Виктор Малыгин - По дороге в завтра

— Но поймите и наше положение, Максим Александрович, — не унимался Истомин, — не можем же мы на бумаге сеять пшеницу.

— Да чего вы, собственно говоря, хотите?

— Отказаться от земли, — спокойно сказал Истомин.

— Вам головы не жалко? — почти испуганно выкрикнул секретарь райкома.

— Откровенно говоря, жаль, — признался Семен Михайлович.

— Так не занимайтесь демагогией, пашите. Это вам зачтется. А за землеустроителей с вас не спросят.

— Хорошенькое утешение! — фыркнул Истомин.

— Вы что, не доверяете секретарю райкома? — снова вспылил Максим Александрович, но тут же смягчил тон. — Облисполком не согласится менять решение.

Стесин нажал кнопку звонка и, когда вошел помощник, спросил:

— Директор «Зари» пришел?

— Да, — ответил помощник, — ожидает приема.

— Пусть зайдет.

Вошел директор совхоза «Заря» Волошин, которого руководители «Степного» уже видели на совещании в райкоме.

— Уточнили с землей? — поинтересовался Стесин.

— Все излазили, Максим Александрович, нет больше пахотнопригодных земель на нашей территории, — виновато глядя на Стесина, проговорил Волошин.

— Сводки сейчас от нас требуют о поднятой целине, а вы все со своими побасенками. Нет, так дальше не пойдет. Не пришлось бы вам партбилет отдать.

«Сидеть бы еще Волошину в приемной да ждать очереди, — решил Истомин. — А вызвал его сейчас Стесин в кабинет для устрашения. Слушайте, мол, как я расправляюсь с директором «Зари», да мотайте себе на ус».

— Мы прикидывали и так и сяк, не выходит, — оправдывался Волошин. — Зачем, думаем, распахивать пески, ведь в районе в неогляд хороших земель.

— Вся страна поднялась на освоение целины, — с пафосом заговорил Стесин, пропустив мимо ушей слова директора. — Государство выделило для нас деньги. Заводы изготовили для нас машины. Люди оставили города и приехали к нам. Да понимаете ли вы политическое значение этого дела?..

Николай Тихонович подумал, что не сможет теперь сколько-нибудь обоснованно возразить секретарю райкома. Он начинал тревожиться: правильно ли они поступили?

Истомин вдруг почувствовал себя обессилевшим… Нет, он не думал сдаваться, не мог согласиться со Стесиным! Он устал от бесплодной дискуссии. Он не ожидал такого упрямства со стороны секретаря райкома.

— Любой ценой надо взять хлеб, — говорил между тем Стесин. — И в свете этих требований разговоры о непригодности земель — не что иное, как оппортунизм. — Стесин глянул на Семена Михайловича. — А ваши купеческие претензии, ваши попытки отказаться от земли — оппортунизм на практике… — Он передохнул и продолжал с жаром: — Только людям сильной воли, людям, фанатично преданным идее, — по плечу целина. Она требует крепких рук, окрыленного ума, горячего сердца. Здесь без подлинного дерзания ничего не выйдет.

Волошин тяжело вздыхал и с какой-то тоской в глазах смотрел на Стесина. Денисов сидел, задумавшись. Лицо Истомина побледнело, лоб покрылся капельками пота.

— В обком, в обком! — как бы уговаривая себя, проговорил он.

— Куда? — встрепенулся Стесин.

Семен Михайлович поднялся.

— Поеду к Романову поддержку искать.

— Беду найдешь!

— Была не была…

Когда вышли на улицу, Денисов сказал:

— Тяжелый вы человек, Семен Михайлович.

— А ты полагаешь, для себя землю хлопочу? — Истомин усмехнулся. — Самому-то мне… — Он положил ладонь на голову, как бы измеряя рост. — Самому мне всего два метра и надо.

Денисов проводил директора до станции и, не задерживаясь больше в Джасае, выехал в совхоз.

Поезд пришел в тот утренний час, когда служащие учреждений торопились на работу. Можно было с вокзала отправиться на троллейбусе или на такси, но Истомин решил пройтись и полюбоваться городам, в котором был один раз в начале февраля, когда только что приехал в область. Солнце светило по-южному ярко. На деревьях, густо посаженных вдоль тротуаров, распустились зеленые почки, иные уже выбросили листья.

Истомин шел медленным шагом по улице, которая пролегала прямым коридором к центру города, и вынужден был то и дело сторониться, пропуская торопливых пешеходов. Над крышами домов, над широко разбежавшимися садами возвышались заводские трубы, которые в сочетании с островерхими минаретами старых мечетей придавали городу свой неповторимый облик.

Вскоре он увидел Дом Советов — большое здание с великим множеством областных учреждений, направился к нему. Он намеревался встретиться с Романовым, но предварительно наведался к заведующему сельскохозяйственным отделом, кабинет которого раньше попался на глаза. Заведующий выслушал ело, связался по телефону с Романовым, коротко рассказал ему об обстановке в «Степном» и, повесив трубку, предложил Семену Михайловичу подняться на четвертый этаж к секретарю.

Помощник Романова, видимо, был предупрежден о приходе Истомина. Он ничего не спросил у него, молча показал на дверь. Семен Михайлович поправил пиджак, открыл дверь, не рассчитав, сильно захлопнул ее, оконфузившись, бесшумно зашагал по ковру длинного кабинета. Романов поднялся из-за стола, пошел навстречу директору совхоза, пожал ему руку, предложил сесть, сам сел в кресло напротив.

— Рассказывайте, что за беда у вас стряслась.

— Обошли, Николай Михайлович, главным обошли — землей, — сказал Истомин.

Романов задержал на Семене Михайловиче пристальный, изучающий взгляд. Когда-то вот так же и он сидел в кресле на приеме у первого секретаря обкома — тогда он работал в райкоме — очень волновался и с большой надеждой ожидал разговора: «Первый человек в области, он все решит»… Вот с такими же надеждами, вероятно, сидит сейчас Истомин.

А Истомин тревожился… Вдруг секретарь обкома рассердится? Куда, мол, полез, есть же райком, разобрались бы на месте…

— Обошли? — опросил после паузы Романов. — Как же это посмели вас обойти, такого могучего? — Снова спросил: — А не южным ли аршином вы меряете здешние земли?

«Звонил Стесин, жаловался, — догадался Истомин. И, видно, секретарь обкома согласен с ним. — Не знал ты, Семен Михайлович, с какой стороны придут неприятности, — говорил внутренний голос Истомина. — Думал раньше других выехать в поле, быстрее вспахать землю, отсеяться. И вот тебе на!»

— Не могу на солончаках сеять, — проговорил с сердцем Семен Михайлович. — Ведь это заведомо напрасная работа.

— И большие площади засолены? — спросил Романов.

— На наших угодьях большие.

— Кто же вас заставляет на них сеять?

«Стесин не звонил», — пришел к выводу Истомин.

— Облисполком принял решение, — сказал он. — И будто бы эту беду теперь нельзя поправить.

— Решение — бумажка, которую можно переписать.