Георгий Лезгинцев - Рудознатцы

Вдруг Костя засмеялся.

— Боксу не будет, у меня нет злости бить тебя. Проверял, что ты есть за человек, а ты сразу на притужальник — и в морду, — покачав головой, осуждающе сказал Костя, утирая губу рукавом полушубка.

— Проверил? — не меняя позы, спросил Валентин.

— Угу. Жадный. — И бросил шапку.

Валентин поймал ее на лету и бросил обратно.

— Получай подарок. Но больше ко мне, цыган, не приставай. — Нахлобучив кепку на уши, Валентин пошел к проводам, присел около них на корточки.

Костя подошел следом, взял в руки конический колпачок и тоже стал присоединять к проводу.

— Шапка-то мне нужна на свадьбу — к двоюродному брательнику еду, — примирительно заговорил Костя. — Давно я на свадьбах не гулял. Последний раз — у своего деда Ферапонта, — позевывая и потягиваясь, лениво рассказывал он. — Восемьдесят шесть ему, саженного роста, борода лопатой, нос орлиный, брови совиные. Когда я приглашение на свадьбу получил, то засомневался. Спрашиваю: «Меньшого сына женишь?» — «Пошто? Сам женюсь», — отвечает. «Смотри, говорю, Ферапонт, придется к соседу за помощью обращаться», — а он в ответ: «Приезжай к нам на прииск и увидишь, что все приисковые ребятишки с орлиными носами бегают». Силен бродяга? Поехал я, познакомился с невестой: учителка, тридцати ей не было, дородная, я еще подумал — не пара. Недавно опять побывал у них и еще больше удивился! Сидим за столом, бражничаем под пельмешки, молодуха малютку на руках качает и вдруг говорит мне: «Уйми ты моего старого кобеля, жизни мне никакой, хоть в омут. Вторую неделю дома не ночует. Вернулся его внук Ванюшка из армии, так они вместе по солдаткам бродят». Видал? А теперь Ванюхе труба: выходит, оженят…

Валентин недоверчиво ухмыльнулся. Костя выпрямился, потрогал рукой челюсть, поправил шапку и, взяв в руки гармонь, сказал:

— Вот я «гусеничку» для свадьбы достал, голосистая, послушай! — Он растянул гармонь-«гусеницу» и запел приятным баритоном:

Подмигнул Валентину и добавил:

— Я потопал. Начальник велел пригнать со станции буровую самоходку. Вечером кина не будет, кинщик с утра загулял, приходи на танцы. Между прочим, выбирай себе другую партнершу, если не хочешь боксу. На Любку я имею серьезные намерения! — Махнув рукой, он спустился под гору.

Ветер по-прежнему свистел и дымил поземкой.

Прервав возню с колпачками, Валентин присел на пенек, который схоронился от ветра за рослыми соснами, и посмотрел на темную реку, что сегодня слалась с завьюженным небом. Он любил сидеть здесь и размышлять… о прошлом, о днях, когда его еще не было на свете… Мечтать о том, что было бы, если бы ему довелось родиться в то время и принять участие в революционной борьбе… Конечно, он был бы среди декабристов…

Потом он вообразил себя завзятым путешественником. Вот он плывет на весельной лодке далеко-далеко по этой реке, плавно текущей меж темных мокрых осин и белых берез. Река то замедляет течение в покрытых желтыми кувшинками болотах, то мчится до узким дорогам, то нежно обнимает зеленые островки, то сердито бьется о каменистые мысы. А рядом в лодке Светлана.

Потом вспомнил свой дом. Недавно он вернулся из отпуска. Провел его в Зареченске. Как он и думал, а отчем доме его ждали, в его комнате все оставалось на своих местах, сохранилось неизменным, таким, как в день его бегства. Даже книга «Геология россыпей» была раскрыта на той же странице. Портрет женщины в военной шинели стоял на столе отца на своем обычном месте. Мачеха оставила все по-прежнему. Валентин понял, что Екатерина Васильевна очень любит и бережет отца, как только может, облегчает его трудную жизнь. Она просила Валентина вернуться в дом: им очень не хватает его, а ему не нужно больше тянуть с окончанием института… И он готовится! Он отрубит проклятый «хвост», вернется в институт другим человеком!..

Его мечты развеяла песня:

— Валя, Вальк! Где ты? — услышал он и увидел поднимавшуюся в гору девушку в красной кожаной куртке. Когда она поравнялась с ним, он увидел на ее ногах белые ажурные чулки и черные, на высоченных каблуках, остроносые сапожки. Ресницы и брови у девушки начернены, льняные волосы откинуты в одну сторону на манер лошадиной гривы.

— Сильна ты, Любка. Что за прическа? — оглядывая ее, спросил Валентин.

— Она называется: «Я у мамы дурочка». Пойдем в клуб! — тяжело дыша, предложила девушка. И села на ящик, поправив руками короткую юбку, открывшую полные колени.

— Смена не кончилась. Это у вас, пробщиков, уходи когда вздумаешь.

— Прямо… когда вздумаешь! Угадал!.. Чего ты тут шаманишь? — кивнув на провода, спросила Люба.

— Подслушивать голоса земли собираюсь, подземный телефон монтирую. Задача горняков состоит в том, чтобы природные богатства найти и подарить человечеству, — назидательным тоном ответил он.

— Чертовщина какая-то — «голос земли»!.. Хватит сказки рассказывать, дурочку из меня делать. Между прочим, я собираюсь в институт поступать, — задорно заметила Люба и растопыренными пальцами причесала откинутые волосы.

— Услышать голоса земли, понять, расшифровать — задача геофизика.

— Эх ты, докторская трубка… — фыркнула девушка.

— А ты темная, как чулан, — огрызнулся Валентин, продолжая возиться с проводами.

Люба вынула из сумочки зеркальце, поводила пальцем по бровям и, вздохнув, спросила:

— Прошвырнемся на танцы? У меня, между прочим, ухажеров и без тебя — пруд пруди!..

— Иди, попутного ветра! Если у тебя в мозгу только одна извилина… — махнув рукой, ответил Валентин.

Люба передернула плечами, поднялась с ящика и скорчила страшную рожу.

— Что у вас тут за художественная самодеятельность? — спросил начальник партии Курилов.

— На танцы приглашаю, а он куражится, — с обидой ответила Люба.

Курилов посмотрел на ручные часы, усмехнулся:

— Иди, Валя, я доделаю сам.

— Что ты, Саша, говоришь? Разве от такого дела на танцы бегают? Ты лучше расскажи ей, темной и недоразвитой, нашу сказку!..

— Чокнутый! — отпарировала Люба и показала Валентину язык.

— Сегодня, через час примерно, земля сама расскажет нам… о своих недрах, о структурах своих пород, о запрятанных кладах!.. Мы должны вызвать ее, как говорят, на «откровенный разговор» и очень внимательно ее слушать. Всего две-три секунды говорит земля, а мы, геофизики, неделями готовимся к этому короткому интервью!.. Люба, ты должна понять Валю! — улыбнулся Курилов, помогая Валентину монтировать провода.