Георгий Лезгинцев - В таежной стороне

Взял лопату и перекидал песок в тачку. Осталось только выровнять забой — и он свободен. Принялся выкайливать пески у нависшего вруба.

Вдруг кайло, скользнув по камню, ударилось во что-то мягкое. Вася вновь стукнул по этому месту и опять не услышал привычного звука. Сознание обожгла догадка: «Неужели?..» Еще раз ударил кайлом в то же место. «Так и есть! Самородок?» — мгновенно пронеслась мысль.

Он подбежал к висевшей на подхвате карбидной лампе и потащил ее к забою. Осветил темный вруб, взглянул — и зажмурился. Открыл на мгновение — и снова закрыл глаза. В правом борту рельефно выделялись среди серовато-грязного песка крупные, размером с таракана, золотины.

Карбидка осветила неглубокое дно вруба, залитое сочащейся родниковой водой. Оттуда, из-под прозрачной, слегка дрожащей воды, смотрел на Васю гладкий самородок с глубокими вмятинами от острия кайла.

Не веря своему счастью, схватил Вася драгоценнейшую находку, боясь, что видение может исчезнуть. Когда-то, на первой охоте, он промедлил, подкрадываясь к лосю, и остался ни с чем…

Рука почувствовала приятную тяжесть. Самородок покрывал почти всю ладонь. Вася торопливо снял фуфайку, завернул в нее самородок и, не чувствуя под собой ног, полетел к устью штольни. Здесь ни души: вторая смена ушла, а третья еще не начинала работать.

— Васька, тебя бригадир зовет! — услышал он чей-то окрик.

Но парень даже не обернулся и вихрем помчался в поселок.

В этот вечер Иван Кравченко с особым нетерпением ждал Наташу в библиотеке клуба: сегодня он скажет ей, наконец, все. И оделся Иван по-праздничному. Черный бостоновый костюм, белая, вышитая шелком косоворотка, на ногах новые хромовые сапоги.

Иван перебрал уже все лежащие на столе журналы. Перелистывая «Огонек», нашел рассказ, о котором как-то недавно говорила Наташа, но никак не мог сосредоточиться, чтобы прочесть его. Оборачивался на каждый скрип двери и невольно хватал кожаную тужурку, висевшую на спинке стула.

Наташа опаздывала.

Прочитал биографию кандидата в депутаты Верховного Совета — флотатора Нового рудника Серафимы Ивановны. «Но где же Наташа?»

Иван прошел в зрительный зал. В большом освещенном помещении на деревянных скамьях сидели избиратели и слушали доклад Рудакова. С длинной указкой в руке он медленно прохаживался вдоль стола, иногда подходил к карте и показывал государство или город, о котором шла речь.

Иван оглядел зал, увидел Степанова, подошел к нему и тихо сел на свободное рядом место. По сумрачному, отсутствующему взгляду Виталия Петровича Иван понял, что тот не слушает докладчика.

Степанов, действительно, думал о разговоре с инженером треста, приехавшим по особому заданию — расследовать письмо, поступившее в трест.

В письме начальник и заведующий горным цехом прииска обвинялись в нарушении правил горных работ. В погоне за прогрессивкой они якобы заставляли старателей не крепить выработок, что привело к обвалу на Миллионном увале. Кроме того, Степанов будто бы принуждал маркшейдера приписывать лишние погонные метры подготовительных выработок, а когда тот отказался это сделать, его лишили прогрессивки и стали травить. Инженер намекнул, что ждет приезда представителя райкома партии, и Степанов понял: расследование этой кляузы займет много времени. «Дел по горло, а тут извольте — бросай работу и все на разбор лживого доноса одного шкурника», — устало закрыв ладонью лицо, с досадой подумал Степанов.

Иван нагнулся к начальнику и шепотом спросил о здоровье, но тот, очнувшись, ответил невпопад:

— Наше дело правое!

В зале задвигали стульями, раздались хлопки. Вместе со всеми захлопал и Кравченко. Люди стали расходиться, но наиболее любознательные обступили Рудакова, посыпались тревожные вопросы:

— Как будем завозить в буран продукты? Взрывчатку возим, а, говорят, муки осталось на неделю? Из взрывчатки хлеба не испечешь. Неужто голодать?

Вопросы не прекращались. Иван постоял немного подле Рудакова и вернулся в библиотеку. «Где же задержалась Наташа?» Сердце неприятно защемило. Взял со стола газету и, не вдумываясь в смысл, прочитал заголовки. Кто-то громко чихнул. Иван оглянулся.

За длинным столом увидел Машу Иптешеву, Петра Бушуева и Захарыча. Маша склонилась над тетрадкой и что-то шептала. Взлохмаченный Петро сидел за шахматной доской и решал задачу. Захарыч читал книжку, далеко отодвинув ее от себя. Иван подошел к ним, поздоровался. Петро лукаво подмигнул Ивану и, кивнув в сторону Маши, тихо сказал:

— Готовится к диспуту.

— Не бурчи, Петро, мешаешь мне читать про моряков, — заметил старик. — А ты, паря, верни мне Станюковича. Зачитать вздумал?

Иван покраснел.

— Верну, — пробормотал он и боком продвинулся подальше от колючего деда.

— А мы думали, что и ты, Захарыч, выступишь на диспуте, — разочарованно напомнил Петро. Он любил этого неугомонного, но очень доброго старика.

— И я думаю слово молвить. Только о другом…

— О чем же? — поинтересовался Иван.

Старик важно откашлялся, подышал на очки и протер запотевшие стекла платком.

— По культурному вопросу.

Молодые люди переглянулись.

— А скажу я так. Лет эдак тридцать тому назад на нашем прииске было два, можно сказать, культурных центра: маленькая церквушка и большой кабак. Церковь наша, братцы, уже и тогда захирела. А почему? Потому, что иноверцы вроде Гаврилы, которых силком обратили в православную веру, от церкви держались подальше, а наш брат, приискатель, состоял из отпетого сброда, тоже в церковь попадал не чаще двух раз: когда крестили да отпевали. С горя наш приисковый попик запил, все с гармошкой по селу шатался. Даже службу справлял всегда «под мухой». Вот как-то раз принесли новорожденного младенца крестить, а поп спьяну-то отпевать его начал. Смеху было! Зато кабак процветал…

— Это не по существу вопроса, — перебила его Маша.

— Ох, касатка, по самому существу, — про героев старого времени…

В библиотеку вошла большая группа людей. Первым был Степанов, он громко спорил с Борисом Робертовичем:

— Все это сплошная чушь, вы просто не знаете наш северо-восток.

— Я отдал ему лучшие годы своей жизни и ничего не нашел там примечательного, — снисходительно возражал маркшейдер.

Степанов подошел к глобусу и, повернув его, сказал.

— От мыса Горн до Аляски и от Чукотского полуострова до Новой Зеландии тянется почти непрерывная полоса рудных месторождений. Это один из главных источников минерального богатства мира. Тихий океан окружен богатейшим рудным поясом, включающим побережье Аляски, Британской Колумбии, Западных штатов Мексики, Перу, Чили, Малайский полуостров, Забайкалье, Охотско-Колымский и Чукотский края.