Николай Кузаков - Рябиновая ночь

То ли от улыбки Анны, то ли от поездки по степи у Алексея как-то светло и спокойно стало на душе. С этим чувством он в конце дня вошел в кабинет Нины Васильевны. Там сидели все специалисты. На Алханайских горах догорало солнце, и в окна уже полились сумерки: Алексей прошел к свободному креслу возле цветка. Нина Васильевна включила свет.

— Цыдып Доржиевич, как у нас дела с кормами?

— Совсем худо. Силос кончается. До середины апреля дотянем, хорошо будет. Сено даем только телятам. Немного оставили на майский скот.

— Я сегодня звонила на Аргунь в колхоз «Заря». Они нам продадут солому. Иван Иванович, надо отправить туда бригаду с прессом. Тюками удобней перевозить.

— Хорошо, — кивнул Иван Иванович.

— Нина Васильевна, а сколько денег каждый год мы тратим на покупку кормов? — спросил Алексей.

— Тысяч сто пятьдесят. Иногда больше.

— А не лучше ли эти деньги вкладывать в свои земли?

— Это каким же образом? — подняла голову Нина Васильевна.

— Поднять урожайность зерновых, улучшить луга и пастбища, посеять многолетние травы, создать возле каждой чабанской стоянки культурные пастбища.

— Наш сосед из Ключевской создал два культурных пастбища, — усмехнулся Иван Иванович. — Мы к ному учиться ездили. Сейчас на этих делянках даже колючка не растет. Столбики подгнили и упали. В проволоке овцы путаются. Вот и вся культура.

— Об этом знаю, — потер подбородок Алексей. — С пустой душой любое дело опорочить можно. Мы тоже от соседей далеко не ушли: кукурузы по навильнику с гектара получаем. А к тебе, Иван Иванович, когда-то учиться ездили.

Иван Иванович дернул нос-лодочку.

— Я, кажется, не агроном, а инженер.

— Вот видите, — качнул головой Алексей, — дразнить собак — так я, а кусают пусть соседа.

— Что вы как петухи сцепились? — остановила перепалку Нина Васильевна. — Что ты предлагаешь, Алексей?

— Вспомнить, что у нас есть земля и получать урожаи хотя бы по тридцать центнеров зерна с гектара.

Нина Васильевна усмехнулась.

— Ничего себе хотя бы… Не много ли берешь на себя, Алеша?

— Я думаю, это лучше, чем ничего не делать, искать всему оправдание и жить, куда слепая волна прибьет.

— Мы, Алеша, не сидели здесь сложа руки, — сухо бросила Нина Васильевна.

— Я этого не говорил. Прежде всего надо забыть, что есть на свете классическая отвальная обработка земли. Закопать плуги в самую глубокую яму и поставить на них крест.

— Вот тебе раз, — уже более мягко сказала Нина Васильевна. — Что ж, до нас люди-то дураками были?

— А какой мы с вами самый большой урожай получали? Не больше девяти центнеров зерна с гектара. А нас целая армия.

— Так это Забайкалье, а не Кубань.

— В том-то и дело, Нина Васильевна, что не Кубань. А мы систему земледелия Кубани пытаемся внедрить у себя. Только ничего из этого не получается и не получится.

— Выходит, до сих пор ни одного умного человека не родилось в Забайкалье, — подковырнул Алексея Иван Иванович.

— Ты хотел сказать до меня. Только ты опоздал, это я уже слышал, еще в институте. А дело не в умном человеке. Сейчас технический уровень другой. Пришло время, когда нужно и можно программировать урожаи, а мы с вами все еще смотрим на земледелие с порога юрты.

— Алеша, ты не забыл, что находишься не в институте на семинарском занятии? — заметила Нина Васильевна.

— Нет, — упрямо тряхнул головой Алексей. — И скажу вам, мы будем программировать урожай.

— Так как же ты думаешь получать такие урожаи?

— С этого года мы с вами вводим пятипольный севооборот. У нас двенадцать тысяч гектаров пахотной земли. Мы должны так разместить культуры, чтобы получать в достаточном количестве товарного и фуражного зерна и обеспечить животноводство зелеными кормами.

Вот так будет выглядеть севооборот: две тысячи четыреста гектаров чистых паров. По ним сеем пшеницу и какое-то количество проса. По пшенице размещаем овес. Затем, как санитара, чтобы не засорились от паданки семена, возделываем однолетние травы. И завершаем цикл ячменем и горохом. Мы создаем пять севооборотов. У каждого из них будет земли где-то тысяча пятьдесят гектаров. Кроме того, нам необходим семеноводческий отряд. Он будет в два раза больше. Я исхожу из того, чтобы проблему с семенами решить сразу.

Таким образом, у нас будет шесть севооборотов.

Всю обработку почвы мы будем производить безотвальными орудиями — плоскорезами. Этим мы решим такую задачу: сохраним плодородный слой, предотвратим ветровую эрозию почв и сохраним влагу.

— А сколько тебе техники потребуется?

— Для начала около пятидесяти плоскорезов разных марок, более шестидесяти стерневых сеялок, сорок два катка и дисковые бороны.

— А ты знаешь, сколько это будет стоить?

— Знаю. Около двухсот тысяч рублей.

— В этом году мы будем реконструировать ферму: механизируем очистку помещения и подвозку кормов, вводим механическое доение, строим новый кормоцех. Оборудование уже закупили и завезли. И лишних денег у нас нет.

— Логики нет, Нина Васильевна. Грош цена будет этой механизации, если мы не обеспечим животных кормами. А на привозной соломе далеко не уедешь.

— Критиковать-то мы все мастера…

— Нина Васильевна, Алексей, однако, не в гости приехал, — закипятился Арсалан. — А работники мы совсем худые. Как мой отец говорит: куль сеем, куль собираем, убытка нет.

— А ты думаешь, от плоскорезов земля наша изменится, дожди чаще пойдут?

— Сколько дождей будет, бюро погоды скажет. Если человек мечтает, значит, огонь в его душе. Зачем же тушить этот огонь?

— Ох и любишь же ты, Арсалан, цветисто говорить. Проще-то сказать нельзя?

— Можно проще: если птица не будет махать крыльями, она никогда не поднимется в небо.

Все заулыбались.

— Иван Иванович, в «Сельхозтехнике» плоскорезы и стерневые сеялки есть? — спросила Нина Васильевна.

— Если их ни один колхоз никогда не заказывал, то откуда они будут?

Нина Васильевна развела руками.

— А мы копья ломаем.

— Я найду и плоскорезы, и стерневые сеялки, — заявил Алексей.

— Вот тогда и будем говорить.

Из правления Алексей с Арсаланом вышли уже вечером. В окнах домов светились огни. Где-то в степи ржала лошадь. За рекой тени хребтов упирались в звездное небо. Оттуда доносился басовитый голос филина: «Шу-бу, шу-бу».

— К морозу разухался, — прислушался Алексей.

— День-два постоит ведро да опять пометет.

Откуда-то нанесло горелым запахом печеной картошки. Арсалан повел носом.

— Бить надо Проньку. Совсем сжег картошку.

— Откуда узнал, что это Пронькина работа? — рассмеялся Алексей.

— Да мы здесь все знаем. Спорим…

— Ну тебя к черту.

— Не веришь? А зря. Ужинать к нам пойдем. Татьяна ждет.