий приход жены Березова он замечал, как ее светлые глаза все тускнели. Уголки нежных, припухлых губ печально опускались. Это было начало безвременного и ничем не удержимого увядания цветущей и любящей женщины. Она не брала развода, хотя ей без всяких препятствий оформили бы его по справке из больницы. Уже зная, что надежд никаких нет, она хотела все-таки надеяться:

— Доктор, дорогой, вылечите мужа... Бросил бы он пить, тогда, наверно, все бы изменилось. Я готова не знаю что вытерпеть, лишь бы все было хорошо...

Считая, что он приносит ей облегчение, а на деле причиняя этим только еще новые страдания, Березов каждый раз отказывался от свидания с женой.

Преследуемый тяжкими мыслями, он все время старался уединиться. Бродил взад-вперед по коридору, засунув тонкие кисти рук в рукава халата, как ходят сторожа на морозе. Не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг, поглощенный навязчивым раздумьем, мог часами сидеть неподвижно. Упирался локтями в колени и сжимал ладонями бледные щеки, уставив глаза в одну точку.

Виктор Дмитриевич пытался заговорить с Березовым, но тот отвечал молчанием.

Через несколько дней после поступления Березов начал отказываться от еды, решив, видимо, умереть голодной смертью, раз не дали ему возможности покончить с собою другим способом.

«Как же будут бороться с его отказом от пищи? — испугался Виктор Дмитриевич. — Связывать руки и набивать рот?»

Но Мещеряков, видя, что уговоры и внушения здесь совершенно бесполезны, назначил Березову новый препарат, и больной сам охотно стал принимать пищу.

В отделении он пролежал недолго. Жена его уехала к матери в Вологду, и по ее просьбе Березова эвакуировали в Вологодскую психиатрическую больницу.

Просыпаясь по ночам, Виктор Дмитриевич видел перед собою красивое лицо Березова с выражением обреченности в угасших глазах под прямыми тонкими бровями. Трагическая судьба молодого капитана не выходила из головы. Потрясенный этим случаем, он попросил во время очередного обхода скорее начать курс лечения.

— Не считайте себя больным, — к его удивлению ответил Мещеряков. — Алкоголизм — не болезнь. Но следствием алкоголизма могут быть самые тяжелые заболевания, в том числе и психические... Если не захотите стать таким больным, вы сами, без всякого лечения, должны бросить пить.

Несмотря на то что врач говорил строго, жестким голосом, Виктор Дмитриевич чувствовал его глубокое, почти дружеское участие, — так говорят только с друзьями, когда хотят им добра. Значит, он поможет, и тогда появятся силы бороться за жизнь!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Каждую неделю — по понедельникам и четвергам — врачи больницы собирались утром на конференцию.

Сегодняшнюю конференцию, как и всегда, вел главный врач Евгений Михайлович Телицын, щеголеватый, выглядевший лет на пятнадцать моложе своих шестидесяти. Ожидая, пока все соберутся, он одиноко сидел в председательском кресле, так глубоко вдавившись в спинку, что фигура его в белом халате казалась врезанной в темно-зеленую глянцевитую кожу пухлой обивки.

Мещеряков занял свое обычное место около большого окна, выходящего из конференц-зала на обсаженное дубами и березами прямое шоссе. За окном кружился между ветвями мелкий снег. Небо темнело. В медленном падении снега нарастало что-то гнетуще-тревожное.

Конференция началась с вопроса об участившихся за последние месяцы повторных поступлениях больных.

— Больница рассчитана на тысячу четыреста человек. А по данным медстатистики, лежит около двух тысяч. — Телицын выразительно взмахнул рапортичкой. — При такой перегрузке каждое повторное поступление выписанного недавно больного невероятно осложняет всю нашу работу, затрудняет осуществление павловского охранительного режима... А учение Ивана Петровича Павлова должно быть законом...

Мещеряков задал уточняющий вопрос:

— С какими диагнозами отмечено больше всего повторных поступлений?

— Больше всего повторно поступают алкоголики.— Телицын сделал паузу, положил рапортичку, погладил ее — у него была неодолимая привычка поглаживать все — и добавил: — Ваши больные...

Против ожиданий Алексея Тихоновича, первое слово попросил Славинский.

— До той поры, пока мы будем принимать в нашу больницу алкоголиков, количество повторных поступлений не уменьшится.

По движению головы Славинского в сторону Мещерякова все поняли, с кем он начинает спор.

— Думается мне, что алкоголикам вообще не место в психиатрической больнице. — Петр Афанасьевич искал глазами какую-нибудь точку, чтобы сосредоточить на ней свое внимание и не оборачиваться в сторону Мещерякова. — Алкоголики — психически здоровые люди. Больница только приучает их к паразитизму. Надо отказывать им в повторном приеме. А мы боимся делать это. Как же, откажем ему, а вдруг он повесится? Беды не оберешься... А уж если речь идет о перегрузке больницы, то надо говорить не только о повторных поступлениях. Иногда мы держим алкоголиков слишком долго. Они занимают места, необходимые для настоящих психически больных, которых невозможно лечить амбулаторно!..