Виктор Малыгин - По дороге в завтра

А сегодня она снова терзалась раздумьями. Встретив ее, Бабкин сказал, что испытывает крайние затруднения. Смущаясь, Валя предложила ему денег. Он взял сто рублей и тут же ушел… Она старалась отогнать сомнения, утешить себя. Но Арнольда не будет в поселке…

— Пошлите в бригаду Калянса на любую работу, хоть прицепщицей, — сказала она Истомину.

Неожиданная просьба Вали удивила директора, но он охотно пошел ей навстречу: в толе люди нужнее. Он решил во время сева обходиться без машинистки и предложил Анисимовой быть учетчицей.

Радостный блеск вспыхнул в глазах девушки. Не говоря больше ни слова, она тут же ваялась перепечатывать список бригады Калянса, чтобы включить в него свою фамилию.

Заглянул в палатку Букреев, забрал у Николая Тихоновича доставленные из Джасая газеты и пошел, как он сказал «вести политическую работу в массах». Недавно Миша был избран секретарем комитета комсомола и теперь вместе с руководителями совхоза готовил армию молодежи к большому наступлению.

Когда «Степной» только что перебрался на Тобол, Денисов поручил проводить читки газет Битюгову. Бухгалтер с усердием взялся за это дело. Он ходил по палаткам и читал передовые из газет, а также те статьи, в которых шла речь о высоких и сложных материях. Новоселы не слушали его. Он сначала хотя и огорчался, относился к этому терпеливо, потом начал жаловаться Денисову и, в конце концов, окончательно обидевшись на слушателей, вовсе отказался от поручения. Тогда его сменил Букреев, слушателей у которого всегда было вдоволь. Он шел в палатку, брал в руки первую попавшуюся газету и, не обращая внимания на дату, начинал с последней страницы.

— Жулики в универмаге! — объявлял он с задором и читал заметку. Затем он пробегал глазами по последней странице другой газеты, провозглашал с подъемом: — А вот еще одно происшествие под заголовком «Убийца расстрелян»…

Однажды он вот так же пришел к парням в палатку и, достав из-за голенища сапога какую-то старую кость, повертел ее перед глазами недоумевающих слушателей.

— Соображаете?

Слушатели, не соображали. Букреев положил экспонат на видное место.

— Это кость снежного человека. Слыхали о таком?

— Я читал что-то, но думал брехня, — признался добродушно один из слушателей.

— Не брехня! — твердо возразил Букреев. — Все газеты шумят о нем. Нельзя, выходит, нам без этого человека. Вот слушайте, я вам прочитаю самую свежую заметку.

Он прочитал рассказ о том, что будто бы бродят где-то похожие на зверей снежные люди. Будто бы видели их. Но тем, кто пишет, встречаться с необыкновенными людьми не удавалось. Рассказ заканчивался вопросом: есть ли на самом деле снежные люди?

— Ты-то, Миша, где взял кость этого человека? — спросил пораженный Дрожкин.

Агитатор серьезно ответил:

— За этим человеком много лет охотились ученые и журналисты. Он убежал от них в наши степи. Куда же дальше?

— А что, Миша, тот человек чай к тебе приходил пить? — спросил, не улыбнувшись, Калянс.

— Нет, он не дождался меня, умер от тоски, — так же серьезно ответил Букреев. — Кости только и остались…

Узнав об этой беседе, Денисов упрекнул агитатора:

— К чему только ты балаган устраиваешь…

— Чтобы заинтересовать, — ответил Михаил.

— Кость-то где взял?

— За палатками… Думаю, ребро верблюда.

Николай Тихонович потратил немало усилий, поправляя Букреева. Сначала он помогал Михаилу подбирать наиболее интересные информации из внутренней и международной жизни страны, затем понемногу приучил читать корреспонденции и небольшие статьи на наиболее важные темы. В конце концов тот отлично освоился с газетным листом и брал из него самое интересное и необходимое.

…Сегодня Букреев прочитал передовую из областной газеты, посвященную освоению новых земель, и несколько международных сообщений, рассказал о планах подъема целины, о задании на первый день, напомнил об обязательствах, взятых в соревновании с совхозом «Дальний», и объявил, кто по решению комитета комсомола будет отвечать за выпуск боевых листков и «молний».

Вечером новоселы собрались на танцевальной площадке. Но вот раздались удары о рельс, привезенный завхозом из Коскуля, и смолкла радиола. Люди потянулись к палатке на самом берегу Тобола. Начинался концерт.

Артисты прятались за брезентом палатки. Зрители подходили, обступали сооруженный Ровняковым помост, заменяющий сцену. Большинство стояло. Лишь немногие сидели на траве поодаль, на табуретках, принесенных с собой. На помост вышел Букреев. Перед ним было все население поселка. Никогда еще ему не приходилось выступать перед такой массой людей. Огромная яркая луна висела над горизонтом. Линии палаток уходили от сцены, а дальше лежали, тающие в белесых сумерках, просторы… Букреев был в белой рубахе с распахнутым воротом, в серых брюках и в таких блестящих ботинках, что Дрожкин, стоящий у помоста, не удержался и на виду у всех пощупал их. Михаил теперь казался стройнее, выше ростом.

— Да это же Букреев! — поразился кто-то.

Другой крикнул:

— Давай, Мишка!

— Внимание! — попросил Букреев и помедлил, оглядывая зрителей. — Начинаем концерт. Выступает ансамбль песни и пляски города «Степного». Первым номером нашей программы… Наш ансамбль состоит из одного баяниста, товарищи.

Смех заглушил слова конферансье.

— Пока, товарищи! — уточнил Букреев. — Итак, первым номером нашей программы… соло на баяне.

Денисов стоял с Истоминым поодаль от сцены и слышал, как рядом перешептывались девушки.

— Кто он?

— Тракторист из нашей бригады.

— Странно, никогда не видела.

— Он только что приехал.

Баяниста сменила группа парней и девушек. Поощряемые одобрительными возгласами зрителей, они лихо плясали, пели частушки о целине, о том, что добровольцы обязательно покорят ее.

— Хорошо! — тихо сказал Денисов.

— На сцене-то бойки, — шепнул Истомин.

Когда сцена освободилась, из-за палатки выпорхнула в летнем платьице и неслышно поднялась на помост Маргарита Ляхова.

Букреев поднял руку:

— Прославленная трактористка и не менее прославленная артистка притобольских степей… Маргарита Ляхова!

Она застенчиво улыбнулась, начала с волнением, как бывало у себя в клубе МТС, читать:

— Говорят, уже два года работает трактористкой, — с волнением прошептал девичий голос.

И другой тоже шепотом:

— А я первый раз поведу трактор. Ой, как же это страшно!

Снова первый голос:

— Я тоже раньше не работала на тракторе. А завтра уже в степь…

Букреев с веселыми прибаутками объявлял очередные номера. Но вот он появился с гитарой, уже как актер, сел на табуретку и объявил, что исполнит вальс «Оборванные струны». Закончив, он выждал, когда стихнут аплодисменты, нерешительно сказал: