Виктор Логачев - В полдень, на Белых прудах

Слово «малолетка» Ваньку обожгло так, словно на него вылили ведро кипятка. Он подумал сразу почему-то, что речь о Лене.

Ванька приблизился к Кряжистому, тоже подал свой голос:

— Значит, сказываешь, никогда трусом не был, да? И в этом, утверждаешь, твое преимущество, да? Если кто и не трус, так, дабы ты знал, Иннокентий, — Леня! Да, да, Леня! Вспомни разгрузку угля. А тот факт, что он не сказал никому, что вы в кочегарку заходили пить. Он не тебя боится, Иннокентий, он это дело решил взять на себя, потому что еще мальчонка, потому что многого не знает, не учила, а вернее, не проучивала его жизнь. А вот такие, как ты, Иннокентий, и ожесточите пацана, сделаете из него нервного!

Кряжистый, чуть отступив, непонимающе смотрел на Ваньку. Мужики и Филипп Ненашев тоже недоумевали.

Первым опомнился Кряжистый.

— Ты о каком Лене, — уточнил он, — сказку базлаешь?

Ну прямо тюремная фраза; удивительное дело, иногда думал Ванька, в тюрьме люди не сидят, а говорят по-блатному. Только там, в тюрьме, тоже не все пользуются жаргонами, лишь те, которые легко в себя впитывают всякое дерьмо. На гражданке, похоже, происходит что-то подобное.

— О каком… О каком… — недовольно буркнул Ванька. — У вас их что, — посмотрел из-под нахмуренных бровей на Кряжистого, — вагон и маленькая тележка? — Ничего, он еще, думал мстительно Ванька, этому типу припомнит зампреда РИКа, прижмет его к стене, тот по-ослиному трубить будет.

— Ты Леню, что ли, Лучнева имеешь в виду? — стал допытываться Кряжистый. — Ну, который с нами на разгрузке был, что ли?

— Да, — подтвердил Ванька.

Кряжистый рассмеялся. Филипп Ненашев и мужики облегченно выдохнули.

Ванька вскинул голову: в чем дело? Чего он не так сказал?

Леонид Лучнев, объяснил Ваньке Филипп Ненашев, никакого отношения к этому не имеет, они говорят о другом парнишке, который ночью дежурил на теплицах и задремал, а тут возник пожар, от окурков сначала загорелся мусор, затем… В общем, все обошлось благополучно, но могло быть и хуже. Истопника подходящего, к сожалению, как ушел Ванька, они разыскать не смогли, взяли временно парнишку такого же возраста примерно, как и Леня Лучнев. А что оставалось делать, а?.. Хорошо, сторожиха магазина шла мимо кочегарки, увидела дым — из ружья пальнула, тревогу подняла.

— И все равно, — стоял на своем Ванька, — мальчишку винить в этом полностью никак нельзя; что уснул, за то его проучить, слов нет, а вот под суд… — Ванька стрельнул в Кряжистого: — Под суд главных виновников, взрослых, — нечего где попало водку лакать!

Кряжистый выставил колесом грудь.

— Но! Но! — рыкнул он. — Ты с такими словами поосторожнее, пожалуйста, а то ведь так можно и по роже схлопотать. Я человек не интеллигентный, словами объяснять не могу.

— Ну вот что, — встал между Кряжистым и Ванькой Филипп Ненашев, — вы, петухи, разойдитесь. Мы потом сами разберемся, кто прав, а кто виноват, есть кому, но сразу заявляю: миловать не будем, вот так!

Кряжистый с мужиками ушел, остались Филипп Ненашев и Ванька.

— Ты-то чего тут оказался? — повернулся к Ваньке завотделением.

— Леню ищу.

— Леню? Лучнева, что ли?

— Я его фамилию не знаю. Леня да Леня.

— Чего ты от него хотел?

— Нужен он мне. — Ванька не стал объяснять, зачем именно, понимая, видимо, что это воспримется вряд ли положительно — в совхозе рабочих тоже не хватает, в совхоз тоже едут помогать городские: кто от предприятий, так сказать, исполняя шефскую обязанность, кто в надежде выколотить для себя лишнюю деньгу. Словом, в совхозе свои беды и свои невзгоды.

