Василий Золотов - Земля горячая

Что ты наделала! Конечно, приятно сознавать, что есть люди, интересы которых заняты семейным счастьем. Но от тебя я не ожидал этого. Можешь представить, у меня нет слов, чтобы выразить свое возмущение. Если бы ты мне встретилась здесь, в Панине, я перешел бы на другую сторону улицы, не поздоровался.

Ты, наверное, подумаешь, что я свихнулся. Увы, может быть и так. Но как только я узнал, что произошло там, на Камчатке, я, честно признаться, здорово приуныл.

Между прочим, вчера встретил Кольку. Встреча была неописуемо трогательной. Увидели друг друга за одним столом во время обеда. Передо мной постные щи, беляши и компот, перед ним — наваристый борщ, отбивные и пара стаканов молока. Когда я сказал ему, что ты вышла замуж, Колька уронил слезу умиления в борщ, и он стал от этого еще жирней. Колька был так растроган, что не допил второй стакан молока, посетовал на быстротекучесть жизни и попросил пожелать тебе счастья.

Прошел почти месяц с тех пор, как была написана последняя строка. Видишь, сколько времени я вынашиваю это письмо! Дело в том, что тогда меня пригласила одна девушка на каток и не дала возможности дописать сразу, а больше не представлялось удобного случая. Только что вернулся с катка. Наконец-то чуть-чуть спали морозы. Дуная, что не вынесу такого сурового испытания!

Скоро Новый год, отдых и веселье, а пока что приходится раненько вставать и трудиться в поте лица своего.

Между прочим, интересно знать, располагаешь ли ты личной свободой? Думаю, ты понимаешь, что имеется в виду. Впрочем, можешь не отвечать, если сочтешь этот вопрос неуместным.

Привет твоему супругу и всем бывшим панинцам.

Ну, вот и получено долгожданное письмо. Долгожданное… И тревожно, и радостно, и горько, и пусто… Булатов две недели назад улетел в Питер, а теперь уже шагает по Владивостоку. Шура еще не приехала. Через три дня Новый год, а я встречаю его как на разбитом корабле. От Валентина ни слуху ни духу. Даже матери не пишет, а я, как примерная невестка, навещаю ее по воскресеньям. Приду, посижу, повздыхаю и ухожу.

В порту ничего нового. Кругом снег, снег и снег… Правда, Булатов нахвастался в Питере, что на рейде Усть-Гремучего льдов нет, и дней девять назад пришел «Иван Тургенев» за лесом. Погрузка идет в ужасных условиях, но, кажется, сегодня или завтра закончится, и судно уйдет обратно в Питер, к огням большого города.

Как-то я встречу Новый год?.. Очевидно, одна. Идти никуда не хочется, да и некуда. В клубе рыбокомбината не протолкнешься, а в нашем «Богатыре», если поставить елку, тоже повернуться негде будет. А как хочется под Новый год потанцевать, повеселиться… Договорились устроить складчину, мне поручили ребята готовить пельмени. Я уж было собралась стряпать их сегодня, как вдруг узнаю — надо ехать на «Тургенев» закрывать грузовые документы… Начальник складской группы заболел, и Кущ приказал обработать документы мне. Я сбегала домой, надела брюки, теплые носки и сапоги: придется лезть по обмерзшему штормтрапу — до костей просквозит. Нынче, как назло, откуда-то сорвался небывалый ветер со снегом. Дано штормовое предупреждение. Диспетчер приказал Лешке Крылову срочно выйти на рейд и взять два плашкоута и людей, грузивших лес на «Тургенев». Я должна идти в океан вместе с Лешкой. Мне повезло — Лешка свой человек, не оставит одну на рейде, подождет, пока я оформлю документы.

Я забралась в кубрик «Прибоя» и начала разбирать погрузочные ордера. Проверила — все как будто сходится. Едва кончила сверку, — гляжу, мы уже подошли к «Тургеневу». На рейде разгулялась высокая волна. Лешка попросил меня поторопиться, так как ждать долго нельзя — нужно взять плашкоуты и, пока не разыгрался шторм, вернуться в Усть-Гремучий.

Трудно подниматься на судно по штормтрапу. Веревочная лестница, ржавый бок корабля, качаешься на пронзительном ветру, а внизу, как в пропасти, накипая, бьется гремучий вал океана, дрожат уставшие руки, кружится голова. Как далеко еще до палубы!.. Хватит ли сил добраться до поручней леерного ограждения? Но вот в конце концов я на «Тургеневе».

Первым, кто подал мне руку, был Борис Шеремет. Я удивилась:

— Ты чего тут?

— Лес грузил.

— А-а!

— Домой вместе?

— Наверно…

Помахав Борьке рукой, я помчалась ко второму помощнику, быстро расправилась с коносаментами и передаточной ведомостью и бегу к трапу. Но тут подали радиограмму из диспетчерской — просят закрыть акт учета стояночного времени. Я бросилась бегом к вахтенному помощнику. Несмотря на то что я очень торопилась, Лешка уже начал вызывать меня с «Прибоя» тревожными гудками. Шторм нарастал. Бухали о борт валы. Ветер, косматый и грубый, нес над океаном вместе с мокрым снегом рваные клочья пены. Мне хотелось во что бы то ни стало закрыть и акт учета стояночного времени. А Лешка, надрывая мое сердце, все звал и звал отрывистыми гудками. Что он, взбесился, что ли? Я и сама понимала, что надо торопиться, но разве за пятнадцать минут оформишь документы?

Наконец я снова у штормтрапа. Меня вышли провожать второй и вахтенный помощники капитана. Они были очень удивлены, что в такую погоду к ним на рейд направили женщину. Я пошутила:

— А чем мы хуже вас, мужчин?

Лешка кричал и ругался на чем свет стоит. Я чувствовала свою вину и не оправдывалась.

Ветер неистовствовал. «Тургенев» скрылся вдали за белесой, беспрерывно текущей пеленой косого снегопада. Из-за снегопада не видны входные створы Усть-Гремучего. Лешка начал волноваться, попросил на рации диспетчера порта сигналить ракетами. А тут еще чуть не порвало буксирный трос, который соединял плашкоуты. Он подвергался сильным рывкам от совместного действия северо-западного ветра, с силой до восьми баллов, и крупной зыби со стороны океана.

В рубку вошел Борька Шеремет и сказал Лешке:

— Через бары в такую погоду не войдем…

— А как же быть? — спросила я его.

— Галя, иди в кубрик, — попросил меня Лешка, — и не мешай, а ты, Боря, пожалуйста, проверь буксир… — И начал зло ворчать: — Вот гады, им в кабинете хорошо зады греть, нашли, где сокращать штаты! Разве можно в такую погоду не иметь под руками ни помощника, ни матроса?

— В чем дело?

— А в том, что команда положена в девять человек — трое на берегу отдыхают, а шестеро работают. В Панине и во Владивостоке команды так и скомплектованы, а здесь… Не дай бог, случится что-нибудь с машиной. Один механик не управится, а тут еще рация отнимает время…

— Возьми на помощь грузчиков.

— Скажет тоже, грузчиков! Велик от них прок. Слава богу, что Борис среди них есть, так ведь он судоводитель, а остальные — ни бум-бум, толку от них как от козла молока. Ни за что больше не выйду на рейд с командой в два человека, пусть лучше снимают!