Аркадий Филев - Горизонты

После моей неудачи на торговом поприще я обо всем рассказал Анне Павловне.

— Лучше доктора профессии не найти, — снова сказала она.

Но я, конечно, теперь и слушать об этом не хотел.

— На землемера пойду, — вспомнив рассказы бабушки о межевиках, сказал я.

О землемерах уважительно отзывался и Павел Никифорович. Весной он ходил с учениками седьмого класса в поле, чтобы измерить какой-нибудь участок земли. И всегда брал с собой астролябию, которую таскали за ним ученики.

Как-то зимой приехал в городок новый землеустроитель. Высокий, лобастый, в каракулевой шапке пирожком. На ногах — меховые сапоги из оленьей шкуры. Никто еще тут не носил таких красивых сапог, расшитых цветными нитками. А вот землеустроитель Тулупов — единственный здесь человек в пимах. Мы, мальчишки, только увидим Тулупова и гурьбой бежим следом.

Жил он близко от моей квартиры. Я каждое утро встречал его и, вспоминая бабушку, думал: «Вот это межевик! Самый счастливый на свете человек!»

А кому же не хочется счастья? И я начал узнавать, в каких школах учат межевиков.

Словесники, к нашему несчастью, в тот год менялись часто. Я всех их даже и не запомнил. А вот Нину Ильиничну помню, хотя она работала всего месяца три-четыре. Это была высокая красивая молодая женщина. Черные волосы крупными кудрями ниспадали на плечи. Она интересно рассказывала о писателях, о книгах, и мы на ее уроках сидели не дыша. Однажды она сказала, что нам надо научиться красиво говорить и начала нас учить правильному произношению слов и предложений. Она изумительно читала, особенно стихи, и требовала выразительности чтения и от нас. А когда начали изучать комедию «Ревизор», Нина Ильинична распределила между нами роли, и мы стали читать пьесу. Я читал слова Хлестакова, а Серега — городничего, у него хорошо получалось. Учительница его хвалила больше других.

Нина Ильинична много задавала на дом, но мы все ее задания охотно выполняли. За эти месяцы я на ее уроках о многом узнал. Она рассказала нам и о ямбах и хореях.

Как-то Нина Ильинична пригласила несколько человек в учительскую и сказала, что хорошо бы нам поставить какой-нибудь спектакль.

— «Ревизора», «Ревизора»! — закричали мы хором.

— С «Ревизором» нам не справиться, — ответила она. — Для начала полегче надо взять.

Нина Ильинична вытащила из своего портфеля тоненькую книжечку и начала читать. Это была пьеса небольшая, но интересная. Наконец дошли до распределения ролей. Роли мы вскоре распределили между собой, только играть английского лорда никому не хотелось.

«Они против нас затевают войну, угрозы нам шлют, а их еще играй», — с жаром возражали мы. На это Нина Ильинична только улыбалась.

На занятиях нашего драматического кружка присутствовала и Синичка. Она и предложила кинуть несчастного лорда по жребию: кто вытянет, тому и играть. Мы живо скрутили в трубочки несколько бумажек, на одной из них написали «лорд-банкир» и все их опустили в шапку. Бумажки перемешали и начали по алфавиту вытаскивать свой жребий. «Артисты» вытаскивали и радостно кричали: «Не мой лорд! Не мой!..» Наконец очередь дошла и до меня. Я запустил руку в шапку — и вытащил этого пресловутого лорда! Хотя и не хотелось играть, но что поделаешь, жребий есть жребий… Но самое трудное еще было впереди. Надо лорду подобрать и костюм лордовский, а где тут найдешь такой костюм?

— Несите сукно, парняги, батька за один вечер стачает вам, — посмеиваясь, басил Серега.

Все только пожимали плечами: и в самом деле, как быть с костюмом лорда? Надо фрак, цилиндр, тросточку…

— Тростку возьмем у Валентина Валерьяновича.

— Не подойдет его тростка, нужно для лорда другую, — сказала Синичка.

— Будем искать, — пообещал я. — И костюм будем искать, и тростку.

Несколько вечеров мы сидели с Анной Павловной и думали о лорде, как его нарядить. Главное, конечно, фрак и цилиндр. Но что они из себя представляют? Анна Павловна немного рассказала мне о лордах, а потом принесла откуда-то словарь иностранных слов. Я читал и перечитывал, что было в нем написано о незнакомой мне одежде. Где же нам найти фрак с фалдами? Анна Павловна думала, думала и посоветовала к обычному черному пиджаку сзади подшить длинные узкие полоски черного сукна, которые заменят фалды. А как быть с цилиндром? Мы решили сделать эту высокую шляпу из картона и обклеить ее с боков черной бумагой. Целую неделю мастерили наряд для лорда. И фрак у нас получился на диво, да и цилиндр был как настоящий. Оденусь, гляну в зеркало — и сам себя не узнаю, вроде я и не я, а вылитый лорд, только тросточки еще нет. Тоненькую черную трость Анна Павловна взяла у какого-то врача. От него принесла и лаковые туфли. Я еще таких блестящих туфель никогда не видел. А все остальное — усы, борода клинышком, белая рубашка с «бабочкой» под подбородком — это вроде мелочь. Бородку и усы обещала приделать сама Нина Ильинична.

И все бы шло хорошо. Но как-то, проводя у нас свой урок, Нина Ильинична сказала, что этот урок у нее последний, она уезжает. Мы так и замерли, что же это такое?

— А кто спектакль закончит?

— Спектакль поставите с пионервожатой, — ответила Нина Ильинична. — Признаюсь, мне понравилось у вас, вы хорошие ребята, но у меня такие обстоятельства, что надо ехать.

Вскоре пришел новый учитель. И хотя спектакль с Синичкой мы поставили, но на уроках все было уже не то. Нина Ильинична говорила как-то легко, красиво, а новенький лениво ворочал языком, будто каши набрал в рот. И о книгах говорил совсем по-иному. Нина Ильинична не только о содержании рассказывала, а больше о характерах героев, о красоте языка… Вся надежда у меня теперь была на то, что новенький учитель «с кашей во рту» долго у нас не задержится.

Многие из ребят думали так же.

«У меня такие обстоятельства», — запомнились последние слова учительницы. Хорошо бы не было этих обстоятельств. А что значит «обстоятельства?» И я полез искать это слово в словарь, который подарила мне Анна Павловна.

Наконец-то мы перебрались в седьмой…

Школьный класс был небольшой, уютный. Он находился между квартирой заведующего школой, Павла Никифоровича и учительской — маленькой продолговатой комнаткой. Перебравшись сюда, сразу почувствовали, что в школе теперь мы самые старшие. На стене у нас висели часы с боем. По ним мы подавали звонок всей школе об окончании или начале урока. В учительской, рядом с нами, велись все учительские разговоры, хранились школьные «секреты», вроде сейчас и мы стали причастны к ним. Из старых учителей остался один Павел Никифорович. Он третий год будет учить нас математике. Теперь мы привыкли к нему, и он совсем не страшный. Павел Никифорович тоже, видимо, чувствуя, что мы старшие, так сказать, опора школы, вел себя с нами весьма дружелюбно. До уроков, бывало, зайдет в класс, о чем-то распорядится, поговорит, потеребит свой моржовый ус. И если Павел Никифорович взялся пальцами за кончик уса, значит, у него хорошее настроение. Помимо математики и физики, Павел Никифорович еще вел уроки труда. Хотя было их немного, но на них он обучил нас переплетному делу. На уроках мы переплели все свои тетради.