Николай Кузаков - Рябиновая ночь

— Ты худо Алешу знаешь. Он упрямый, как черт.

— И знать бы его не хотел.

— Но ведь с кормами у нас с каждым годом все хуже и хуже. И я просвета не вижу.

— Были бы деньги, а корма будут.

— Ты думаешь, Алеша пустое дело затевает?

— Запоздалый студент. Весной сунется в борозду я не до красивых идей будет, там ведь работать придется, а не языком трепать. А как опрофанится со своей безотвальной обработкой почвы, только его и видели, сбежит в управление.

— А ты не торопишься похоронить его?

— Сколько у нас уже было этих прожектеров?

— Ладно, поживем — увидим. Что у тебя с автомашинами случилось?

— У одной движок застучал. У другой полетела коробка передач.

— Ну, а что ты думаешь делать?

— Коробка передач есть в «Сельхозтехнике». А мотор надо везти на завод в Читу.

— У тебя еще пять автомашин стоит. Сев подойдет, что делать будем?

— Некоторые успеем отремонтировать.

— Смотри. На ремонт комбайнов сейчас нажимай. Чтобы люди во время сенокоса свободные были.

После ужина Иван Иванович пошел на свою холостяцкую квартиру, но нечаянно очутился у дома Огневых. В комнате Анны горел свет, он падал на ель, стоящую под окном, и от этого ветки отливали голубоватой зеленью. В это время штора на окне пошевелилась, показалась Анна. Она была в домашнем халате. Анна что-то взяла с подоконника и исчезла.

Иван Иванович остановился и закурил. Дорого бы он сейчас отдал, чтобы очутиться в этой комнате. Вся деревня знала, что Анна ушла от него из-за Алексея. Но самое страшное было не в этом. Иван Иванович подозревал, что Анна тайно встречалась с Алексеем и обманывала его. Хотя он давно уже не жил с Анной, но его до сих пор терзала ревность.

Выйди Анна за кого-нибудь замуж, быть может, этим мукам пришел бы конец. Ни ему, ни Алексею не досталась. Но Анна ждала Алексея, и он приехал. Иван Иванович представлял, как они вновь будут встречаться, и у него зеленело в глазах.

Точно из-под земли перед Иваном Ивановичем появилась Ефросинья Бугоркова, закутанная в шаль.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — пропела она.

— Здорово, — недовольно буркнул Иван Иванович.

— Присматриваешь?

— Чего-чего?

— Говорю, присматриваешь. — Ефросинья кивнула на окно Анны.

— А тебе, старой ведьме, до всего дело. Проваливай отсюда.

— А ты что взбесился-то.

Иван Иванович смял папиросу, швырнул ее под ноги Ефросиньи и большими шагами пошел прочь.

Дом механизатора построили всего несколько лет назад.

Невысокое белое здание с большими окнами. В нем лекционный зал, учебные кабинеты по механизации и агротехнике. Сегодня после работы все механизаторы собрались в лекционном зале. Алексей прошел к столу, окинул взглядом трактористов и комбайнеров. С детства он знал почти всех. Он поискал глазами Анну. Она сидела в дальнем углу и о чем-то шепталась с Даримой. Заметила, что Алексей смотрит на нее, примолкла и потупилась.

На третьем ряду из всех выделялся Ананий Трухин. Его голова с пышной шевелюрой была посажена на крутые сильные плечи. Большие руки в спокойной уверенности лежали на коленях. Карие глаза на все смотрели чуточку насмешливо, как будто Ананий не признавал всерьез этот беспокойный мир. Рядом с ним сидели звеньевой второго звена Михаил Комогорцев и звеньевой первого звена Игнат Стрельцов.

— Я и не подозревал, что нас так много, — чуть волнуясь, заговорил Алексей. — И все как на подбор, хоть в гвардию бери. Да с таким народом можно земной шарик в обратную сторону крутнуть.

— Алексей Петрович, а случаем, пупок не развяжется? — поглаживая широкой мозолистой рукой густые усы пробасил Игнат.

По залу шаловливо пробежал смешок.

— Что это вы, Игнат Романович, уж очень о своем здоровье печетесь? — принял шутку Алексей. — Случайно, не надорвались ли где?

— Да как ему не печалиться о своем здоровье, — крутнул рыжей головой Пронька. — Игнат седьмую дочь заказал. От такого усердия пуп хоть проволокой затяни, все равно не выдюжит, развяжется.

По залу глухо ворохнулся смех.

— У тебя, Пронька, и на грешное-то дело пороху не хватает, — Игнат намекнул на то, что Пронька бездетный. — Ты бы хоть нанял кого, что ли.

— Попроси Анания, он по дружбе недорого возьмет, — усмехнулся Михаил Комогорцев.

Пронька растерянно заерзал на стуле, Ананий добродушно посмеивался, мол, выпросил. Зал дружно гоготал. Алексей выждал, когда веселье уляжется, и заговорил:

— На смех-то мы горазды. А вот про дела этого не скажешь. Игнат Романович, в прошлом году какой урожай ваше звено получило?

В зале установилась тишина.

— На круг по семь было.

— Не густо, — продолжал Алексей. — Если вычесть семена, то из круга-то колечко получится. Все как в анекдоте. Посадил цыган весной два мешка картошки, лето прогарцевал на коне, а осенью накопал всего один мешок. Ходит по деляне, царапает затылок и гадает, куда второй мешок картошки девался? Выходит, мы от этого цыгана недалеко ушли.

— На песочке да на камнях не больно-то развернешься.

— А почему на целинных землях брали по двадцать — тридцать пять центнеров зерна с гектара?

— Тоже сравнил, — донесся голос из задних рядов.

— Да, сравнил, — сухо бросил Алексей. — Поля-то те же самые. Или лукавый крадет зерно? Михаил Осипович, — обратился Алексей к Комогорцеву, — когда вы последний раз на свои поля вносили удобрения?

— Что-то не помню.

— Так за что же ругать землю? Выходит, какие сами, такие и сани. Вы не обижайтесь, но мы грабители, а не хлеборобы: выкачаем из земли все питательные вещества, а вот пополнить их забываем. А потом то засуху делаем козлом отпущения, то землю.

Вы посмотрите на овцеводов. Они после войны вывели новую породу овец, тонкорунную забайкальскую. Если раньше грубошерстная овца давала шерсти полтора килограмма, то теперь они настригают по пять — семь килограммов. Вот как люди шагнули.

А что мы с вами сделали? Нам рабочие дали отличную технику, а мы им по пуду зерна с гектара выращиваем. Вы никогда не задумывались над тем, как рабочие посмотрят, посмотрят, да и дадут нам под зад коленом.

Зал загудел.

— Пусть рабочие поковыряются в нашей земле, а мы посмотрим.

Сдвинул брови Алексей.

— Рабочие уже не раз становились за плуг, когда нам было туго. И как они умеют на земле хозяйничать, вы это лучше меня знаете. Я сегодня с главным зоотехником разговаривал, Цыдыпом Доржиевичем. Так он предлагает землю отдать женщинам.

— Это почему же? — возмутился Комогорцев.

— Они меньше твоего курят, — съязвил Игнат.

— Почему, спрашиваете? — продолжал Алексей. — Да потому, что женщины во время войны на быках пахали, а урожай выше нашего получали. А на современной технике они чудеса творить будут.