Виктор Малыгин - По дороге в завтра

— Может быть, — откликнулся Букреев.

— Определенно! А иначе зачем бы мясорубку несла?

— Вон грачи прилетели, скоро пахать.

— Уж столько времени прошло! Ты там с властью имеешь дело. Какие слухи-то?

Букреев, как шофер, имел теперь непосредственное отношение «к власти» и часто наведывался в контору. Туда направлялся он и сейчас, а задержался на улице потому, что встретился с Калянсом.

— Ты о чем? — спросил он.

— О тракторах, конечно.

— Ничего пока не слышно.

Калянс насупился:

— Быть бы в степи, строить бы, а мы прохлаждаемся. Друзьям на завод писать совестно. Что напишешь?

Весна, хотя и медленно, отвоевывала позиции. Теперь ее наступление новоселы ощущали уже во всем: и в посветлевшем небе, и в веселом щебетании птиц, и даже в паровозных гудках, которые звонче раздавались в чистом воздухе. Припекало апрельское солнце, с крыш срывались сосульки, и дробно постукивала возле домов неугомонная капель.

Вместе с зимой ушли и дела: отсортированы семена, закончились занятия на курсах механизаторов, принята последняя партия сборных домов.

Будничной и скучной казалась жизнь степнякам на маленькой станции. Надоело им слоняться по поселку. Ехать бы на Тобол к своим землям. Но не было еще тракторов. Составы с машинами шли днем и ночью мимо Коскуля. Степняки провожали их со смешанным чувством. Каждый поезд говорил об огромной силе, поднявшейся на покорение целины, и в то же время словно бы уносил с собой какую-то частицу надежды. А тут еще радио, словно подзадоривая степняков, то и дело передавало сообщения с новых земель, как сводки с фронтов во время войны. С этих сообщений начиналась каждая радиопередача. Диктор торжественным голосом говорил о наступлении на целину, начавшемся во многих районах страны.

Тракторы для «Степного» давно отправлены с заводов. Но когда они придут? Много уже телеграмм послано в министерство, немало запросов сделано в обком партии.

Денисов каждый день приходил на станцию и ждал, пока диспетчеры звонили по линии и выясняли, где груз для «Степного». И каждый день ему отвечали, что тракторы в пути. Так ему говорили вчера, позавчера, неделю назад. А время уходит.

Теперь Николая Тихоновича больше всего беспокоил отъезд в степь. Он уже довольно близко познакомился с молодежью, знал, на кого опираться, на кого как влиять. И все же он тревожился: не сказалось бы на настроении людей затянувшееся вынужденное безделье.

«Если даже вода будет стоять на одном месте, и та загниет. А тут ничем не занятые парни, давно уже тоскующие по большим делам»… Так в этот раз, сидя на станции, размышлял Денисов, когда диспетчер сообщил, что эшелон с тракторами для «Степного» через несколько часов будет в Коскуле… Денисов сразу же, точно боясь опоздать, пошел в поселок. В пути он уже думал по-другому: «Все со временем утрясется, все будет на своем месте, как в поезде. Сначала в вагонах тесно и неудобно и люди не знают, как себя вести, но состав трогается, люди занимают свои места, и водворяется порядок»…

Букреев и Калянс стояли еще на улице. Денисов увидел их, крикнул:

— Бегите в общежитие, и поднимайте людей. — И, не дав им опомниться, добавил строго: — Да живо! Подходят тракторы.

Время приближалось к полудню, когда новоселы, одетые по-весеннему, собрались на площадке у вокзала разгружать платформы.

Тут были все: и тщедушный Горобец, обычно предпочитавший улице закрытое помещение, и высокий Бабкин, всегда отлынивавший от работы, и толстый Битюгов, на время оставивший контору.

Появился и старик Ровняков в парусиновом плаще поверх ватника, в заячьей шапке. Он протиснулся через плотную шумную толпу к руководителям совхоза, поздоровался с Денисовым.

Тот, пожимая руку, сказал:

— Справились бы без вас.

— Без меня никак нельзя, — заявил Трофим Федорович, самодовольно пощупав усы, и громко, чтобы слышал директор, закончил: — Этих платформ я разгрузил!.. — Он, видимо, не мог вспомнить, сколько именно, махнул рукой. — Э, да что там!..

Подошел Ананьев и доложил, что разгрузку можно начинать.

— Хорошо бы, друзья, сегодня справиться, — сказал Семен Михайлович.

Несколько голосов ответило:

— Справимся!

— Разгрузим, и душа не будет болеть, — авторитетно разъяснил Ровняков.

— Ну, братцы, тогда начнем, — распорядился Истомин.

Мимо станции с пронзительным свистом промчался состав, тоже с новенькими тракторами. Новоселы проводили глазами поезд и, поглощенные одним желанием скорее снять на землю тракторы, направились к платформам.

Дрожкин сегодня особенно торопился. Ему обязательно надо было принять участие в разгрузке машин, которые, верилось, приблизят час его освобождения от неприятных обязанностей водовоза. Он энергичнее, чем когда-либо, поторапливал быков, быстрее обычного двигался сам. Однако Николай опоздал и не был зачислен ни в одну из бригад. Он остановился возле платформы, у которой находилась бригада Калянса, взглядом, полным восхищения и надежды, окинул состав.

— Мать ты моя!

Калянс как бы не понял его восторга.

— Что, Коля?

— Сколько машин!.. Больше, чем у нас в эмтээсе. — Николай присвистнул сквозь зубы. — У, черт! Сила какая!.. Каких они марок?

— Подойди поближе да посмотри, — предложил Калянс, — на тракторах знаки отлиты. Это новые гусеничные дизели, могут тянуть сцеп плугов из десяти корпусов.

— Мы — ветераны, — сказал Дрожкин, подогреваемый желанием участвовать в разговоре.

— Что, что?

— Первыми начнем пахать целину.

— На волах? — съязвил Бабкин.

Калянс поддержал Дрожкина:

— Не унывай, Коля, приходит конец твоей профессии. На Тоболе возить воду не будешь. Волы останутся так, для веселья.

Однако Николай уже надулся и по-медвежьи топтался на месте. Букреев посмотрел на Дрожкина, потер руку об руку, измерил глазами высокого Бабкина:

— Не обижай парня! Видишь С-80? Пикнешь еще, окажешься под гусеницами.

Ляхова заметила, что назревает ссора и, желая предупредить ее, показала, кутаясь в платок, на платформу:

— С какого завода?

— Это с Алтая, — ответил Ян. — Есть и из Челябинска. — Слышал я, семьдесят тысяч таких двинули на целину… — Тут Калянс спохватился: — Однако, за дело, братцы!

Спустя минуту бригада толпилась у высокого штабеля горбылей, из которых надо было соорудить настил для спуска трактора с платформы.

Букреев, в пиджаке нараспашку, ходил «грудь колесом», лихо размахивал руками, громко командовал. «Право по борту!» — кричал он, и парни бежали к правой стороне штабеля. «Навались!» — выкрикивал Букреев, и они брались за горбыль. «Полный вперед!» — неслось, как с капитанского мостика, и парни с энергичным выкриком делали рывок. Затем горбыль несли к платформе. И снова неслось: «Навались!», за ним протяжное: «Э-э-х» и короткое, как удар: «Оп!».