Николай Кузаков - Рябиновая ночь

— Зеленку по целине посею. Большого урожая в этом году не будет, но на подкормку овец на период окота хватит.

— Тогда давай заберем Нину Васильевну, Матвея Ивановича и поедем выбирать место. Послезавтра. Устраивает?

— Вполне. Бывай здоров.

В мастерских Алексея уже поджидал Арсалан. У разгрузочной площадки стояло несколько автомашин. В их кузовах плоскорезы.

— Итак, Арсалан, начало сделано. — Алексей показал на плоскорезы.

— Однако рано радуешься. Все пятнадцать тысяч ухлопал на плоскорезы. На что сеялки покупать будем?

— Не слишком ли много вопросов, Арсалан? Деньги нам даст Нина Васильевна. А сеялки как-нибудь привезем.

— Не по душе мне все это. Я тебе толковал, надо было этот вопрос на партбюро поставить.

Не хотел Алексей начинать свое дело с партбюро. Он пошел на небольшую уловку. Нина Васильевна выделила пятнадцать тысяч рублей. На них купили плоскорезы, но без стерневых сеялок не обойдешься. Теперь их поневоле нужно покупать.

— Как видишь, мы без партбюро обошлись.

— Вызовет тебя завтра Нина Васильевна и отчитает, как мальчишку.

— Это переживем. Главное, отряд будет теперь с необходимой техникой.

— Где потерял ты свою гордость? Теперь ты главный агроном, а не простой тракторист.

— Откуда у тебя-то эти байские замашки берутся? Да птицу не по седалу узнают, а по полету. Давай заводи машину и едем на полевой стан.

За три дня Алексей, Арсалан и слесари-наладчики собрали плоскорезы и теперь обучали трактористов, как ими пользоваться. Парни и девчата попеременке ездили по полю, а Алексей на меже рассказывал Анне, как должна быть организована работа.

— Вначале пускаем глубокорыхлитель, следом за ним идет плоскорез КПЭ-3,8 с амортизационными лапами. Он выбрасывает на поверхность пырей. Затем прикатываем поле. И спустя два-три часа начинаем сев. Ты скажи, через сколько времени мы начинаем сев после обработки плугами?

— Самое малое через пять-шесть дней.

— За это время испаряются сотни тонн влаги. И зерно мы сеем в сухую почву. А при безотвальной обработке почвы мы, во-первых, не переворачиваем пласты и не сушим землю, а во-вторых, сев производим через два-три часа после обработки. И всю влагу сохраняем для зерна. А стерня предохранит землю от ветровой эрозии.

— А я-то думала, тут бог знает что делать придется. Уж хотела из-за этих плоскорезов из отряда бежать.

— Все великое просто.

— А как урожай?

— Слушай, при безотвальной обработке поле будет ровное, как стол. Это значит, при уборке до минимума сведем потери. Не будет этих злосчастных борозд, в которых по области остаются сотни тонн зерна. Итак, влага повысит урожай самое малое на четыре центнера, минеральные удобрения — три центнера, за счет потерь сохраним центнер. В результате урожай увеличится в два раза, а то и побольше. Вот, Аннушка, и воюю я за хлеб, а люди по простоте своей думают — за плоскорезы.

— Алеша, да за это надо драться.

— Обойдемся без кулаков. Только ни в коем случае нельзя нарушать агротехнику. Малейшее отклонение от системы, и все наши труды пойдут прахом.

— Ты мне в первые дни поможешь?

Подъехала Нина Васильевна, вылезла из машины, посмотрела на поля, где шел трактор с плоскорезами. Анна сразу насупилась. При встрече с Ниной Васильевной она всегда испытывала неловкость с тех пор, как ушла от ее сына.

— Я его ищу второй день, а он тут у Анны под крылышком отсиживается, — шутливо погрозила Нина Васильевна.

— Да разве такого прикроешь крылом? — тем же тоном ответила Анна.