Филипп Ненашев и не стал настаивать: нужен так нужен, лишь объяснил потом, где можно найти Леню.

Тот в этот день работал на обрезке деревьев. В саду ходил с ножницами, высматривал лишние, так называемые, «сосуны» — ветки и отсекал их. С ним какой-то еще парнишка, белобрысый, с бородавкой на носу. Так они в паре и ходили. Но в саду Леня и этот парнишка были не одни. Оказалось, на обрезку деревьев прислали и тех женщин из теплиц, с которыми в первый день встретился Ванька.

Леня Ваньку увидел и обрадовался.

— Здравствуйте, — ткнулся он ему в грудь, словно малый ребенок. — Как вы тут оказались? Вас что, тоже… Но вы же… — Леня терялся в догадках, не внал, видимо, что сказать.

— А я к тебе, Леня, — сообщил чуть погодя Ванька.

— Ко мне?

— К тебе. С радостной вестью причем.

Леня вздрогнул, затем счастливо улыбнулся:

— Интересно, с какой же?

— В Кирпилях начинают строить кирпичный завод.

— Знаю, — спокойно отреагировал Леня.

— Зато ты другого не знаешь.

— Чего? — Леня застыл в ожидании.

— Я тебя ввел в свою бригаду.

— В какую?

— Ну как, в какую, в обыкновенную. — Ванька тянул сознательно, не открывал карты. Ему от души хотелось порадовать паренька, у которого больная безмужняя мать и которую он, Леня, искренне любит и желает ей только добра.

— Значит, это правда, что вы от нас ушли, да? Из совхоза?

— Правда.

— Жаль, — Леня сник сразу.

— А что же ты, Леня, — напомнил Ванька, — дальше ничего не спрашиваешь, в какую бригаду, я тебя ввел?

— В какую?

— Будем с тобой вместе, — Ванька слова эти произносил как-то торжественно, — строить кирпичный завод. Во, какая у нас, Леня, бригада! Гордись!

Леня почему-то не выражал радости.

— Что ж ты молчишь? — подступил к нему Ванька. — Ты что же, передумал, что ли?

Леня приподнял голову:

— Я не маленький, понимаю, что в такую бригаду меня не возьмут: ростом не вышел, сил еще не поднакопил — рано, от горшка три вершка, вот подтянусь, тогда и пойду на кирпичный.

Ванька ничего не понимал:

— Да кто же тебе это сказал, Леня, что ты мал еще для этого дела? Сам, что ли, додумался?

— Мама объяснила.

— Много твоя мама понимает. А ну-к подойди ближе, — скомандовал вдруг Ванька, — а ну-к стань рядом со мной. Давай померяемся.

Леня приблизился к нему, прижался спиной к его спине.

— Ну вот, а ты говоришь, ростом не вышел. — Ванька кивнул стоявшему сбоку парнишке: а ну, мол, подскажи, подскажи, так это или нет.

Тот улыбнулся, точно почувствовал, что от него требуется, какие именно слова:

— Леньк, Леньк, а ты даже выше дяди. Правда, чуть-чуть только, сантиметра на полтора, на два.

— Вот видишь! — обрадованно подытожил Ванька. — А ты сказываешь: мал. Мамка ему объяснила. Мамка, чтоб ты знал, Леня, видимо, жалеет тебя, не хочет, чтоб на тяжелую работу шел.

— Но ведь там и вправду тяжело будет, — заметил Леня.

— Это точно. А ты что же, Леня, трудностей боишься?

Тот встрепенулся:

— Я? С чего вы взяли?

— Ну… По разговору чувствую.

— Ничего подобного, — заявил Леня, — трудностей я не боюсь, я хоть сейчас готов…

Ванька остановил его:

— В общем, посоветуйся еще с мамой, объясни ей, что так-то и так-то, и, если надумаешь идти на строительство кирпичного завода, милости прошу завтра к восьми часам в правление колхоза «Дружба». С председателем в отношении тебя я уже договорился.