Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

Что-то в этой комнате неуловимо напоминало другую комнату, очень мне знакомую. Может, мебель, может, ее расположение, а может, вот эта японская стереооткрытка за стеклом шкафа: девушка с длинными волосами, закрывающими половину лица, так что виден лишь один глаз. Я знаю: если открытку чуть повернуть, волосы с лица волной отхлынут назад — и обнаружится второй глаз, и не просто обнаружится, а даже игриво подмигнет. Но пока что я открытку не трогал, а все глядел на единственный глаз японочки. Долго и, наверно, со стороны — туповато глядел, словно ожидая, что она сама подмигнет, а то и заговорит. Но японочка смотрела совершенно бесстрастно.

Ладно, я оторвал глаза от нее, открыл дверь комнаты и громко сказал в коридор:

— Пожалуйста, зайдите!

Дверь напротив распахнулась мгновенно — лысый могучий старик явно дожидался моего приглашения, и теперь, постукивая крепкой резной палкой с инкрустированным набалдашником, он направился в комнату Сергеева.

А чуть погодя из другой двери вышли мужчина и женщина, лет сорока, чем-то неуловимо похожие, как становятся похожими в долгом супружестве. За ними вынырнула голова мальчишки, но отец большой ладонью втиснул его любопытную голову обратно в комнату.

— Сказано, не твое дело!

Это была коммунальная квартира из старых добротных построек. Длинный коридор, где можно прокатиться на велосипеде. Многочисленные двери мест общего пользования и четыре двери комнат: одна — Сергеева, одна — старика и две, которые занимала семья. Строим мы, строим, невиданно много строим, а коммуналки эти все есть. Не то чтобы они множатся, нет, наоборот, исчезают, а всё же до конца не переводятся. Очень оказалась живучая штука — коммуналка. Я тоже пока живу в общей квартире, правда, соседей только двое — я и… Стоп! Что это я все о себе да о себе? Мы же ищем Сергеева, не меня — другого.

И сейчас соседи Юрия Сергеева по моему приглашению расположились в его комнате. Муж с женой присели на тахте, одинаково сложив руки на коленях, одинаково выпрямив спины. А старик сел у стола, упершись ладонями в затейливый набалдашник своей выдающейся палки.

— Что вы можете рассказать о вашем соседе Юрии Сергееве? — спросил я.

— Всё! — безапелляционно ответил старик.

А муж с женой промолчали. Пришлось рассчитывать на информацию старика.

— Хорошо, расскажите, как вы утверждаете, всё.

Старик поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее для рассказа, который он несомненно собирался провести обстоятельно и со вкусом. И начал говорить, как бы ставя в конце каждого сообщения точки ударами палки о пол.

— Значит, Сергеев Юрий Николаевич. — Стук. — По образованию инженер. — Стук. — Учился в Свердловске, там и родители живут, а сюда прибыл по распределению. — Стук. — Холост. — Стук. — Детей нет…

— Это я понимаю, — удалось мне вставить словечко.

— Что, извиняюсь, понимаете? — насторожился старик.

— Что если холост — детей нет.

— О, не скажите! — Старик, и без того далеко не сонный, взбодрился чрезвычайно. — Аналогичный случай описан у английской писательницы Агаты Кристи. Инженер одной автомобильной фирмы был тоже холост. А его незаконнорожденный ребенок, скрываемый матерью на ферме…

— Минутку! — взмолился я. — Давайте Агату Кристи оставим в покое. В ее уже вечном покое. А вас я попрошу: только факты.

— Слушаюсь, — по-военному четко согласился старик, но все же повторил упорно: — Холост, детей нет. Год рождения тысяча девятьсот пятьдесят пятый.

— А день?

— Чего, извиняюсь, «день»? — не понял старик.

— День его рождения не знаете случайно?

— А к чему? — Старик был растерян.

— Ну, не знаю… — Я тоже слегка растерялся от этого искреннего непонимания. — Скажем, чтобы поздравить соседа в день рождения.

На этот счет он мне все объяснил. Про то, что для поздравлений есть дни-праздники всесоюзного и международного значения. И в этом смысле в их квартире дело поставлено толково: все соседи друг друга поздравляют — и на Майские, и на Октябрьские, и с Новым годом, и, само собой, на Женский день. И вообще, живут они в квартире очень дружно, прямо расставаться не хочется, однако расставаться скоро надо, потому что к осени дом сносят и им уже дали смотровые ордера на новые — отдельные — квартиры, где они все, конечно, будут друг без дружки скучать… Вот и супруги Черновы вполне могут подтвердить всё сказанное.

Муж и жена действительно кивали подтверждающе. И неожиданно Чернова впервые подала голос.

— В июне… по-моему, — сказала она.

— Что в июне? — Я поначалу даже не понял.

— В июне, кажется, у Юры день рождения. Я вроде прошлый год в июне за него телеграмму поздравительную принимала.

Вот! Наконец-то после четко-информативного Петелина, после категорически-всезнающего старика я услышал голос человека, который сомневается, который говорит «кажется», «вроде бы», но который все-таки действительно что-то знает о своем соседе, пусть немногое, но нечто теплое, человеческое.

— Скажите, а что вы еще знаете о Сергееве?

Чернова задумалась, а старик вновь стукнул палкой о пол.

— Они с мужем на заводе в разных сменах работают. Им бы при встрече друг про дружку чего узнать, а не то что про соседа.

Чернова не стала оспаривать его слова, даже подтвердила, смущенно улыбнувшись:

— Иван Никитич верно говорит. Мы с мужем в разных сменах. Вот только в субботу-воскресенье вместе. А еще дети…

— Дети, — негромким эхом откликнулся муж.

Теперь я наконец услышал и его голос. Он тоже был похож на голос жены — мужской, конечно, но такой же мягкий, чуть застенчивый.

А Иван Никитич снова объяснил за соседей:

— Они у нас, извиняюсь, многодетные.

— Да? — Я все пытался уйти от разговора со стариком и подключить к беседе Черновых. — Сколько же у вас детей?

— Двое, — улыбнулась Чернова.

— Ну…

— Ничего не «ну»! — строго осадил меня Иван Никитич. — По нынешним временам двое — уже многодетные. С дискуссией в «Литературке» ознакомились?

— Ознакомился. А…

Но старик опять не дал мне проявить инициативу в разговоре, он задал встречный вопрос:

— Извиняюсь, а встречный вопросик можно?

— Конечно.

— Вы что, Федора Максимовича временно заменяете?

Пришлось объяснить, что постоянно. Что теперь я их новый участковый инспектор. Уже неделя, как я приступил к исполнению своих обязанностей. Потому что прежний их участковый Федор Максимович Ковтун ушел на пенсию.

— Все там будем! — бодро пообещал Иван Никитич. — Поздравляю с назначением! Аналогичный случай описан у японского писателя Кобо Абэ. Старый инспектор криминальной полиции ушел на заслуженный отдых, а назначенный вместо него молодой…

Нехорошо перебивать старших, но что же делать, я попросил: