Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

А строения? Это ведь не просто дома, это — квартиры и подъезды, дворы с детскими площадками и скамейки с вечными старушками, зеленые насаждения и автостоянки, а главное — чердаки и подвалы, предмет особой заботы участкового инспектора. Потому что чердаки и подвалы — это… Нет, про них я вам потом расскажу. Когда познакомлюсь с ними конкретно на моем участке, но пока что я этого не успел.

А что я успел за неделю? В основном работал под руководством бывшего участкового Федора Максимовича Ковтуна. Принимал от него дела, изучал участок. Сначала — по оперативной схеме микрорайона, потом — по бумагам, и наконец мы с ним вышли в свет. Прошлись по местам, которые считаются неблагополучными. Среди них, конечно, первенствует пивной бар и его окрестности. Заглянули в пункты, где когда-то были совершены преступления. Говорят, бомба дважды в одну воронку не падает, но все-таки…

Целый день мы отвели знакомству с «литерными делами» и их персонажами — лицами, состоящими на «списочном учете». Честно говоря, лицами, а уж тем более личностями, их назвать трудновато: опустившиеся типы, пьяницы, разрушители семей и отравители детства, тунеядцы, обросшие хвостами бывших судимостей… Да, но все же — бывших. А пока нет судимостей новых, все они — равноправные граждане. И требуют бдительного, но вежливого, пристального, но корректного обхождения.

Во всяком случае, Федор Максимович обходился с ними именно так: был одновременно суров, но и доброжелателен, прост в общении, но и хранил дистанцию, успевал порадоваться малейшим положительным сдвигам в их судьбе, но и предупредить зарывающегося: гляди, мол, учти, я… то есть уже не я, а вот ваш новый участковый товарищ Сергеев с тебя глаз не спустит! Я при этом лишь глубокомысленно кивал и вглядывался в этих малосимпатичных обитателей моего участка с одной мыслью: а сумею ли я вести себя с ними так же мудро, как Федор Максимович?

Конечно, он познакомил меня не только с персонажами «литерных дел», были и приятные знакомства. Другой день мы провели во встречах с теми, на кого мне можно опереться в будущей работе: дружинники из пункта охраны общественного порядка, ребята из КООД — комсомольского оперативного отряда политехнического института, активисты жэка, общественники во главе с бойкой голубоглазой старушкой — председателем товарищеского суда. Здесь и лица были иными, и наблюдались улыбки, и разговоры велись, как со старым добрым знакомым. Я, правда, при этом тоже пока что больше помалкивал, слушал и думал ту же думу: сумею ли я заслужить у этих людей такое же взаимопонимание, доброе отношение, да просто хотя бы такие же улыбки, как Федор Максимович?

Я размышлял об этом, но в то же время понимал, что размышлять на эту тему — занятие бесплодное. Время покажет. А пока дело надо делать, дело. Я участок принял? Принял. Ну вот и… Вот и сразу — ЧП! С этим гражданином Сергеевым, с этим моим однофамильцем… И хочешь не хочешь, а первое мое дело — это.

И по этому именно делу я сейчас еду на новеньких голубых «Жигулях» в потоке других машин утреннего часа пик. А это значит, что мы не столько едем, сколько ползем — от светофора к светофору, от пробки к пробке. Да еще водитель мой не очень умелый: то отчаянно рвется в любую образовавшуюся щель между машинами и застревает там надолго, то, наоборот, медлит, когда надо бы рвануть вперед, и опять-таки застревает, оттесненный другими машинами. И все время в смотровом зеркальце мечется его напряженный затравленный взгляд.

— Серега, — спросил я, — какого цвета у меня глаза?

— У тебя нет других проблем?! — взорвался он.

— Ну все-таки, какого цвета?

— Карие, что ли…

— Серые, — вздохнул я. — А сколько лет мы с тобой в институте учились?

— Мы с тобой — пять. А я — шесть, — засмеялся он. — Я же второгодник! А ты чего — про глаза?

— Да так… Красивые они у тебя, — увильнул я от честного признания. — Вот только опасаюсь насчет дальтонизма. Желтый горит, а ты жмешь как на зеленый, но все равно ведь проскочить до красного не успеешь.

— Учи ученого! — обиделся он и газанул дальше.

Правильно, это я зря, советы давать легко. И вообще, мне что, правда своих проблем не хватает?

А все-таки скажите… только сразу, не задумываясь: какого цвета глаза у вашего друга? У жены, у мужа, у соседа? У вашего начальника, у подчиненного? Знаете? Нет? А вы ведь каждый день глядите в глаза друг другу… Впрочем, я опять отвлекаюсь, а вас, конечно, интересует Юрий Сергеев.

Значит, так. Согласно закону и инструкциям, у меня есть десять дней на так называемый «местный розыск». Первый день у меня ушел в основном на звонки: больницы, морги, медвытрезвители. К счастью, Юрия Сергеева там не оказалось. Но, к огорчению, другие мои однофамильцы там зафиксированы. Были также звонки и разговоры с начальником жэка, техником-смотрителем, дворниками. Ничего интересного не обнаружено.

Еще я установил место работы Юрия Сергеева — проектный институт «Гипротяжмаш», старший инженер отдела автоматики. И сейчас новенькие голубые «Жигули» везут меня туда. Нет, машина не моя. И не служебная. Участковому положено на своих двоих. А Серега — это просто попутная фортуна, бывший однокашник по институту, а ныне подающий надежды кандидат юридических наук.

Ух, эти второгодники, ух, они упорные, ух, они свое возьмут!

Новое многоэтажное здание проектного института сверкало огромными плоскостями стекол и светлой облицовкой — этакий современный образец красоты и удобства, который так любят снимать в кино из жизни наших современников, тружеников науки и техники.

Но внутреннее административное деление института оказалось гораздо мельче, чем размах фантазии архитекторов и строителей. Поэтому в каждой комнате-зале разместились несколько разных отделов и групп. Они воздвигли межведомственные перегородки из сухой штукатурки, или из фанеры, или еще проще — из шкафов и чертежных досок. Так что все это напоминало огромные соты, в которых трудились пчелы-проектанты.

Стеклянные плоскости окон тоже красивы лишь для прохожих. А работникам института они несут столько солнца, что каждый в меру собственной изобретательности завесил их шторами, закнопил старыми чертежами, цветной пленкой. И эти огромные окна-стены превратились в лоскутные одеяла, сквозь которые разноцветные лучи освещали фантастическую картину пчел-проектантов в их сотах.

Окно отдела кадров выходило не на улицу, а во двор, и потому имело обычные размеры. Начальник отдела был лысеющий и уже чуть седеющий брюнет. Его штатская одежда не могла скрыть несомненную стать бывшего военнослужащего.

— Да, учудил, учудил Сергеев! — сурово вздыхал начкадров. — Ну ничего, поймаем — пропишем по первое число!