Анатолий Вахов - Пурга в ночи

— Кто здесь? Какого серта по носям носит?

— Служанка Малкова, — шепнул Дьячков Берзину.

— Разбуди господина Малкова, — сказал Галицкий, — Да поживее. Скажи, почта пришла и ему есть ценный пакет. Слышишь?

— Слисю, слисю. — Хлопнула вторая входная дверь.

Ревкомовцы молчали. Слабая метель сыпала снежком, обдавала холодом. Малков не заставил себя долго ждать. Очевидно, он ждал почту из Ново-Мариинска и, наверное, от Стайна. Ключ дважды щелкнул в замке, и дверь распахнулась. Укутанный в шубу Малков, всмотревшись в стоявшего у порога Галицкого, недовольно пробурчал:

— Где пакет? Давайте быстрее!

— Расписаться надо, — Галицкий повернулся и зашагал. Малков захлопнул дверь и быстро догнал Галицкого: — Вы из Ново-Мариинска?

— Да, — коротко ответил Галицкий.

— Ну, как там? — жадно спрашивал Малков. — Как там…

— Об этом мы расскажем вам позднее. — Галицкий остановился. Берзин, Мальсагов и Куркутский стояли за спиной Малкова.

— Почему? — в голосе Малкова появилась настороженность.

— Вы арестованы! — Галицкий направил на Малкова револьвер.

— Что-о?! — вскрикнул Малков и отступил назад, но в спину уперлось дуло маузера Берзина, по бокам с оружием стояли Мальсагов и Куркутский.

— Что это значит? Кто вы такие?

— Вы арестованы по постановлению Анадырского ревкома, — сказал Берзин.

— Я не признаю никаких ревкомов. — Малков рванулся.

— Спокойно! — потребовал Берзин. — Слушайтесь, или я застрелю вас.

Тон Берзина убедил. Коммерсант покорно шел к домику Дьячкова и растерянно думал о том, что произошло. Где же Стайн? Успел ли он добраться до Ново-Мариинска и жив ли?

Когда в Усть-Белую приехал Маклярен и рассказал о перевороте в Ново-Мариинске, американец пришел в ярость. Он проклинал Громова и его помощников за то, что они допустили выступление большевиков, и совершенно не жалел о их гибели. Еще больше неистовствовал Стайн, когда узнал, что Струков — сообщник подпольщиков. Отменив поездку по другим селам уезда, он в тот же день собрался в Ново-Мариинск. Перед выездом Стайн сказал Малкову:

— Я постараюсь помочь уничтожить ревком.

Стайн понимал, что переворот в Ново-Мариинске грозит ему большими неприятностями, если он не сможет представить убедительное оправдание. А какое? Большевики в Ново-Мариинске. Значит, он слишком понадеялся на колчаковцев. Есть только один выход — как можно скорее свергнуть большевиков, пока они не пустили глубоко корни, пока есть люди, на которых он может рассчитывать.

— Арестованных большевиков не выпускать! — приказал Стайн коммерсанту. — Ждите моего письма из Ново-Мариинска.

— Вы слишком рискуете, — напомнил Малков.

— Большевики не решатся поднять руку на меня. Они не захотят ссориться с Америкой. А потом я ни в чем не замешан. И у меня талисман удачи. Ваш подарок. — Он погладил старую трубку Новикова.

Стайн уехал, и жизнь в Усть-Белой пошла своим чередом. Малков несколько раз по тревоге поднимал отряд, и бойцы так быстро собирались, так старательно выполнили все приказы, что он был уверен в его боеспособности и своей безопасности. И так глупо оказаться в руках большевиков! Он даже вышел без оружия, в чем убедились ревкомовцы, быстро обыскав его… Сейчас бы поднять тревогу.

Малков снова рванулся. В ту же секунду Берзин предупредил его:

— Только спокойно, без шума.

И тут коммерсант с потрясающей ясностью увидел, что он бессилен. Вчерашний мир рухнул и придавил его своими тяжелыми обломками. Пришел новый мир, в котором для него не было места. Обреченность сковала Малкова. Он не хочет погибать, и спасти его может только бегство. Бежать, бежать от них, разбудить Усть-Белую… Малков с силой вырвался и закричал:

— Спа-а-а-а… — крик его оборвался.

Берзин ударил рукояткой маузера по голове коммерсанта. Малков потерял сознание и рухнул в снег. Мальсагов и Галицкий связали ему руки и заткнули рукавицей рот. Мальсагов приговаривал:

— Зачем шуметь? Не надо шуметь. Зачем кричал? Плохо…

Август Мартынович, сжимая в руках маузер, настороженно вслушивался в темноту, в невнятный шум слабой метели. Не услышал ли кто крик Малкова? Нет. Было по-прежнему тихо.

Малков застонал. Ревкомовцы помогли ему подняться и, подталкивая, повели. Коммерсант стонал от боли. Удар Берзина был сильный, и от смерти Малкова спасла толстая меховая шапка. Ноги его дрожали, и каждый шаг стоил больших усилий.

В хибарке Дьячкова Берзин спросил коммерсанта:

— Живы арестованные?

Малков тяжело дышал. Он исподлобья, затравленным зверем смотрел на ревкомовцев. Светлые волосы рассыпались по выпуклому лбу.

Коммерсант судорожно зевнул, но сказать что либо не смог. Все увидели, как посерело его лицо. Коммерсант вспомнил, как расправился с Падериным, Кабаном и Наливаем.

— Я… я…

Малков хотел бы забыть все, что он делал с арестованными, чтобы все это обернулось тяжелым сном. Если бы не приезд Стайна, он бы не решился. Стайн! Вот виновник всех его бед. Стайн. Это имя блеснуло спасительным огоньком, и он, захлебываясь, заговорил:

— Стайн. Это все американец…

— Кто с охотой сам шел в отряд? — перебив Малкова, повторил свой вопрос Берзин.

— Пусыкин, — тихо сказал Малков.

Он старался вспомнить тех, кто охотно откликнулся на приглашение Стайна, и не мог. Имена мешались, лица стремительной вереницей бежали перед глазами.

— Пусыкин молодой, дурной, за доллар пошел, — пояснил Дьячков. — Другие из-под палки, из-за долга господину Малкову.

— Нет господина, — перебил Берзин и сказал Оттыргину:

— Поезжай за Моховым.

Ревкомовцы со слов Дьячкова и Малкова составили список тех жителей Усть-Белой, которых на всякий случай решили разоружить. Таких набралось одиннадцать. Когда приехал с нартовым отрядом Мохов, они по списку обошли членов отряда охраны общественного порядка. Прежде всего побывали у Пусыкина. Он открыл им дверь и попятился от револьверов. Берзин сказал:

— Именем революционного комитета Анадыря сдайте оружие и поклянитесь, что выходите из отряда Малкова и больше не будете подчиняться его приказам!

Пусыкин упал на колени:

— Смилуйтесь! Виноват! Каюсь! Клянусь, не буду!

— Цыц, — крикнул на него Дьячков и снял со стены винчестер. — Всю Белую всполошил.

Пусыкин ошалело заметался по комнате, бестолково тычась в углы. Заглянул в торбаса, перевернул их, потряс. Дьячков потерял терпение:

— Патроны где, дурья башка? Патроны?

Тогда он из-под кровати выволок сумку из нерпичьей шкуры. Сумка была набита патронами.

— Запасливый, — Галицкий взял тяжелую сумку и заглянул в нее.

— Ага, — подтвердил Пусыкин.

— Сиди дома! Выйдешь на улицу, когда позовут, — приказал Берзин, и ревкомовцы вышли.