Виктор Логачев - В полдень, на Белых прудах

— Спасибо. Получили, часть перевезли уже. Переправили бы, наверное, все, да помешали похороны.

— Понимаю. Спешите, Афанасий Львович, могут пойти вскоре дожди, зачем допускать, чтоб ржавело оборудование. Оно все-таки стоит немалые деньги.

— Деньги — полбеды. Достать трудно. Спасибо, на том заводе работает мой старый знакомый, мы вместе в армии солдатили. Я ему написал — он откликнулся: помогу, о чем речь. И помог.

Сомов вопросительно посмотрел на Каширина:

— Не посчитай, Афанасий Львович, за хамство, но если ты со своим знакомым и для колхоза «Авангард» договоришься — буду трижды благодарен.

Каширин улыбнулся.

— А почему, Олег Сидорович, просите вы меня, а не председатель «Авангарда», а?

Сомов, в свою очередь, тоже улыбнулся:

— Ты же, Афанасий Львович, не глупый человек и понимаешь почему.

— Не понимаю.

— Ты же ему откажешь.

— Верно, не стану скрывать: откажу.

— Ну вот, видишь, — как бы обрадованно подчеркнул Сомов. — Я это сразу предположил.

— И все же, — повторил свой вопрос Каширин, — почему именно вы?

— Честно?

— Честно.

— Я же бывший «авангардовец», ты что, забыл, Афанасий Львович?

Каширин стукнул себя по лбу:

— Точно! Как же я сразу не сообразил? Вы там работали председателем, а я тогда в своей «Дружбе» агрономия. О, как давно это было!

— Давно, правда, давно, — покачал головой Сомов. Посидел, опять подергался в кресле. — Ну так как, Афанасий Львович, решили, по рукам, значит?

— Трудно будет, Олег Сидорович, ох трудно!

— Знаю.

Каширин поднял палец:

— Только ради вас, Олег Сидорович, только ради вас, учтите!

— Спасибо! Я этого тебе не забуду.

— Не забудьте, не забудьте, пожалуйста, и при случае влепите мне выговор.

— Ну зачем же так мрачно, Афанасий Львович. На первый момент, если что, морально тебе всыпем, чтоб помнил долго, а уж затем сделаем и оргвыводы.

— Спасибо, Олег Сидорович, на добром слове!

Они посмеялись шутке.

— Так, — подытожил Сомов, — мы, значит, и этот вопрос закрыли, да?

— Кажется, да.

— Хорошо, тогда дальше пойдем, ко второму.

— К третьему, Олег Сидорович.

— О чем мы с тобой накануне говорили? Ага, о кирпичном, я обещал подъехать и разобраться. Значит, вот какое дело, — начал Сомов. — Ко мне заходил как-то мой заместитель, второй секретарь Гнездилов, и что-то говорил о вашей Юрковой могиле. Какие там могут быть захоронения, Афанасий Львович? Он подчеркивал, что в той могиле запрятаны несметные сокровища. Что ты можешь о том сказать?

Каширин посмотрел на Сомова, слегка улыбнулся:

— Это все выдумки, Олег Сидорович.

— Что значит — «выдумки»?

— Очень просто: ничего этого нет, о чем говорят.

— Доказательства тому есть?

— А где доказательства, что в могиле запрятаны сокровища?

— Ты у меня, Афанасий Львович, спрашиваешь?

— Да. Вы же вопрос мне задали, Олег Сидорович.

— Извиняюсь, но вопрос этот поднял не я — второй секретарь Гнездилов.

— А кто Гнездилову о том сказал?

— Вот этого как раз я, Афанасий Львович, не знаю.

— А вы бы у него и поинтересовались, откуда он взял.

— Поинтересоваться? — Сомов побарабанил костяшками пальцев по столу. — Одну минуту, — шевельнулся он, — сейчас, — и нажал на кнопку звонка.

Через мгновение дверь кабинета открылась и в нее вошла секретарь:

— Слушаю вас, Олег Сидорович.