— Крылья, матушка, разные бывают. Ты что, Алеша, вчера на совещании в райкоме не был?

— Видите, — Алексей кивнул на плоскорезы, — не до совещания было.

— У него дело, а остальные бездельничают. Хорош гусь. Я что-то не вижу стерневых сеялок.

Алексей сразу понял, что Нине Васильевне все известно, и приготовился как-то смягчить бурю.

— Они еще на складе в «Сельхозтехнике». Малость денег не хватило. Я думал к вам вечером зайти.

— Все ясно. Решил старуху на посмешище выставить. На весь район ославить.

У Алексея неприятно скребануло на душе.

— Что случилось, Нина Васильевна?

— Он еще спрашивает.

— Честное слово, я ничего не знаю. Говорите толком.

— Секретарь райкома выступает на совещании. В конце речи и говорит: «Товарищи, нам как-то надо помочь Дороховой. Обнищал человек. Она купила плоскорезы, а на стерневые сеялки у нее не хватило денег. Вручную из лукошка нынче сеять будут. У вас старики есть? Так выделить ей надо. Из зала кричат: «А баб ей не надо? У нас их полдеревни». «А у нас соха стоит без дела. Дорого не возьмем». Вот они, твои шуточки.

Алексей нахмурился, он не думал, что дело может так обернуться. Видимо, Аюша Базаронович рассказал о его разногласиях с Ниной Васильевной Шемелину, тот и решил слегка одернуть ее.

— Вам же, Алексей Петрович, советовали на партбюро этот вопрос вынести, — не удержалась Анна.

— Что, что? — оживилась Нина Васильевна.

— Откуда узнал Николай Данилович об этой истории, теперь уж неважно, — сухо сказал Алексей. — Может быть, с покупкой плоскорезов я поступил как мальчишка, но у меня другого выхода нет. Вы об этом знаете.

Нина Васильевна покосилась на Анну, видимо все еще переваривая ее слова. Потом вдруг потеряла интерес и к Анне и к Алексею, посмотрела на поле и пошла к машине.

— Алеша, чтобы завтра же стерневые сеялки были здесь.

Нина Васильевна уехала.

— Все как-то некрасиво получилось, — потер подбородок Алексей.

— Брось. В конце концов ты все это не для себя делаешь.

— Но и не для дяди. — Алексей тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя этот неприятный груз. — У нас с тобой, кажется, все. Дело теперь за севом.

Алексей с Анной пошли к полевому стану. По краю неба, точно случайно залетевший табунок чаек, плыли облака. Порывами дул холодный ветер. Когда он затихал, жарко припекало солнце. На серых сопках стерегли добычу орлы-курганники.

— Вчера ко мне Ванюшка приходил пьяный, — глядя на плывущие облака, проговорила Анна.

— Что ему от тебя надо?

— Упрашивает сойтись. А меня от одного его вида выворачивает. Ты счастливый, Алеша, — жена, дочка…

Алексей промолчал.

— Алеша, а почему ты мне про жену ничего не расскажешь?

— А что о ней рассказывать? Женщина как женщина. Какими другие бывают, я не знаю, сравнивать не с кем.

— Любишь ты ее?

— Я свою любовь, Аннушка, в Сенной пади оставил.

— А если я еще позову?

— Попробуй.

— Нет уж, будем жить, как пришлось.

— Хо-лой! Хо-лой! — подгонял овец Батомунко.

Овцы поднялись из низины и, пощипывая ветошь, разбрелись по склону горы. Батомунко забросил повод коню на шею, присел на камни и раскурил трубку. День сегодня тяжелый. Хмарь. Сопки в сизой дымке. Не то дождь, не то снег будет. Земля дышит холодом. Невдалеке взлетел жаворонок, трепетно повис в сером небе, запел, но тотчас оборвал песню и жухлым листом упал в густой бутан [11] Бутан — бугор у тарбаганьей норы, заросший густой травой. (Примеч. автора.) .