Виктор Малыгин - По дороге в завтра

— Мы с Денисовым заходили к Стесину. Вы, говорит он нам, проявляете оппортунизм.

Романов улыбнулся.

— Значит, он по вас сразу из тяжелой артиллерии, ярлыками. — Николай Михайлович переходил на шутливый тон. — А вы не огорчайтесь. У меня, например, этих ярлыков, как орденов у боевого генерала. Как-то не спал ночью, насчитал без малого два десятка. И ничего, выдержал. — Он сделал короткую паузу, протянул значительно: — Да-а… На пути у нас часто встают бумажки… Был каменный век, был железный, а теперь, выходит, бумажный. Так, что ли?.. Расскажите-ка о беседе со Стесиным.

Сначала Истомин рассказывал подробно, но потом ему показалось, что Романов лишь делает вид, что слушает его, а сам думает о чем-то другом. Он скомкал рассказ, умолк смущенный.

— Это все?

— Пожалуй.

— Значит, Стесин заявил, что у вас антицелинные настроения. Видите? Уж и новый ярлык готов. Когда есть ярлык, остается одно: подогнать под него людей.

Романов поднял телефонную трубку, попросил телефонистку вызвать Джасай, спросил Семена Михайловича:

— Землеустроители еще в районе?

— Да, разбивают массивы на клетки.

Секретарь поднялся, пригласил Истомина подойти к большой карте.

— Покажите, где ваши земли.

Истомин обвел ногтем небольшой кружок.

— А рядом?

— Хорошие, никем не занятые массивы.

— Если их нарезать?

— Будет то, что нужно.

— А как быть с центральной усадьбой?

— Ее надо оставить. Место уж очень хорошее для поселка да и для огородов там замечательная земля.

Прозвучал мягкий телефонный звонок. Николай Михайлович подошел к столу. Истомин поднялся:

— Мне выйти?

— Это как же? Не завершив дела…

Семен Михайлович опять сел. Романов попросил Стесина рассказать о положении в «Степном». С минуту слушал, потом сказал в трубку:

— Сами вы осматривали массивы?.. Отведите «Степному» соседние пустующие земли. Решение мы уж тут сочиним, благо мастеров нам для этого занимать не приходится… Вы утонули в бумагах.

Истомин видел Романова один раз, и теперь, пока он разговаривал по телефону, с откровенным интересом наблюдал за ним. Чуть выше среднего роста, плотный, собранный, говорит энергично, жесты скупые, быстрые… Потом Семен Михайлович стал смотреть в окно. Он видел на фоне чистого неба струи дыма, поднимающиеся из труб заводов, крыши домов, реку вдали, обнявшую часть города, за ней — ровные, уходящие за горизонт поля. На реке, близ моста, взрывали лед. «Готовятся к паводку, — отметил Истомин. — Значит, скоро сев».

— Мы вас вызовем для объяснения, — продолжал Романов. — Теперь слышите? Я так и думал. Снег идет? Вот те раз!.. Тракторы пошлите за землеустроителями.

Романов распрощался со Стесиным, повесил трубку, но с минуту еще стоял… Пожалуй, он излишне погорячился… Николай Михайлович мало знал Стесина, но он хорошо знал другое — как много дел, забот и тревог у секретаря райкома. Он сам шесть лет был на этом тяжелом посту. За все, за все в районе отвечает секретарь райкома… Помолчав, Романов сказал, словно размышлял вслух:

— Закрутился, закрутился Стесин, нелегко ему теперь.

Истомин, слушая его, почему-то почувствовал себя виноватым перед секретарем райкома. Подошел Романов:

— Вот все и уладилось. Землеустроители вас, конечно, задержат. Первого места вам не видать. Но горячку не порите, пусть люди работают спокойно. Есть еще вопросы?.. Тогда на этом и закончим. Со Стесиным вы познакомились…

— Познакомился, — поднимаясь, подтвердил Истомин.

— Когда власть знакомая… легче жить, — пошутил Николай Михайлович и сказал: — Стесин секретарь с опытом, своих сил не пожалеет и вам покоя не даст.

На станции Коскуль Истомина ждал Букреев. Семен Михайлович решил не задерживаться. Он торопливо пошел к машине, но путь ему преградила невысокая сутулая, лет шестидесяти женщина, в ватной телогрейке и в старомодных с длинными ушками штиблетах. У ног ее лежали аккуратно сложенные узлы и свертки.

— Не окажешь ли, родной, как мне попасть в «Степной» совхоз? — спросила старуха.

— Да вы зачем туда?

— К старику.

— Кто же он?

— Да ведь откуда вам знать? Трофимом зовут. Трофим Ровняков.

— Вы-то кто?

— Дарья Трифоновна.

— Супруга Трофима Федоровича?

Старуха молчала, видимо, соображая, почему ее собеседник знает Трофима Федоровича.

— Вот как… — улыбнулся между тем Семен Михайлович. — Ну садитесь со мной в машину.

Дарья Трифоновна засуетилась, переложила с места на место один из узлов.

— Али и вправду из «Степного»? Вот ведь оказия-то какая, вот случай-то…

Истомин опросил:

— Простите за любопытство, вы совсем перебираетесь?

— Нет, сынок.

— Чего же багажа-то столько?

— Гостинцы все.

— Ну, это вы ни к чему загружались.

— Сердце-то болит, — затараторила старушка. — Дай, думаю, на всякий случай прихвачу. Как он там живет-то? Не обижают его?

— Нет, нет, мамаша, — коротко ответил Истомин. Ему не хотелось сейчас все рассказывать. Пусть сама посмотрит. Но почему Ровняков не сказал о том, что должна к нему приехать жена? Ведь случайно столкнулись на вокзале. Приняла бы мучений, если бы не встретились.

— Решила внезапно нагрянуть, — как бы разгадав его мысли, сказала Дарья Трифоновна. — Так-то лучше увижу, что к чему..

Букреев погрузил пожитки Ровняковой, машина тронулась.

Спутница оказалась любознательной и словоохотливой. Она стала расспрашивать Истомина, какую он должность занимает в совхозе, куда ездил, есть ли дети… Он отвечал нехотя. Тогда Трифоновна, уже завладевшая инициативой, начала рассказывать о своей жизни. Она говорила о том, какая дружная и хорошая семья была у них с Трофимом Федоровичем. До старости лет они жили с сыном и дочкой и не могли нарадоваться на них, такие они были скромные, послушные да работящие. Сын пошел в отца по плотницкой части. Дочка окончила курсы, стала ученой и работала в лаборатории на заводе. Но вышла замуж.. А тут началась война, сын ушел на фронт и не вернулся.

— Погиб смертью храбрых, — вздохнула Дарья Трифоновна.

— Извините, как Трофим-то Федорович решился оставить вас одну? — спросил Семен Михайлович, вспомнив рассказ Ровнякова о его отъезде из Москвы на целину.

— Я заставила поехать… Слоняется без дела. А тут на новые земли зовут. «Поезжай, — говорю ему, — и пользу всенародному делу принесешь, и денег заработаешь». Он сначала не соглашался, да ведь передо мной не устоишь, сдался. Но комсомольцы все отказывали в путевке. «Мы, дескать, только молодых посылаем». Я уж и надежды потеряла. Но вот как-то он приходит и говорит: «Не поминай лихом, Дарья Трифоновна». «Али на кладбище собрался?» — спрашиваю. «Наоборот, — говорит, — жди писем». «Не с того ли света?» — интересуюсь: Тогда он показал путевку… — Уж так ему не хотелось меня оставлять… — Трифоновна опять вздохнула.