Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Вас не удивило, что Юрий не только не отдал долг, но и вовсе не пришел сегодня?

— Удивило. Юрий человек аккуратный. Но ведь возможна болезнь…

— Возможна. А вы не позвонили ему?

— У меня дома нет телефона. А на работе я веду только служебные разговоры.

Да, похоже, он именно такой человек.

— Так что я просто подождал до вечера и зашел получить долг…

— Получить долг? И наверно, узнать, не болен ли ваш друг?

— Приятель, — уточнил Петелин.

Да, верно, он мне по телефону так и сказал: «Пропал мой приятель Сергеев».

— Хорошо, узнать, не заболел ли ваш приятель.

— Это само собой разумеется.

— Так уж и само собой?.. Извините, продолжайте, пожалуйста.

— Я позвонил, Юрия дома не было, открыли соседи. Они меня знают и разрешили пройти в его комнату, чтобы оставить записку.

— У них был ключ от его комнаты?

— Нет, Юрий никогда ее не запирал. Даже уезжая в командировку или в отпуск. Хотя это, на мой личный взгляд…

Я все-таки опять перебил его и попросил пока что воздержаться от изложения личного взгляда. Мне показалось, что у него есть немало самых разнообразных и весьма устойчивых взглядов на жизнь. И если дать ему волю их излагать, это надолго задержит ход событий.

— Значит, вы вошли к Сергееву?

— Да. И тут Мики крикнул…

Попугай, будто только сидел и ждал своей реплики, опять раскатисто закаркал:

«Пр-ропал Юр-ра! Совсем пр-ропал!»

— Вот! — Петелин впервые слегка оживился. — Именно это он и крикнул. И я сразу насторожился.

— Почему? Глупая птица…

— Но точная. Мики всегда четко запоминает последние слова, которые услышал. Значит, это последнее, что сказал Юрий.

— Как Юрий? Это о нем кто-то сказал: «Пропал Юра». Иначе, выходит, он сам с собой разговаривал?

И тут Петелин сообщил мне любопытную подробность. Оказывается, у Юрия была такая манера: говорить вслух с самим собой. Например, проснется — и сам себя поприветствует: «Доброе утро, Юра!», спать ложится — и сам себе желает: «Спокойной ночи, Юра!» И не только, конечно, по утрам или на сон грядущий, а вообще — была у него такая привычка.

— Веселенькая привычка. Значит, попугай запоминает последнее, что услышал? Проверим…

Я открыл было рот, желая что-нибудь сообщить попугаю и услышать повтор сказанного, но Петелин вновь оживился и даже позволил себе придержать меня за рукав.

— Не надо! Пусть останется эта фраза. Все-таки важная улика.

При всей своей учености он слабо разбирался в терминологии. Улика — это совсем не то, что он предполагает, улика — это точно установленный факт, подтверждающий совершение преступления. Но я, естественно, не стал сейчас устраивать юридический ликбез.

— Интересно, какие же еще вы обнаружили… улики?

Я задал этот вопрос, как мне представлялось, с изрядной и очевидной иронией. Но Петелин ее игнорировал и стал отвечать абсолютно всерьез. Он заходил по комнате, предъявляя мне различные предметы.

Сначала он показал кляссер — альбом с марками. Водил по нему пальцем, показывая, что наблюдается пыль, а если Юрий дома, он ежедневно перебирает марки, — стало быть, пыли на кляссере не наблюдалось бы.

Затем он тряс передо мной будильником, который не шел, так как не был заведен, и стрелки показывали половину четвертого — утра, вечера, неизвестно. Зато был полностью заведен звонок, и стрелочка его показывала на семь, а раз он не был погашен, значит, Юрий встал и покинул дом до семи часов.

Петелин демонстрировал все это, и мне просто хотелось снять перед ним шляпу. Если бы я уже не снял свою форменную фуражку. Как все-таки возросло потребление детективов на душу населения! Нынче практически любой читатель-зритель находится на уровне компетентности комиссара Мегрэ. Или, как минимум, на уровне теле-Знатоков, которые ведут следствие.

И все-таки я вновь позволил себе прервать Петелина.

— А как насчет такой улики? Хозяин, по утверждению славной птички, пропал, но у нее и корм и вода — все имеется.

Петелин ничуть не был сбит с толку.

— Это естественно. Что бы ни случилось, Юрий бы позаботился о Мики. Видите, даже его лакомство оставил — грецкие орехи. Юрий считал Мики единственным другом…

— Единственным?

— Во всяком случае, разговаривая с Мики, он так шутил: «Один у Юры друг: всегда с ним согласен и готов повторить каждое Юрино слово».

— Шутил, говорите?

— Думаю, да.

Я тоже так думаю. Во всяком случае, надеюсь, что Сергеев просто шутил таким — не лучшим — образом. А то, если так рассуждать всерьез, есть еще более прекрасный друг — магнитофон. Вот уж кто… то есть вот уж что запомнит навек и повторит каждое твое слово.

— У вас всё? — спросил я Петелина.

Петелин ответил, что не всё. Как ни серьезны замеченные им улики — Петелин с наслаждением повторил это слово — но он еще поговорил с соседями Сергеева, позвонил его друзьям. Никто Юрия эту неделю не видел. И на работе Сергеева не было. Тогда Петелин и позвонил мне.

Вот это все уже гораздо серьезнее. Это уже не просто попугай, это люди, которые не видели человека неделю. Над этим стоило задуматься. А Петелин, пожалуй, вряд ли что сможет добавить. Но все же я решил задать ему еще один — последний — вопрос:

— А как вы ко всему этому относитесь?

— Я чрезвычайно возмущен и взволнован, — без малейшего волнения ответил он. — Это какая-то глупейшая история. У Юрия не было никакого повода, чтобы… пропасть. И тем более никаких врагов, которые могли бы сделать что-то… насильственное.

— Вы убеждены в этом?

— Я уже говорил, что знаю Сергеева семь лет. Это достаточный срок, чтобы узнать человека, я надеюсь.

— Я тоже надеюсь. Ну, если вы понадобитесь…

— Здесь мои координаты.

Петелин вручил мне визитную карточку. И, слегка поклонившись, покинул комнату.

На визитке было напечатано: «Петелин Анатолий Анатольевич, социолог, кандидат психологических наук». И на другой стороне по-английски то же самое. Вернее, я только догадываюсь, что то же самое, ибо английским я, увы, не владею. А в соответствующей графе анкеты я обычно пишу «владею французским со словарем». Если же эту фразу перевести с русского на откровенный, то она означает, что и французским я не владею. А просто этот язык я проходил в школе и потом в юридическом институте. Именно «проходил», а сколько нами в школе пройдено и позабыто…

Впрочем, сейчас не время рассуждать о системе изучения иностранных языков в школе — сейчас время наконец-то осмотреться в комнате Юрия Сергеева. Что ж, комната как комната. Шкаф, тахта, телевизор, журнальный столик, книжные полки. У окна в клетке знакомый попугай Мики. Он что-то притих и больше не сообщает вестей о своем хозяине. На столике магнитофон — попугай двадцатого века, возможно, второй «лучший друг» Юрия Сергеева.