— Найди мне второго, — распорядился Сомов, — и скажи, — пусть ко мне срочно зайдет.

— Хорошо, Олег Сидорович.

Спустя примерно три минуты секретарь появилась в этом кабинете снова:

— Олег Сидорович, Гнездилова, к сожалению, нет.

— Где же он?

— Его, секретарь недоумевая, говорит: зашел в кабинет, кабинет сейчас открыт, а самого почему-то нет. Но главное, он оттуда как будто бы не выходил, Олег Сидорович.

— Как это? — пришел в изумление Сомов.

— Не знаю, — пожала плечами секретарь. — Мне объяснили так — я вам, Олег Сидорович.

— Кто же знает?

— Оля. Секретарь Гнездилова.

— Позови тогда, пожалуйста, Олю.

Секретарь вышла. Первый в изумлении поджал губы: что за дела? Какие-то волшебства в райкоме!

— Этот Гнездилов решительно изменился, — поделился своими впечатлениями Сомов. — Не пойму его просто. Раньше был человек как человек, поговорить с ним нормально можно, а теперь… Во, что с людьми делает новая должность!

— Это не должность, Олег Сидорович, — не согласился с Сомовым Каширин, — это сам человек. Я вот, к примеру, вас сколько знаю? Годов десять, наверное, да?

— Где-то около этого.

— Во-от. А вы каким были, таким и остались. И новая должность вас не переменила, верно?

— Кто его знает, — неопределенно ответил Сомов.

— Ну, не скромничайте, не скромничайте, Олег Сидорович. И не думайте, пожалуйста, — заметил на всякий случай Каширин, — что я вам льщу, вы меня знаете — я не из тех.

— Не оправдывайся, Афанасий Львович, я все понимаю.

Тут в кабинет заглянула Оля, секретарь Гнездилова:

— Разрешите, Олег Сидорович?

— Да-да, Оля, заходи. — Он подождал, пока она закроет за собой дверь, спросил у нее: — Ты можешь сказать, что с Гнездиловым и где он сейчас? Он нам срочно нужен.

— Юлий Кузьмич? — Оля явно была чем-то расстроена, на ней не было лица. — Юлий Кузьмич, — сообщила она, — вошел в кабинет, я видела это своими глазами, а потом там его не оказалось, когда пришла Галя, Олег Сидорович, и сказала, чтоб я направила его к вам.

— Куда же он делся, Оля? Не вылетел же он в окно, верно?

Тут Оля спохватилась:

— А окно как раз, Олег Сидорович, было открыто, оно у него постоянно почему-то открыто.

— Что за черт! — Сомов приподнялся и резко опустился в кресло.

Каширин улыбнулся: нет, ей-богу, тут не дадут заскучать!

— Оля, а ну начинай все сначала, — попросил ее Сомов, — давай по порядку.

— По порядку? Это долго, Олег Сидорович.

— Подожди, Оля, — Сомов выдвинулся вперед. — Ты случаем не больна, нет?

— Я? Нет, что вы, Олег Сидорович. Я свою дочь сегодня в больницу водила, а сама температуру меряла — ничего вроде была. А что?

— Да вот, наверное, мне показалось что-то.

— Это точно, Олег Сидорович, показалось.

— Ну, хорошо, — согласился Сомов, — пусть долго будет, Оля, только чтоб мы разобрались, идет?

— Идет, Олег Сидорович. — И Оля начала с того дня, как зашел в приемную мужчина и стал ждать, когда освободится Гнездилов Юлий Кузьмич. Сидел долго, затем не выдержал и спросил у нее… ну и так далее. И вдруг предположил: а может, то не люди, и назвал их ангелоидами…

— Кем-кем? — переспросил Сомов.

— Ангелоидами.

— Что это такое?

— Вот и я спросила тогда о том, ан посетитель не объяснил — ему неожиданно стало плохо.

— Ну а Гнездилов при чем тут?

— Как — «при чем»? Тот человек и людей, которые в ту минуту находились у второго, и самого Гнездилова Юлия Кузьмича, всех назвал ангелоидами.